Наверное, как приличной девушке мне следовало смутиться и отвернуться, но вместо этого я продолжала таращиться на своих сокурсников. А они с таким же недоумением смотрели на меня.
Наверное, до моего внезапного появления ребята отдыхали. На столике стояла початая бутылка, рядом лежали игральные карты. А я самым бесцеремонным образом нарушила эту идиллию. В голове снова прозвучал холодный голос Вестейна: «Я не беру в свою группу девушек».
И только в этот момент я осознала, что в этом общежитии отдельных комнат не предполагается, и все мои одногруппники — парни!
Ближайший из блондинов повернулся ко мне и хищно улыбнулся. Шагнул вперед, поигрывая мышцами, и спросил:
— Чем я могу помочь леди?..
Он сделал выразительную паузу, и я поняла, что настало время представиться.
— Меня зовут Анна Скау, и я зачислена на ваш курс, — выдавила я.
Улыбка блондина стала снисходительной, его товарищи обменялись понимающими взглядами. Я почувствовала, что снова начинаю закипать. В каждой группе сверстников всегда оказывался хотя бы один придурок, который считал, что имеет право вытирать об меня ноги только потому, что я внебрачная дочь герцога. И я уже чувствовала, что тип, стоящий передо мной — именно такой придурок.
Представляться он не спешил, только снисходительно произнес:
— Звездный и Солнечный корпуса чуть ниже по склону. Вы ошиблись домом, леди.
— Ничего подобного, — парировала я. — Я зачислена в группу Вестейна Ааберга.
Лица парней вытянулись, раздались сдавленные смешки. Блондин отступил в сторону и сделал приглашающий жест.
— Добро пожаловать, леди Скау, — сверкнув белозубой улыбкой, добавил он.
Тогда я заметила, что одна из дальних кроватей сверкала голым матрасом. Место здесь и правда было. Комната в мужском общежитии? Нет, кровать в мужской казарме!
Парни, ухмыляясь, ждали моей реакции. А я не понимала, что делать. Ночевать в одной комнате с толпой парней? А если откажусь, то куда идти? Спать в столовой?
Чем больше я медлила, тем шире становились улыбки сокурсников. Я начала подбирать слова, чтобы ответить что-нибудь колкое.
Но ничего говорить не понадобилось. В следующий миг ухмылки на лицах сменились ужасом, и по комнате пронесся шепот:
— Ледяной!
После этого всем стало не до меня. Адепты попытались спешно распихать по углам следы недавнего кутежа. Карты и бутылка перекочевали под стол. Но это не помогло. За моей спиной раздался холодный голос:
— Я все видел. Гест, Бранд, Атли — три смены на уборку лестницы вне очереди за употребление спиртного. Агмунд, Оттар, Рауд — неделя на кухне за азартные игры. И каждому три раза переписать правила поведения в общежитии. Все главы.
Обернувшись, я смогла лицезреть своего куратора. Его фигура источала холод. Шестеро названных парней застонали. Вестейн обратил на меня взгляд и припечатал:
— Ты здесь жить не будешь. Идем.
С этими словами он развернулся и направился к выходу. Я последовала за ним. Прощальные взгляды парней были мрачными. Если бы не я, куратор бы не заглянул в общежитие. И кутеж остался бы незамеченным. По моей вине они получили наказание. Ох, чую, мне это еще припомнят. Неудачное знакомство вышло…
Покидать казарму было немного жаль. Несмотря на не очень приятное первое знакомство, там было тепло. А теперь мне снова пришлось тащиться по морозу, на этот раз вслед за куратором. Мы обогнули казарму, и впереди замаячила гора.
Через минуту мы стояли между двух каменных фонарей у подножия чисто выметенной лестницы. Вестейн щелкнул пальцами, и шарик чистого белого света вылетел из правого фонаря. Куратор шагнул на лестницу, и фонарь поплыл следом, освещая нам путь.
Через несколько минут я уже безумно сочувствовала неизвестным Гесту, Бранду и Атли. Не было сомнений, что их наказанием была уборка от снега именно этой лестницы. Она и не думала кончаться. Мы все шли и шли. Я два раза пыталась начать считать ступени со скуки, но оба раза сбивалась. Лестница оказалась совершенно прямой и круто поднималась в гору.
К тому времени, как впереди замаячила вершина, я запыхалась и замерзла, как собака. А еще — тихо ненавидела своего куратора, который не воспользовался портальным кольцом, чтобы перенести нас на вершину. Что это за издевательство⁈ Надеется, что теперь я сама сбегу отсюда? Не дождется!
К счастью, в этот момент мы остановились перед небольшим одноэтажным зданием. Магический фонарь завис над двустворчатой дверью, украшенной красивой резьбой. Куратор толкнул створку и галантно пропустил меня вперед. Я вошла и оказалась в небольшом пустом коридоре. Двери здесь тоже было три. Куратор указал на левую, затем на правую, и сказал:
— Здесь ты будешь жить. Там ванная.
Из-за третьей двери донеслось какое-то подозрительное шкрябание. Я указала на нее и подозрительно спросила:
— А что там? Кладовка с крысами?
Вестейн укоризненно посмотрел на меня и, повысив голос, объяснил:
— А здесь у нас карцер, для провинившихся адептов. И, кажется, им пора накинуть еще пару дней отсидки.
За дверью воцарилась виноватая тишина. Я с ужасом посмотрела на куратора. Карцер? Нравы здесь не только дремучие, но и суровые.
Вестейн повелительно указал на левую дверь, и я покорно вошла в свою комнату. Ну и холод здесь! Пол устлан какими-то циновками, мебель отсутствовала. Меня ждали матрас на полу, подушка и одеяло. Рядом с ними сиротливо ютился мой чемодан и футляр с оружием.
А еще здесь было холодно. Изо рта шел пар. Печки или камина тоже не наблюдалось. Я покосилась на невозмутимого куратора и деликатно спросила:
— Вы не рады тому, что придется меня учить?
— А должен быть рад? — вскинул бровь он. — Обучение девушек, как видите, не входило в мои планы.
— И раз у ваших товарищей не вышло скормить меня байлангам на испытании, вы решили заморозить меня в этой… В этом странном месте? В казарме у парней хотя бы тепло!
В моем голосе прорезался упрек. Вестейн бросил на меня убийственный взгляд и коснулся пальцами фиолетового камня, вплавленного в стену рядом со входом. В следующий миг по углам комнаты вспыхнули еще четыре таких же, и воздух начал быстро прогреваться.
