— Только нужно ещё сделать дверь, — сказал Юра. — Можно сплести из прутьев и травы, в виде шторы. А я сделаю такое приспособление: рычажок повернуть — и дверь опускается. А в общем шалаш хороший.
— Придётся начальнику строительства объявить благодарность, — сказал Данко. — Как ты, Юр, думаешь?
— Нет, не придётся, — ответил за Юру сам «начальник строительства». — Моих дел тут — пшик. Всё — Семён. Проект — его, жерди — его. И вообще.
— Ты не врёшь?
— Спросите у него.
Сеня шмыгнул носом и, стараясь сделать вид, будто ничего особенного не произошло, сказал очень довольным тоном:
— Да ну, что тут разговаривать!
— А мозоли, наверно, в кровь? — участливо спросил Ваня.
— Не-е, — отмахнулся Сеня. — Данко, каша сварилась. Начнём, что ли, обедать?
— Стоп! — сказал, звеньевой. — Я предлагаю назвать этот шалаш так: «Хижина имени Сени». Чтобы он не говорил, что на острове неинтересно…
В этот день они задержались на острове долго. Солнце уже ушло за мыс Медвежий, вода потемнела.
На лагерном берегу их встретил Борис и, узнав, что все здоровы и невредимы, промолвил только:
— Если ещё раз опоздаете к ужину, считайте, что разведка ваша окончена. Поедут другие.
А они-то думали, что их будут встречать, если не с музыкой и цветами, то хотя бы так, как провожали!
Саша так и спросил у попавшейся навстречу Ани Хмельцовой:
— Что же вы нас не встречаете?
Аня повела плечом, хмыкнула и, ничего не ответив, прошла дальше.
Правда, в столовой, почти совсем опустевшей, самолюбие путешественников было несколько вознаграждено. Пока они ели, у дверей толпилась группа любопытных во главе с Машей Сизовой, и это внимание льстило, если не всем, то многим из разведчиков. Тётя Глаша тоже оказала им особое внимание. Она вышла из кухни специально для того, чтобы узнать, довольны ли ребята ужином. Саша сказал:
— Удивительно вкусно, тётя Глаша! Правда. Только нам бы, знаете, ещё чего-нибудь… такого… — Он повёл рукой, рисуя в воздухе не то барана, не то ещё что-то.
Сеня закивал головой: он считал, что этим Саша очень хорошо поддержал высокое достоинство путешественников. Тётя Глаша добавила им котлет, и разведчики дружно уничтожили их.
У выхода из столовой ребят поджидали Ася Васильевна и Борис.
— Ну, мореплаватели, теперь докладывайте всё по порядку. — Борис уселся на траву, приглашая остальных сделать то же.
Начался сбивчивый коллективный рассказ. Каждый из участников похода старался передать что-то особенное, что он считал наиболее интересным и важным. Одинаково дружно все хвалили хижину имени Сени.
Ася Васильевна внимательно слушала их, потом легонько толкнула звеньевого локтем и мигнула: «Идём». Они отошли.
— Садись, капитан. Есть к тебе разговор. — Данко насторожился. — Как ты считаешь: удачно у вас прошёл день?
— Удачно, Ася Васильевна.
— Нет, неудачно! Ты не удивляйся. Что вы сумели сделать, кроме шалаша? Побродили по острову, насобирали кучу камней, не отметив толком, какой где брали, нашли гнездо иволги — вот и всё. А для выполнения главной задачи почти ничего не предприняли. Главная задача у вас какая, помнишь? — В голосе послышалась насмешка.
— Ну, а как же не помнить! Составить общий план острова и сделать описание.
— Начали?
— Нет, не начали. — Данко очень хотелось опустить голову.
— Значит, надо начинать. Так? Вас ведь не развлекаться послали, а работать. Это вот на мыс Медвежий вы собирались развлекаться, играть… Вот тебе задание: продумай план на завтрашний день, а утром, перед островом, зайдёшь ко мне, расскажешь. Так?
— Есть, Ася Васильевна!..
