Короче, когда Тимыч переселился в дядифедину квартиру, у него началась не жизнь, а мечта. Учеба, разумеется, пошла по боку. Учится-то ведь кто? Всякие там зануды и зубрилы, которые списывать не умеют, А Тимыч мог любую контрошу так ловко списать, что ни один препод не заметит. Да и лапшу на уши Тимыч тоже мог суперски навешать, когда его на уроках спрашивали. Пятак, конечно, за такой ответ не поставят, но и банан не влепят. А тройбан — обеспечен. А Тимыч парень не гордый, ему больше и не надо. Тройка — это что? — «удовлетворительно». То есть учителя удовлетворены его знаниями. А раз так, то и зашибись!
Свободного времени у Тимыча теперь был вагон, да что там вагон — целый поезд. Но Тимыч знал, куда его девать — просиживая после школы в чатах до поздней ночи (чат, если кто не в курсе, это виртуальная тусовочка, на которую собирается куча народу).
И вот в один прекрасный день, вернее, в одну прекрасную ночь, Тимыча настигла в чате первая любовь. Ник у первой любви был — Ля (ник, если опять же кто не в курсе, это псевдоним, под которым ты колбасишься в чате). Ля сразу зацепила Тимыча своими разговорами, и он пригласил ее в «приват» — укромное местечко, где можно поболтать тет-а-тет. [1]
Тут-то и выяснилось, что Ля и Тимыч просто-таки созданы друг для друга. Во-первых, им обоим было по тринадцать с половиной, во-вторых, они тащились от одних и тех же групп, в-третьих, фанатели от одного и того же футбольного клуба, и в-четвертых… и в-пятых… и в-шестых… Ну буквально все у них совпадало тютелька в тютельку. А уж когда выяснилось, что Ля обожает блины со сметаной, Тимыч понял: вот она, его первая любовь!
Короче, пора было выныривать из виртуала в реал, тем более что Ля, так же как и Тимыч, жила в Питере. Правда, здесь имелось маленькое «но». Даже не маленькое, а большое «НО». В реальности Ля вполне могла оказаться каким-нибудь бородатым программистом. И ничего тут не поделаешь — таковы законы чатов. Тимыч частенько и сам так прикалывался, заходя в чат под девчачьими никами: ну, например, «Шоколадка» или «Мармеладка», и вел девчачьи разговоры с очередным лопухом. И вот как бы теперь самому Тимычу не лопухнуться!
Существовала и вторая опасность, покруче первой. Ля в реале могла оказаться страхолюдиной, что называется — ни рожи, ни кожи. Тем более что фотку свою она Тимычу по мылу так и не кинула, сославшись на то, что у нее нет сканера. [2]
Но кто не рискует — тот не кайфует. Надо было на что-то решаться. И Тимыч решился. Он пригласил Ля покататься на велике по крыше.
Дело в том, что профессор Федякин жил на последнем этаже двадцатиэтажки с плоской крышей. Он приватизировал эту крышу и устроил там зону отдыха. Туда можно было попасть прямо из квартиры — через люк в потолке, к которому вела узкая лесенка. На крыше стояли пальмы в кадках, шезлонг… Только что моря не хватало. Но вместо моря было небо. А вместо рыбок — птички. В хорошую погоду профессор сидел в шезлонге, щурился на солнышко и обдумывал свои научные статьи.
А Тимыч, в свою очередь, приспособил крышу под велотрек. Крыша идеально для этого подходила — большая, плоская, с парапетом по краям… Короче, он предложил Ля по крыше на велике покататься.
«Йо-хо! — отстучала та ему по клаве. — Это же супер!»
«Тогда до встречи на первом уровне реальности», — выпендрился Тимыч.
…День, когда должна была прийти Ля, тянулся, как год.
Дзинь-бринь, — брякнул наконец дверной звонок. Тимыч с колотящимся сердцем понесся открывать. Кого он сейчас увидит — страхолюдину или девчонку своей мечты?
