На мгновение Шатров заколебался. Потом вздохнул:
— Нет, Никита Савельич, не могу. Спасибо большое, но порядок прежде всего. Явлюсь к начальнику прииска, получу назначение, тогда можно и об отдыхе подумать.
— Это тоже правильно. Ну-к что ж, тогда до свиданьица. Еще не раз встретимся.
Сняв лыжи, Шатров устало поднялся на бугор, стараясь не наступать на растертую пятку. Хотелось есть, согреться в тепле, а главное — дать отдых натруженным ногам.
Окна конторы прииска ярко светились, но в коридоре, куда вошел Шатров, стояла тьма. Он пошарил по стенам, нащупал ручку какой-то двери и нажал на нее. В большой комнате, заставленной столами, сидело много служащих. Все головы повернулись к двери.
— Я извиняюсь... Скажите, где найти начальника прииска?
Из-за стола, над которым висела самая большая лампа, поднялся человек с залысинами, щеточкой седеющих усов. Приветливая улыбка обнажила мелкие желтые зубы, раздвинула морщины вокруг рта.
— Пойдемте, я вас провожу. Лыжи и рюкзак можно оставить тут, в уголке. Вы, видно, к нам на работу?
2
Игнат Петрович Крутов, начальник прииска «Крайний», был сильно раздражен. Глубоко засунув руки в карманы, он шагал по кабинету, натыкаясь на стулья. Длинные полы желтого кожаного пальто, подбитого мехом, разлетались на поворотах. По стенам тревожно метались тени. В углу, на краешке стула, приютился начальник первого участка Мефодий Лукьянович Лаврухин, низкорослый, с заметным брюшком. На его лице безраздельно владычествовал нос. Казалось, все лицо устремилось вслед за носом —- толстым, мясистым, с горбинкой посредине. Фигура Лаврухина явственно изображала собою полное непротивление судьбе-злодейке. Только воспаленные выпученные глаза опасливо следили за всеми движениями Крутова.
— Опять завалил план, шляпа! — гремел начальник прииска.— До каких пор нянчиться с тобой? Это же курам на смех такое руководство! Тепляк не построил, лотошников распустил, экскаватор простаивает!
— Виноват, Игнат Петрович,— покаянно отозвался Лаврухин.
— Виноватых бьют! И я тебе, Мефодий, всыплю по первое число. Довольно! Вправлю мозги. Не сегодня
завтра пришлют из округа инженера. Сдашь ему участок, а сам пойдешь на восьмую шахту.
— Как же так, Игнат Петрович,— взмолился Лаврухин,— за что? Тепляк завтра начнем строить, экскаватор перегоним на ключ Желанный, лотошников приструню. Наверстаю план...
— «Наверстаю»! — передразнил Крутов. Он остановился посреди комнаты, ростом под потолок, плечистый, сердито глядя на загнанного в угол Лаврухина.— Который раз ты языком треплешься, а дело — ни ну ни тпру! Давно надо было тебя взашей...
Стук в дверь прервал гневную тираду Крутова.
— Мы не помешаем, Игнат Петрович?
В дверь просунулись щетинистые усы.
— Кого там черт... А, это ты, Леонид Фомич! Заходи. Да ты не один? Кто это с тобой?
Алексей вышел вперед, сощурился от яркого света пятисотваттной лампы.
— Горный инженер Шатров. Прибыл из округа в ваше распоряжение на должность начальника участка. Вот пакет.
Алексей рванул зацепившийся за подкладку кармана пакет, подал его начальнику прииска, отступил на шаг, соединив каблуки.
— Легок на помине. Я только что о тебе говорил.
Пока Крутов с треском разрывал пакет и пробегал
глазами бумаги, Шатров успел осмотреть весь кабинет. В глубине его, за однотумбовым столом, покрытым черным дерматином, стояло кресло кустарной работы. В углу приютилась этажерка, заваленная пыльными книгами. Трехтомник Сталина, инструкции по горным работам, геологический атлас. Десяток стульев, продавленный диван, обитый пестрым барраканом, и железная печка довершали непритязательную обстановку кабинета.
