Граф. Но хорошая ли это пьеса, мистер Банел? Вопрос, кажется, простой.
Банел. Очень простой, когда вам известен автор. Если автор хороший — стало быть и пьеса хорошая. Это само собой разумеется. Кто автор? Ответьте мне, и я вам дам детальнейшую оценку пьесы.
Граф. К сожалению, я не имею права назвать имя автора. Он хочет, чтобы пьесу ценили только за ее достоинства.
Банел. Но какие могут быть у нее достоинства, кроме достоинств самого автора? Как вы думаете, Гон, кто это написал?
Гон. А вы как думаете? Мы видели дрянную старомодную семейную мелодраму, разыгранную обычными марионетками. Герой — лейтенант флота. Все мелодраматические герои — лейтенанты флота. Героиня, бросая вызов властям, попадает в беду (не попади она в беду, не было бы и драмы) и на протяжении всей пьесы из кожи вон лезет, чтобы добиться сочувствия публики. Ее добрая старая благочестивая мать нападает на жестокого отца, когда тот хочет выгнать ее из дому, и заявляет, что она; тоже уйдет. Затем комические роли: лавочник, жена лавочника, лакей, оказывающийся переодетым герцогом, и молодой повеса, который дает автору возможность вывести молодую особу легкого поведения. Все это старо и не первой свежести, как жареная рыба, выставленная на прилавке в зимнее утро.
Граф. Но…
Гон (перебивая его). Я знаю, что вы хотите сказать, граф. Вы хотите сказать, что вам пьеса кажется и новой, и необычной, и оригинальной. Лейтенант флота — француз, который превозносит англичан и ругает французов: это старый избитый прием Шоу. Действующие лица — не герцоги и миллионеры, а мелкие буржуа. Героиня вывалялась в грязи — в самой настоящей грязи. Никакой интриги нет. Соблюдены все старые сценические правила, выведены старые марионетки, но нет былой изобретательности и веселья. И все это с легким душком интеллектуальной претенциозности, с целью внушить вам, что автор слишком умен, чтобы снизойти до банального, и только потому не написал хорошей пьесы. А вы, трое искушенных людей, смотрели пьесу от начала до конца и не можете мне сказать, кто ее написал! Да ведь под каждой строчкой стоит подпись автора!
Банел. Кто же он?
Гон. Конечно Гренвилл-Баркер[31]. Старик Гилби взят прямо из «Мадрасского дома».
Банел. Бедный Баркер!
Воэн. Какая чепуха! Неужели вы не видите разницы в стиле?
Банел. Нет.
Воэн (презрительно). А вам известно, что такое стиль?
Банел. Вероятно, костюм Тротера вы назовете стильным. Но если уж вы хотите знать — это не мой стиль.
Воэн. Для меня совершенно очевидно, кто написал эту пьесу. Начать с того, что она чрезвычайно неприятна. Стало быть, автор не Барри[32], несмотря на лакея, который списан с Великолепного Кричтона. Тот, если помните, был графом. Вы замечаете также оскорбительную манеру автора говорить глупейшие фразы, которые, если в них вдуматься, совершенно бессмысленны, — говорить только для того, чтобы дураки в театре хихикали. Далее, к чему это все сводится? К попытке разоблачить предполагаемое пуританское лицемерие английских мелких буржуа, таких же, в сущности, людей, как и сам автор. Ну, разумеется, выведена неизбежная фривольная особа: та же миссис Тэнкерей Айрис, и так далее. А если вы и теперь не угадали автора, то, значит, вы допустили ошибку при выборе своей профессии. Вот все, что я могу сказать.
Банел. Почему вы так нападаете на Пинеро? А что вы скажете о приеме, который отметил Гон? Длинный монолог француза? Мне кажется, это Шоу.
Гон. Вздор!
Воэн. Чепуха! Можете выбросить эту мысль из головы, Банел. Как ни плоха пьеса, в ней есть нотка страсти. Чувствуется, что, несмотря на все свое напускное легкомыслие, эта жалкая бездомная женщина по-настоящему любит Бобби и будет ему хорошей женой. А я не раз доказывал, что Шоу физиологически не способен на страсть.
Банел. Знаю. Интеллект — и никаких эмоций. Правильно! То же самое и я говорю. Если желаете знать мое мнение, у него гигантский мозг и нет сердца.
Гон. Ах, перестаньте, Банел! Эта грубая средневековая психология сердца и мозга — Шекспир сказал бы: печень и ум — годится для школьников. Довольно с нас Шопенгауэра из вторых рук! Даже такой отсталый, вышедший из игры старик, как Ибсен, и тот постыдился бы ее. Сердце и мозг — выдумают тоже!
Воэн. У вас нет ни того, ни другого. Гон. Вы декадент.
Гон. Декадент! Как я люблю это словечко эпохи раннего викторианства!
Воэн. Во всяком случае, вы не можете отрицать, что действующие лица в этой пьесе отличаются друг от друга. Вот доказательство, что автор не Шоу. Все герои Шоу — это он сам; марионетки, высокопарно цитирующие Шоу. Только актеры делают их как будто непохожими одна на другую.
Банел. Какие же тут могут быть сомнения? Это всем известно. Но Шоу пишет свои пьесы не так, как другие. У него одна цель — оскорбить всех и каждого и заставить нас говорить о нем.
Тротер (устало). И сейчас мы, разумеется, говорим о нем. Ради бога, давайте переменим тему.
