В конце концов, он был племянником Боэдмунда Тарентского, с которым Раймуд ска открыто враждовал из-за завоеванных земель. Кстати сам князь Боэдмунд давно утратил интерес к главной цели похода и развернул свое войско.
Оттого Раймунд Тулузский исподлобья поглядывал на Танкреда.
Несмотря на то, что была пятница, постный день, на столе лежало жареное мясо и сыр. Рыцари заботились о своих силах. Лишь епископы скромно ели финики и хлеб с оливковым маслом.
— Положение критично. Египетский флот разбил генуэзцев. Прорвалось только шесть кораблей — и всё! Порт блокирован, помощи больше не будет.
— Если затягивать осаду, жара и болезни расправятся с нами раньше копий сельджуков. И да поможет нам Бог!
— В городе не сельджуки, — раздраженно поправил Танкред. — Если бы мы не тянули, то год назад Иерусалим стал бы для нас легкой добычей. Сейчас Гроб Господень держат в своих руках фатимиды — грязные мавры, разрази их Господь. И это вам не степная свора турок-сельджуков, а настоящая мощь.
— Да, мессиры, — грустно добавил Готфрид Бульонский, — упаси нас Господь, но сведения, что из Египта движется армия фатимидов, снова подтверждены. Мы пытали двух пленных мавров, и они сознались во всем. Халифат не сдаст нам город, оттого эмир держится так хорошо.
— Эмир Ифтикар эд-Даула держится так хорошо, потому что водохранилища в городе наполнены до краев, а житницы ломятся от припасов. У них есть еда и питье. А мы еще до прихода мавров высохнем, как мумии из гробниц. Я не святая Мария Египетская — Танкред возвел глаза к потолку и перекрестился, — чтобы питаться три года одной лепешкой.
— Сеньор Танкред, — граф Раймунд сухо усмехнулся в бородку, — что с колодцем в долине? Кто именно там — сарацины-мавры? Сельджуки? Мои люди ходят за десять верст, чтобы принести воды. Мы всех быков извели на шкуры, чтобы пошить бурдюки…
Танкред на мгновение вспыхнул, и его щека задрожала. Несколько колодцев в долине были либо испорчены, либо укреплены и ожесточенно охранялись маврами, отбить их крестоносцам не удавалось.
— Нельзя больше ждать, — Танкред шагнул к столу и ударил по нему ладонью, — только за вчерашний день от кровавого поноса я потерял пять человек.
— Танкред прав, — отозвался Готфрид Бульонский. — Мы же не хотим, чтобы простолюдины снова стали есть мясо людей.
— Я не вижу ничего плохого в том, что некоторые крестоносцы ели мясо неверных. Они — наши солдаты и должны быть сильны. В отличие от германцев, что жрали нечистых собак и пили мочу из стоков.
— У меня за неделю умерло полсотни человек, упокой Святой Господь их бедные души. — Раймунд Тулузский осенил грудь крестом. — Но строительство осадных башен еще не закончено. Инструментов, прибывших на кораблях, удручающе мало. Думаю, сами корабли придется пустить на постройку берфруа. Иначе нас ждет провал, как и при первой атаке. С нами Господь, но и Он не даст нашим коням крылья, чтобы перелететь через городские стены и ров.
— Кстати, стоит попытаться этот ров засыпать, иначе осадные башни не подогнать.
— Да, это верно.
— Дух войска падает, господа. Мне уже приходится вешать дезертиров.
— Ха, еще немного и мне придется снова ловить по всей пустыне кукушек, — засмеялся Танкред. Безусловно, он намекал на Пустынника Пьера. Кукушкой его прозвала византийская принцесса Анна.
— Решением Клермонского собора всякого, кто решит повернуть назад, убежать и больше не пытаться освободить Гроб Господень, постигнет анафема и отлучение от Католической церкви, — впервые в разговор вмешался епископ. — Господин граф Раймунд, говорят, в Вашем лагере произошло чудо?
— Ваше преосвященство, извольте…
Тут всеобщее внимание, наконец, переключилось к мявшемуся в дверях брату Сезару.
— Frater Сезар, подойдите. — Епископ поманил пальцем: — Вероятно, Вы столь благочестивы, богобоязненны и чисты, что Всеблагой Господь избрал Вас для откровения свыше.
Брат Сезар поспешно закивал головой. Только сейчас он догадался, что перед ним Пьер Нарбоннский — епископ Альбары.
— Frater Сезар, правда ли, что этой ночью к Вам явился епископ Ле-Пюи Адемар де Монтейль? Упокой Господь его душу в обителях Своих со всеми святыми.
Все присутствующие опустили голову и скорбно перекрестились.
— Правда, Ваше преосвященство, правда.
— Вот видите, господа, благословение Божие со всеми нами. Frater Сезар, поведайте благочестивым мессирам, как и когда случился Ваш сон?
Брат Сезар вышел вперед, от волнения подергивая взъерошенной головой, которую он склонил набок.
— Д-да, господа, случилось…
Похотливое видение юной турчанки в мозгу брата Сезара вмиг улетучилось, как исчезает туман, стоит пригреть солнцу. Вместо него мысли все больше заполнял образ покойного Адемара. Умерший епископ сиял всё ярче, а белые его одежды заполняли горизонт. Он милостиво улыбался монаху и указывал дубинкой на Иерусалим. От этого торжественным трепетанием и необъяснимым восторгом наполнялось сердце, и с каждой секундой брат Сезар сам все больше верил в то, что он избран и благочестив.
— Да, да! Его преосвященство, наш возлюбленный епископ Адемар де Монтейль, сегодня снизошел до моих снов.
— Ну? — нетерпеливо переспросил Танкред.
— Что он говорил Вам? — ласково добавил священник.
— Он говорил… Он говорил: «Брат Сезар, ты забыл для чего здесь?»
— Вот видите, господа, — Танкред опять взвился и заходил вдоль стола. — Сами небеса напоминают вам. Чтоб я, как сельджук, ездил всю жизнь на кобылах! Нужно наступать — немедленно и сейчас же!
— Сейчас наступать нельзя, башни еще не готовы, — Раймунд Тулузкий покачал головой: — Брат Сезар, может его преосвященство, еще что-то указал Вам? Ну, дату штурма… чудесный путь избавления?
Врожденная проницательность быстро подсказала Сезару, что каждый хочет слышать от него. Танкреда Таренского он боялся, а графу Тулузскому верно служил.
— Его преосвященство епископ Адемар де Монтейль, — смиренно добавил брат Сезар, — призывал к воздержанию плоти, чтобы дух был трезв.
— Вот именно! — взволновался епископ Пьер и вскочил из-за стола: — Мы должны уподобиться царю Ираклию! Этот доблестный воин постился, чтобы победить нечестивого князя Хозроя — и победил!
Он сгреб финики из плоской чаши, подошел к брату Сезару, высыпал ему в ладони и благословил:
— Иди, сын мой, проповедуй народу, что мой предшественник, легат папы, епископ Адемар де Монтейль, заступник бедных и советчик богатых, и после смерти ведет нас. Что его преосвященство вновь с нами и призывает к посту. Будем бдеть неделю. Нет, дольше — дней девять! — архиепископ обернулся к военачальникам и поклонился. — Молебны, молитвы и по окончанию совершим крестный ход! Да будет так. Amen, господа!
— Господин де Пейен, — священник повернулся к стоящему позади рыцарю Гуго де Пейену, — проводите этого благочестивого монаха и прикажите ему дать вина. И… frater Сезар, побрейте свою тонзуру. А то вы стали походить на мирского бродягу.