Открыл.
И — у-ух! — сердце так к горлу и подскочило. От радости!.. Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты — с каштановыми волосами и изумрудными глазами.
Привет, — сказала она, — я Ля, ну то есть Ляля.
Привет, — ответил Тимыч, — а я Тим, ну то есть Тима.
Ля вошла в прихожую, вкатив за собой велосипед.
На фига ты его взяла?! — удивился Тимыч. — Я ж тебе писал: у меня есть велик!
Расслабься, — ответила ему Ля. — Зацени, сколько в нем примочек.
«Примочек» и впрямь было море.
Класс! — «заценил» Тимыч.
Сейчас увидишь, на что он способен, — пообещала Ля. — Где там твоя крыша?
— Может, вначале музон погоням? — предложил Тимыч. — У меня есть суперские компакты.
— Потом, — отмахнулась Ля. Ей не терпелось покататься по крыше.
Они поднялись на крышу.
— Bay! — воскликнула Ля, увидев Тимычев велосипед. — У тебя тоже навороченный велик!
Настала очередь Тимыча хвастаться.
Горный! — заявил он с гордостью. — Двадцать семь скоростей, дисковые тормоза, титановая рама…
Потря-а-асно!.. Давай наперегонки!
Давай!
Они вскочили в седла и начали гонять по крыше, как сумасшедшие. При этом еще и орали от избытка чувств.
А на моем велике можно задом наперед! — кричала Ля и катилась задом наперед.
А я зато могу на одном колесе! — кричал Тимыч и ехал на заднем колесе.
А я могу без рук!..
А я могу без ног!..
Настроение у Тимыча и Ля было просто улетное!
И вдруг что-то случилось с Лялиным велосипедом. Он понесся все быстрее и быстрее…
Ой, ма-а-а-мочка-а-а-а!.. — испуганно завопила Ля. — Я не могу останови-и-и-ться!
Жми на тормоза! — закричал ей Тимыч.
Я жму-у-у!..
И действительно, Ля изо всех сил нажимала на ручной тормоз, но велик от этого мчался еще быстрее.
— А-а-а!.. — в страхе голосила Ля.
Тимыч принял мгновенное решение — идти на таран. И пошел. Вернее, поехал наперерез Лялиному велику. Но тот словно бы разгадал Тимычев замысел и, сделав крутейший вираж, пустился наутек.
— Прыгай! — приказал тогда Тимыч.
— Не могу-у-у… — жалобно отвечала Ля. — Он меня держит!.. Ой-ой-ой!.. Тимочка, помоги!., спаси!..
Ну а что Тимыч мог сделать?.. Он в полной растерянности глядел, как Лялин велосипед на бешеной скорости мотает по крыше круги… Вдруг велик резко тормознул, так что даже покрышки завизжали, и помчался уже не по кругу, а по прямой. К парапету.
У Тимыча от страха перехватило дыхание. Он понял, что сейчас произойдет.
Подскочив к краю крыши, велосипед, словно норовистый конь, встал на дыбы и, перепрыгнув через парапет, камнем рухнул вниз, увлекая за собой бедную Ля.
День тянулся, как год. Дзинь-бринь, — брякнул, наконец, дверной звонок. Тимыч с колотящимся сердцем помчался открывать. Кого он сейчас увидит — страхолюдину или девчонку своей мечты?
Открыл.
И — у-ух! — сердце так к горлу и подскочило. От радости!.. Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты — с каштановыми волосами и изумрудными глазами.
Привет, — сказала она, — я Ля, ну то есть Ляля.
Привет, — ответил Тимыч, — а я Тим, ну то есть Тима.
Ля вошла в прихожую, вкатив за собой велосипед.
На фига ты его взяла?! — удивился Тимыч. — Я ж тебе писал: у меня есть велик!
Расслабься, — ответила ему Ля. — За-цени, сколько в нем примочек.
«Примочек» и впрямь было море.
Класс! — «заценил» Тимыч.