Воэн. Однако мои статьи о Шоу…
Гон. Ах, бросьте, Воэн! Довольно. Я вам всегда говорил, что Шоу…
Банел. Ну вот, вы опять начинаете — Шоу, Шоу, Шоу! Перестаньте. Если вы хотите знать мое мнение о Шоу…
Тротер | Нет, благодарю вас, не хотим!
Воэн } (кричат). Замолчите, Банел!
Гон | Да перестаньте же!
Оглушенный граф, стоящий в центре группы, затыкает уши и прячется за спину Воэна.
Банел (надувшись). Ну что же… превосходно. Простите, что заговорил.
Тротер |
Воэн } (дружно начинают). Шоу…
Гон |
Они умолкают, когда из-за занавеса выходит Фанни. Она чуть не плачет.
Фанни (подходит к группе и становится между Тротером и Гоном). Я так огорчена, джентльмены! А пьеса пользовалась таким успехом, когда я читала ее в кембриджском Фабианском обществе!
Тротер. Мисс О’Дауда, я как раз хотел сообщить этим джентльменам то, о чем догадался еще до поднятия занавеса: автор пьесы — вы…
Общее изумление и смятение.
Фанни. А вы все находите ее ужасной! Вас она возмущает. Вы думаете, что я тщеславная идиотка и никогда не напишу ничего хорошего. (Готова расплакаться.)
Критиков захлестывает волна сочувствия.
Воэн. Нет, нет! Я вот только сейчас говорил, что автор пьесы несомненно Пинеро. Говорил я это. Гон?
Фанни (очень польщенная). Неужели?
Тротер. Я считал, что Пинеро слишком популярен для кембриджского Фабианского общества.
Фанни. Да, конечно, но все-таки… О, неужели вы это сказали, мистер Воэн?
Гон. Я должен извиниться перед вами, мисс О’Дауда: я сказал, что автор — Баркер.
Фанни (сияет). Гренвилл-Баркер! Нет, не может быть, чтобы все оценили ее так высоко!
Банел. А я назвал Бернарда Шоу.
Фанни. Ну конечно, там есть кое-что от Бернарда Шоу. Знаете — фабианский налет.
Банел (поощрительным тоном). Очень милая пьеса, мисс О’Дауда. Заметьте: я не сравниваю ее с пьесами Шекспира — с «Гамлетом» или с «Леди из Лиона»[33], но все-таки прекрасная вещица. (Пожимает ей руку.)
Гон (следуя примеру Банела). Позвольте и мне поздравить вас, мисс О’Дауда. Прекрасно! Замечательно!
Рукопожатия.
Воэн (с сентиментальной торжественностью). Будьте только верны себе, мисс О’Дауда. Оставайтесь серьезной! Откажитесь от глупых острот! Сохраняйте нотку страсти! И вы создадите великие вещи.
Фанни. Вы думаете, у меня есть будущее?
Тротер. У вас есть прошлое, мисс О’Дауда.
Фанни (пугливо взглянув на отца). Тссс…
Граф. Прошлое? Что вы хотите сказать, мистер Тротер?
Тротер (обращаясь к Фанни). Меня вы не обманете. Эта стычка с полицией списана с натуры. Вы суфражистка, мисс О’Дауда. Вы участвовали в той депутации.
Граф. Фанни, это правда?
Фанни. Правда. Я отсидела месяц с леди Констэнс Литтон[34]. И я этим горжусь так, как никогда ничем не гордилась и не буду гордиться.
Тротер. И по этой-то причине вы пичкаете меня гадкими пьесами?
Фанни. Да. Теперь вы будете знать, как себя чувствуешь, когда тебя кормят насильно.
Граф. Она никогда не вернется в Венецию. Так же было у меня на душе, когда рухнула Кампанилья[35].
Сэвоярд выходит из-за занавеса.
Сэвоярд (графу). Не пойдете ли вы поздравить актеров? Они слегка растеряны, их ни разу не вызвали.
Граф. Да, да, конечно! Боюсь, что я сделал промах. Джентльмены, пожалуйте на сцену.
Занавес раздвигается. Декорация последнего акта. Актеры на сцене. Граф, Сэвоярд, критики и Фанни присоединяются к ним, пожимают руки и поздравляют.
Граф. Что бы мы ни думали о пьесе, джентльмены, но относительно исполнения двух мнений быть не может. Не сомневаюсь, что вы со мной согласны.
Критики. Правильно! Правильно! (Начинают аплодировать.)
Послесловие к пьесе — А. С. Ромм
Примечания к пьесе — А. Н. Николюкин
Эта «легкая пьеса для маленького театра», как назвал ее автор в подзаголовке, была впервые поставлена 19 апреля 1911 г. на сцене «Литл-тиэтр» с участием Лилы Маккарти, исполнявшей роль Маргарет. С тех пор она неоднократно исполнялась различными английскими театрами. В Нью-Йорке впервые была исполнена актерами Театра комедии 16 сентября 1912 г.
На сценических подмостках лондонских театров комедия появлялась как произведение анонимного автора. Шоу скрывал свое имя до 1914 г., когда пьеса была издана. В том же году он написал Б. В. Файндону, редактору журнала «Иллюстрированные пьесы», письмо, подписанное именем Банела, одного из персонажей комедии. Автор послания высказывал свое уважение к Шоу и напоминал, что он первый догадался о том, кто является автором пьесы. В 1916 г. драматург написал новый пролог в стихах в форме монолога Фанни, которая рассказывала творческую историю своей пьесы и говорила о том, что ей надоели пьесы о быте миллионеров и о женах, мужьях и любовниках, так как в них нет ни малейшего подобия жизненной правды. Именно поэтому, как объясняет Фанни, ей захотелось написать об обыкновенных людях.
