В чем причина подобного слабоволия?
Эркин задумался.
…Первые полеты в космос приравнивались к подвигу. От космонавтов требовалась не только теоретическая подготовка, знания, опыт, но и значительная физическая выносливость. Первые корабли были несовершенны. Космонавты зачастую попадали в критические ситуации, где все зависело от их умственных и физических способностей. Первые космонавты готовились к полету многие годы.
Потом корабли стали совершеннее, но превратилось в традицию предъявлять самые жесткие требования к человеку, отправляющемуся в космос.
Тщательно отбирался и готовился каждый космонавт, будь то пилот, штурман, астроном, геолог или физик. Этот принцип отбора оставался незыблемым в течение долгого времени.
Но вот наконец человек в буквальном смысле слова шагнул к звездам, вышел за пределы солнечной системы. Звездолеты, анабиозные камеры, а затем экспресс-каналы устранили все барьеры на пути тех, кто рвался в космос. И сам космос потребовал специалистов и исследователей сотен профессий — от археологов до строителей. Полеты в космос стали обычным явлением, на десятках планет создавались лаборатории и космические станции, геологи буравили инопланетные недра, металлурги и горняки строили шахты, росли предприятия, промышленные комплексы, налаживались транспортные артерии. Но земляне сразу же столкнулись с проблемой, которую им пришлось решать безотлагательно. Выяснилось, что и производительность, и успехи, и настроение, и душевное здоровье людей, вынужденных находиться длительное время на далекой планете, во многом зависят от их характеров.
Несколько позже был четко сформулирован принцип Комплекса, и в дальнейшем и большие экипажи, и сравнительно маленькие группы исследователей формировались в строгом соответствии с ним.
Прошло еще несколько десятилетий. Космос стал для землян родным домом — не найти, пожалуй, человека, который бы не провел три-четыре года своей жизни в открытом пространстве. Звездолеты и машины были доведены до совершенства, все, что поддается автоматизации, автоматизировано. Те загадки, что ставит перед нами природа, мы рано или поздно решаем. Мы поверили в свое могущество. Мы, люди, и в самом деле стали могущественными. Но каких бы успехов ни достигло человечество, люди не стали, да и не могли стать абсолютно одинаковыми. Есть свой авангард, есть, к сожалению, и люди слабовольные, мнительные, неспособные противостоять испытаниям. Прежде на пути таких людей стоял, как барьер, принцип Комплекса. Дорога в космос была для них закрыта. Это не означает, что она была закрыта для них навсегда. Они могли пройти специальный цикл обучения и в значительной степени приобрести недостающие им качества, закалить свой характер. Но вот некоторое время назад пал и этот последний барьер. Мы решили, что достигли совершенства, с которым не вяжутся никакие ограничения. По воле случая был сформирован и коллектив 17-й шахты, коллектив, не спаянный общими интересами. Потому они и не смогли противостоять этой опасности — искушению Верги.
— Хосе, — повернулся Эркин к юноше, — а как вы открыли эту пещеру?
— Раньше мы частенько устраивали коллективные вылазки в горы. Здесь ведь очень красиво, и, кроме того, это отличная возможность для физической тренировки. И вот во время одной из таких вылазок, примерно полгода назад, случайно набрели на эту пещеру. Нас тогда было трое. Педро, Хаят и я. А когда мы выползли наконец из пещеры, то переглянулись и побрели домой, не проронив ни слова. С тех пор между собой мы никогда не говорили о пещере, но продолжали ходить сюда по ночам.
— Постой, значит, вначале Юлия и Фархад не знали о пещере?
— Нет.
— Но почему ты тогда утверждаешь, что в пещеру ходят все?
— Видимо, по нашему поведению они догадались, что в горах мы открыли нечто необычное. А потом, вероятно, в одну прекрасную ночь пошли за кем-то из нас следом. Я однажды узнал Фархада, когда он поднимался на хребет… Теперь о пещере знают все, это точно.
Они прошли несколько метров молча, потом Хосе снова заговорил:
— В этом ведь нет ничего такого, правда, Эркин?
— В чем?
— Ну, в том, что мы ходим в пещеру. Если бы не проклятущая головная боль, все было бы прекрасно.
Наконец путники подошли к последнему барьеру. Предстояло взобраться на хребет, за которым лежала долина с шахтой и жилым городком.
Никогда еще Эркин так не страдал физически, как во время этого подъема. Приходилось напрягать все силы, чтобы подняться на высоту следующего выступа. Ноги были как ватные, колени подгибались, руки дрожали. Пот струился по всему телу.
Хосе тоже приходилось нелегко. Он поминутно стонал.
Трудно сказать, сколько времени занял подъем. Они отдыхали едва ли не через каждый метр.
Наконец, обессиленные, поднялись наверх и здесь опустились на грунт. Эркин достал из кармана платок, вытер мокрое лицо и шею.
— Эркин! — прошептал Хосе. — Я не хочу возвращаться на Землю. Я не могу без этого огня…
Но Эркин уже не слушал его. Он смотрел вниз. Высокое пламя полыхало над жилым городком. Горел второй дом.
Хосе в возбуждении схватил его за руку:
— Ну! Теперь вы убедились, что я не виноват?
Он, казалось, торжествовал.
— Почему ты считаешь… — повернулся было к нему Эркин и осекся.
— Эркин… что с вами, Эркин?! — испуганно спрашивал Хосе, заглядывая ему в глаза.
