По пути Кормилец Узников пояснял:
— Вот так мы и живем. Предками нашего народа были мирные травоядные. Убийство — это для нас явление противоестественное. Да и не возникало никогда нужды обзаводиться способностью к нему. Мы бы не смогли создать то, что у вас называется империей, если бы за многие века звездной экспансии встретили кого-нибудь, способного на конфликт. Когда же это наконец случилось, мы отступили, поскольку альтернативой было нечто для нас немыслимое. Вы понимаете?
Андреа не только понимала, но и тихо завидовала.
— Пожалуй, да.
— Вы издавна строите гигантские склады, чтобы содержать там больных, буйных индивидуумов — для пользы большинства вам приходится изолировать себе подобных. У вашего общества ограниченные ресурсы, которые нужно расходовать в первую очередь на благо его законопослушной части; содержание же многочисленных агрессивных существ в ограниченном пространстве связано с определенными трудностями. Вот откуда эта убежденность, что преступник должен нести наказание за содеянное. С рождения вы приобретаете и соответствующее представление о том, какой надлежит быть каре: тесные камеры, большие и малые лишения. Но к нашему случаю такая концепция неприменима. Впервые среди нас появится убийца, а когда весь тюремный контингент состоит из одной-единственной персоны, нет надобности экономить ресурсы. А значит, и отказывать узнику в комфорте незачем.
— Логично, но за единственным исключением, — возразила Корт. — Он этого не заслуживает.
— Возможно, вы правы. Тем не менее в наши расчеты его заслуги не входят.
Еще через несколько минут показался L-образный белый домик на вершине единственного холма, с круговым видом на лес и береговую кромку. Строили его, похоже, с учетом высоких человеческих запросов — тут и покатая черепичная крыша, и дымовая труба, и горящие на солнце окна. На вид ничего общего с типичным узилищем — должно быть, и внутри то же самое. Когда целый остров служит тюрьмой, какой смысл круглые сутки держать Фарра в помещении, отведенном для сна?
Но было в этой картине, при всей ее невинности, нечто совершенно неправильное.
В стенах коттеджа обнаружилось именно то, что и обещал Кормилец Узников. Были там и кухня, и гостиная — довольно скромно обставленные, но куда более просторные и солнечные, чем комнаты в новолондонской квартирке Андреа Корт. Единственная уступка статусу опасного преступника — отсутствие входной двери. Вместо нее в стене имелась селективная панель зиннской конструкции. По словам Кормильца Узников, она наглухо затвердеет, если возникнет необходимость удерживать заключенного внутри. Но панель и ему сослужит добрую службу, не пропуская в дом туземную фауну. Может быть, он еще и спасибо скажет.
Фарр был прав. Человек, не представляющий никакой пользы для общества себе подобных, много лет просидевший в тесных камерах, покидая их только под надежной охраной, способен назвать такие условия содержания не иначе как райскими.
На выходе из коттеджа Кормилец Узников сказал:
— К тому времени как он вселится, здесь появится устройство для переговоров. Все поставки будут осуществляться по его требованиям на регулярной основе. Надзор, конечно же, необходим, но мы беремся его вести исподволь, обеспечивая заключенному полную иллюзию уединения.
— Кажется, я и сама не прочь пожить здесь, — проговорила Вальсик.
— Но вы никого не убили.
За этой фразой пришло тяжелое молчание. Андреа догадывалась, что сейчас произойдет, буквально физически чувствовала, как оно надвигается, но не в силах была предотвратить. К тому времени, когда Кормилец Узников повернулся к советнику и заговорил, у нее как будто вскрылась старая рана.
— Зато это сделали вы. И если вдруг пожелаете оказаться в нашей тюрьме, достаточно будет лишь попросить.
Конечно же, зинн не пытался оскорбить, но все ее мышцы как будто свело судорогой. Всегда тлевший в ней грозный жар вмиг обернулся ревущим пламенем. Поступь времени замедлилась до предела, щеки Андреа стали пунцовыми, а попытка задавить в горле совершенно естественный отклик оказалась тщетной.
— Зачем?
Кормилец Узников вскинул обе хватающие конечности в успокаивающем жесте:
— Если это жилище вам не нравится, мы охотно построим другое.
— Не о том речь. Я спрашиваю, зачем вы это затеяли. Какой смысл корчить гостеприимство перед таким недочеловеком, как Саймон Фарр? Почему вы платите за него так щедро? И с чего вы взяли, черт возьми, что я с радостью ухвачусь за предложение поучаствовать? Уважаемый господин, не соблаговолите ли объяснить, какова ваша конечная цель?
— Вы сердитесь, — отметил Кормилец Узников.
— Еще бы! Когда меня оскорбляют, я злюсь, но еще больше раздражаюсь, когда мне лгут, пусть даже это не ложь в полном смысле слова, а сокрытие правды. Или думаете, я не вижу зияющей дыры в картине? Сделка-то с душком, и даю слово: если сейчас не получу честные ответы, я из кожи вон вылезу, чтобы вы остались ни с чем. Я…