…Залив лейтенанта Лазарева встретил их всё той же нетронутой полированной гладью воды, всё теми же непуганными хлопотливыми трясогузками, тем же приветливым шелестом прибрежных берёз. Но чернели на берегу головни от вчерашнего костра, и ещё издали была видна хижина имени Сени — приметные следы пребывания людей. И оттого, что эти следы принадлежали им, а не кому-нибудь другому, и были первыми на берегу залива, место это стало для них по-особенному близким, родным.
У своей «базы» разведчики задержались недолго. Вытянули на берег лодку, в камнях за шалашом упрятали походную посуду и припасы. Данко отдал «распоряжение по экспедиции»:
— Сейчас все поднимемся на скалы и снимем общий план острова. Мы сюда не развлекаться приехали, а работать. Понятно?.. Потом пообедаем, а потом будем изучать остров и уточнять план. А как — скажу за обедом. Всё. Пошли…
В поисках удобного подъёма они двинулись вдоль скал, пересекли берёзовую рощу и попали в сосняк. Лес был редкий. По толстым, в два обхвата, стволам стекала, застывая, пахучая смола. Где-то гулко стучал дятел. На земле валялись большие, покрытые мохом валуны. На некоторых из них росли кустики брусники и трава.
Неожиданно лес расступился перед небольшим болотцем. Место высокое, и вдруг-болото.
— Удивительно! Да? — сказал Саша.
— Это мы ещё вчера видели, — откликнулся Юра. — Тоже надо бы узнать, откуда болото, почему?
— Узнаем!.. Вон вправо хороший подъём, двинулись! — Звеньевому не терпелось подняться на скалы.
Камни в этом месте громоздились уступами, и по ним было нетрудно взбираться наверх. Кое-где, правда, приходилось подсаживать друг друга, но в общем звено довольно скоро оказалось на вершине небольшого скалистого хребта, который круто обрывался к левому, узкому протоку реки. Отсюда хорошо была видна окрестность.
Сзади высилась гора Таёжная. Справа, на западе, извиваясь меж лесистых берегов, тянулась Светлая, а дальше раскинулось озеро. На берегу его виднелись красные пятна лагерных крыш — как островки в зелёном разливе. На востоке река исчезала за Таежной, огибая её. А прямо перед глазами, на юге, за лесом, который начинался на том берегу Светлой, стлались широкие поля колхоза. По далёкой прямой, как натянутая струна, дороге бежали карликовые грузовики и повозки. Чуть правее дороги было видно село, а ещё дальше, на самом горизонте, упёршись в небо домнами и трубами мартенов, дымил завод.
— Смотрите, наш Новометаллургический!..
— Ого-го, как видно отсюда!
Но самое главное, конечно, был остров. Вот он, весь перед глазами, похожий сверху на громадное яйцо.
— Гляньте, залив Лазарева!
— А дальше вода поблескивает — это то болото, из-за которого мы вначале не хотели причаливать.
— А там что это желтеет?
— Смотрите, какая поляна широченная! Вот будет футбольное поле — как стадион!
— Правильно, Данко. А вон в том леске, поближе к берегу, дачи построить. Верно?
— Нет, их лучше построить поближе вон к тому мысу, где песок. Чтобы из дачи — сразу на пляж. Ясненько? Красота!..
Разведчики сгрудились плечо к плечу, глаза у всех разгорелись, лица разрумянились — то ли от подъёма на гору, то ли от того счастливого возбуждения, которое всегда охватывает людей, подымающихся вслед за птицами над землёй. Радостное ощущение простора неба, неоглядной земной шири щемит и распирает грудь, а тело, словно ты раскинул крылья, становится лёгким, и хочется петь и кричать о том, как прекрасен мир и какое это счастье — быть человеком, могучим, всевидящим и всезнающим. А ветер треплет твои волосы и овевает прохладой горячее лицо — весёлый бродяга-ветер, гуляющий над всей родимой страной-громадой.
И долго бы стояли так ребята, любуясь всем, что открыла их взорам высота, если бы звеньевой не скомандовал:
— Садись!
Пионерская честь велит исполнять команды быстро и точно. Всё звено моментально уселось.
— Начинаем работать, — сказал Данко. — Каждый должен нанести на свою планшетку план острова. Масштаб возьмём — пятьдесят метров в одном сантиметре. Размеры, конечно, сейчас нам точно не определить — будем брать на глаз. Давайте ориентируемся…