— Осел… — прошептал Эркин. — Какой я осел! — Он хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул: — Хосе! Бежим! Скорее!
Наверное, впоследствии Эркин и сам не смог бы вспомнить, как тогда спустился со скалы. По крайней мере, на следующий день он с удивлением разглядывал огромные синяки на локтях и коленях, хотя в ту ночь боли не чувствовал.
…Когда он подбежал к городку, огонь уже угасал. Сгорел домик Хосе. Груда пепла, какие-то обгоревшие конструкции — вот все, что осталось от строения. Здесь же стояли все космонавты, угрюмо глядя на затухающие языки пламени.
— Надо же… — задумчиво произнес Педро.
— Сгорел дотла, — прошептала Юлия.
— Что-то мне опять худо, — проговорил Фархад. — Пойду-ка прилягу.
Он повернулся и, чуть прихрамывая, поковылял к своему коттеджу.
— Постойте! — остановил его Эркин. — Подойдите поближе, — обратился он к остальным. — Есть серьезный разговор.
Они окружили его полукольцом. Вид у всех был хмурый.
— Я только что был в пещере, — громко сказал Эркин. — Да, я был в пещере, — еще громче и решительнее повторил он, — там, куда ходит каждый из вас. О том, почему вас тянет туда, у нас еще будет время поговорить. Сейчас у меня другой вопрос. Приближается последний день вашей вахты. И каждый из вас думает об этом: как остаться на Верге, остаться рядом с пещерой? И каждый подыскивает способ. Верно, Фархад?
Фархад посмотрел на него, пожал плечами и отвернулся.
— Может, ты знаешь, Педро? Хаят? Вы, Юлия?
Все пятеро молчали.
— Тогда я вам скажу, какой это может быть способ. По существующей инструкции работа вахты продлевается, если во время дежурства по вине персонала на объекте произошла авария. Так?
Лица космонавтов вытянулись, побледнели…
— Увидев на Верге меня, вы решили, что пересмена экипажей уже началась и что не стоит откладывать дело в долгий ящик. А чтобы отвлечь мое внимание от шахты, устроили этот спектакль с поджогами домов. Кто опровергнет мои доводы?
Фархад поднял голову.
— Все почти так и было… Только Юлия здесь ни при чем. Она и в пещере-то была единственный раз. А молчала потому, что… ну, словом… не хотела подводить нас… Надеялась, что мы возьмем себя в руки…
Юлия всхлипнула и отвернулась.
Фархад продолжал, медленно, но твердо выговаривая каждое слово:
— Все правда. В создавшейся ситуации был действительно один выход из положения: устроить аварию на шахте и заняться устранением ее последствий.
Юлия смотрела на него округлившимися глазами.
— И вы бы пошли на это? Решились бы?
Фархад смутился, но продолжал:
— Об этом никто не знал, кроме меня и… Хаята. Впрочем, причин для тревоги нет. Ведь мы решили организовать такую аварию, которая не вызвала бы остановки технологического процесса. Такая локальная, удобная, игрушечная авария — обвал породы в запасном тоннеле, которым мы практически не пользуемся.
Он поднял глаза на Эркина и тут же опустил их.
— Одним словом… сегодня во время дежурства Хаята… мы осуществили задуманное… Запасной тоннель обрушен…
— А-а-а… — это был крик Педро, искаженный волнением. — А Хосе… Он ведь решил…
Эркин быстро посмотрел по сторонам:
— Хосе! Где Хосе?
Но… его не было.
— Мы ведь прибежали вместе.
Эркин подскочил к Педро:
— Ну, что решил Хосе? — И к Юлии: — Свяжитесь с шахтой, предупредить Хосе, чтобы он не натворил глупостей!
Юлия побежала к диспетчерской.
— Так что же решил Хосе? — наступал Эркин на Педро.
Тот стоял белый как стена. У него зуб не попадал на зуб.
— Брат надумал послать робота, чтобы тот… подрыл колонны главного эскалатора… Тогда придется провести объемные восстановительные работы… Нас бы оставили на Верге… А пользоваться можно было бы и запасным тоннелем.
— Когда он решил обрушить эскалатор?
Из диспетчерской вышла Юлия.
— Ну что? — кинулся к ней Эркин.
Она, ничего не ответив, отвернулась.
— Хосе! — закричал Педро. — Бра-ат!! — И, сорвавшись с места, помчался к шахте.
— Скорее! — крикнул Эркин и кинулся следом.
Педро он настиг уже у самой шахты. Как безумный, бросался тот на входную плиту, стуча в нее кулаками.
— Хосе! Хосе! Ты меня слышишь?
— Педро! Не дури! — Эркин вцепился ему в плечо. — Скорее надевай скафандр.
Последней в дежурку вбежала Юлия.
— Ну? — тихо спросил Эркин.
— Не отвечает.
Люди облачились в скафандры, прошли через все тамбуры. Оставалась последняя дверь, ведущая к эскалатору.
Центральный эскалатор был устроен так: со дна шахты поднимались две высоченных скалы, обтесанные в свое время роботами. От тамбура до ближней скалы было около сорока метров, до дальней — чуть больше восьмидесяти. Двухпролетный эскалатор, начинавшийся от последнего тамбура, опирался на ближнюю скалу и заканчивался на дальней верхушке, которая была срезана и представляла собой круглую площадку диаметром около шести метров. От площадки под прямым углом к эскалатору был устроен легкий мостик, ведущий на галерею.