Сейчас увидишь, на что он способен, — пообещала Ля. — Где там твоя крыша?
Тимыч замер, как громом пораженный. Ему показалось… да нет, он точно был уверен…
Слушай, — ошарашенно произнес Тимыч, — по-моему, это уже было…
Что было? — спросила Ля.
Ну вот этот наш разговор. Ты уже приходила, и мы говорили то же самое, что и сейчас. Затем пошли на крышу, гоняли там на великах, а потом твой велик будто взбесился… — 0 Тимыч растерянно почесал за ухом. — Ни фига не пойму.
Ля тоже не понимала.
Сон, что ли, тебе такой приснился?
Нет, не сон. Это было на самом деле. А еще я помню, как превратился в таракана и бабушка спустила меня в унитаз…
Ля хихикнула.
Тима, ты что, прикалываешься?
Нет. Правда, помню. — Тимыч озадаченно тер лоб. — Что ж это такое, а?
Да кончай заморачиваться, — посоветовала ему Ля. — Пошли лучше на великах кататься.
Но Тимычу было уже не до великов.
Блин! Может, у меня крыша едет?!
Ты, наверное, у компа пересидел, — предположила Ля. — Вот тебя и глючит.
Да меня не глючит! Я точно помню, как был тараканом!
А-а, кажется, я врубилась, — сказала Ля. — Мне про такие штучки-дрючки моя подружка Любка Крутая рассказывала.
Что значит — крутая?
Да это фамилия у нее — Крутая… Не в этом дело. Она рассказывала, что человек иногда вспоминает свои прошлые жизни. Ты, наверное, в одной из прошлых жизней был тараканом.
Туфта, — поморщился Тимыч.
Ничего не туфта. Она об этом в научном журнале читала.
Ну хорошо, а с великом как же?
С великом?.. — Ля на секундочку задумалась. — Ас великом на тебя порчу навели. Мне об этом тоже Крутая рассказывала. Она умеет колдовать. Один раз нам денег на кафешку не хватало, так Любка десять рублей в штуку баксов превратила.
И что?
Пошли в обменник, поменяли доллары на рубли и так классно в кафешке посидели!
Да я не про это. Что она насчет порчи говорила?
Ну, типа ты кого-то дико раздражаешь, и он напускает на тебя порчу, И тебя реально начинает глючить.
А кого я могу раздражать?
Тебе лучше знать. Я, например, свою классуху жутко раздражаю — Марьванну. Ей мой прикид не нравится.
У нас математичка, Аннапална, тоже жутко нервная, — вспомнил Тимыч. — Все время на взводе.
Ну вот, значит, она на тебя порчу и напустила.
Думаешь?
— Вполне возможно. Любка говорила, что есть ведьмы, которые сами не знают, что они ведьмы. И если им кто-то не нравится, то у этого человека начинаются реальные глюки.
И что, меня теперь так и будет постоянно глючить?
Не заморачивайся! Я Любке скажу, она мигом с тебя порчу снимет… Пошли на крышу.
Но Тимычу идти на крышу не хотелось.
Ты знаешь, — стал он юлить, — у меня в велике втулка полетела.
На моем погоняем.
Его через люк не протащишь.
А как ты свой протащил?
— Разбирать пришлось, — соврал Тимыч. — Потом снова на крыше собирать. Возни до фига и больше.
Ну-у, — скисла Ля. — А чего нам тогда делать?
Давай музон погоням, — предложил Тимыч.
Ля оживилась.
— Давай! У тебя есть новый альбом
«Блин-Малина»? У них там такой чумовой рэпешник. — Ля тут же прочла рэп: — «Моя постель — это гроб! Моя еда — это труп! Мое питье — это кровь!». Прикольно, да?
— Прикольно, — согласился Тимыч. — Но у меня нет их диска.
— Обло-о-мно, — разочарованно протянула Ля. — А что у тебя есть?
Мороженое с клубничным сиропом. Ля захлопала в ладоши.