— Как добрался? — спросил Крутов, опускаясь в кресло.— Машины ведь еще не ходят: лед ненадежен.
— Меня ваш экскаваторщик надоумил. Он в округе на совещании был.
— Черепахин?
— Да. Никита Савельич. А то б я еще неделю прождал, не меньше. До Глухариной заимки по тракту нас попутная машина довезла, а оттуда — на лыжах. В два перехода дошли. Один раз у костра переночевали.
— Значит, ты ходок не из последних. По лыжной тропе от Глухариной мы полтораста километров считаем, не меньше. Да и Никита такой старик, что иного молодого на лыжах загонит. За ним тянуться не просто. Молодец, молодец. На фронте, наверное, был?
— На Первом Белорусском.
— Чувствуется военная косточка. А мне вот не довелось, брат. Кем служил?
— Артиллеристом.
— Награды имеешь?
— Орден Ленина.
— Толково! За что?
— За форсирование Вислы. Удержали плацдарм.
— Откуда родом?
— Из Минусинска.
— Ага, наш брат, сибиряк. Женат, ребята есть?
— Жена в округе осталась, приедет, как дорога установится. Детей нет.
— Это хорошо, а то у нас с жильем туго.
Шатрова начинал коробить разговор. Ему не нравилось присутствие еще двух незнакомых людей, бесцеремонный тон начальника прииска. Кроме того, Алексей чувствовал себя стесненно: Крутов сидел, а он стоял перед ним по стойке «смирно». Вдобавок ко всему Шатрова разморило в тепле и теперь неудержимо тянуло ко сну.
— Устал с дороги? — заметил наконец Крутов.— Ничего, солдат, сейчас я тебя отпущу. А завтра с утра начнешь принимать участок у этого болтуна.
Лаврухин совсем съежился в своем углу.
Человек со щетинистыми усами, который привел Шатрова в кабинет Крутова и до сих пор молчал, откашлялся в кулак.
— Простите, товарищ Шатров, у меня к вам один вопрос. Вы партийный?
Алексей не успел ответить.
— Да,— вмешался начальник прииска,— забыл тебя познакомить: это наш начальник планового отдела, он же секретарь парторганизации,— Норкин. Все под ним ходим. Так, Леонид Фомич?
Секретарь принужденно улыбнулся.
— Я кандидат в члены партии,—сказал Шатров.
— Открепительный талон, конечно, с собой? А партвзносы за сентябрь уплачены? — спросил Норкин.
— Нет еще. В дороге долго пробыл.
— Значит, придется с вас за два месяца взыскать. Что же, завтра заходите, оформлю ваше прибытие, поставлю на учет.
— Выходит, познакомились,— заключил Крутов.— Теперь, Шатров, иди отдыхай, а утром к тебе зайдет начальник механического парка Арсланидзе. Он будет участвовать в сдаче-приемке участка как представитель прииска. Что неясно будет, заходи прямо ко мне, помогу. Я человек простой: хорошо сделал — похвалю, нет — отругаю.
Шатров встал, замялся.
— Я еще с расположением прииска незнаком, товарищ Крутов. Куда мне идти ночевать? Здесь есть какой-нибудь дом приезжих?
Начальник прииска раскатисто рассмеялся:
— Верно. Черт, позабыл. Сейчас я черкну записку к коменданту, он тебя на ночь устроит. А насчет квартиры завтра сообразим. Дома приезжих у нас и в помине нет. Тут много-много, если за год человек пяток из округа побывает. Начальство к нам не любит заглядывать: далеко.
3
Коменданта в его каморке в конце коридора не оказалось. Пришлось послать на поиски рассыльного. Алексей зашел в плановый отдел, потом выбрался на воздух, чтоб стряхнуть дремоту, и остановился, очарованный.
В темно-синем небе ослепительным холодным светом разгорелись звезды. Они казались дырочками в темном шатре, покрывающем землю. Отовсюду с пологих сопок спускалась тайга, молчаливая, таинственная. Высоко над головой, около луны, уснуло круглое облачко.