Кла-а-сс!.. Обожаю мороженое! Они прошли в гостиную.
Миленькая у тебя квартирка, — заметила Ля.
Это не моя, а моего дяди.
А где он сейчас?
На Канарах.
Ух ты! Я тоже хочу на Канары… А родители твои где?
Дома. Прикинь, мать тройню родила. Вот они сейчас с этой тройней и пузырятся.
Ля покатилась со смеху.
Ха-ха-ха! Тройню?! Круто! Я тоже хочу тройню.
А тебе на фига?
А что, прикольно! — Ля подошла к зеркалу и состроила гримасу: — Фу, какая я уродка.
— И вовсе не уродка, — возразил Тимыч. — Ты очень красивая.
— Ну-у, не знаю… — Ля разглядывала себя в зеркало. — Слушай, а чего это ты мне написал, будто я твоя первая любовь?
Ну написал.
Ладно, не гони.
Я не гоню, правда — первая.
Первая любовь всегда ненастоящая, — заявила Ля.
А какая настоящая — вторая?
Вообще никто не знает, что такое любовь. Вот ты знаешь?
Знаю.
Ну что? Скажи.
Любовь — это когда крышу сносит.
А у тебя что, от меня крышу снесло?
Ну типа того.
Ля довольно хихикнула.
Не гони, — повторила она.
Не гоню.
Гонишь, гонишь, — игриво сказала Ля. И спросила заинтересованно: — А сколько у тебя до меня девчонок было? Только по-честному.
— Ни одной, — «по-честному» ответил Тимыч.
Опять пургу гонишь?
Правда, ни одной… А у тебя?
Что — у меня?
— Ну… у тебя до меня пацаны были?
— Полным-полно! — встряхнула Ля своими длинными волосами.
А сколько?
Тебе цифру назвать?.
Ну назови.
Тридцать три, — бойко сказала Ля. — Ты — тридцать четвертый.
Правда что ли?
Ага, — хитро смотрела Ля, — не веришь?
Верю, — буркнул Тимыч.
Обманули дурака на четыре кулака… — запрыгала Ля на одной ножке. И, подскочив к Тимычу, дернула его за руку. — Ну чего ты такой хмурый? Я же пошутила. Что, пошутить нельзя?.. Где там твое мороженое?..
Они прошли на кухню.
Тимыч достал из холодильника крем-брюле, разложил по блюдечкам, полил клубничным сиропом.
— М-м-м, — причмокивала Ля, облизывая свою ложечку со всех сторон, — вкусненько.
Тимыч смотрел-смотрел, как Ля лакомится мороженым, и ему захотелось поцеловать ее в сладкие от мороженого губы.
«С девчонками главное не робеть», — вспомнил Тимыч наставления своего друга Димыча. Легко сказать — не робеть. А если робеешь, да еще как?
Но все же Тимыч в конце концов решился. И сказал:
Ля, можно я тебя поцелую?
Ну ты и отмочил, — захихикала Ля. — «Поцелую». Ишь какой быстрый!
Что тебе — жалко, что ли? — начал клянчить Тимыч. — Всего один разочек.
Нет, целоваться я не буду, — наотрез отказалась Ля.
Почему?
— Потому что в поцелуях куча микробов.
От такой постановки вопроса Тимыч встал в тупик.
— Как это?
А так, — пояснила Ля. — Целуемся мы чем? Губами. А губы — это рот. А во рту масса разнообразных вирусов и бактерий. В теплой и влажной среде им обеспечены идеальные условия для того, чтобы спокойно жить и размножаться.
Откуда ты это взяла?
А я в Интернете не только в чатах сижу, а еще и всякую полезную информацию узнаю. Вот ты знаешь, сколько раз человек за свою жизнь моргает?
Ну и сколько?
— Триста миллионов. А продуктов всяких сколько съедает, знаешь?
Тимыч не знал.
— Двадцать две тонны. А знаешь, сколько в триллионе нулей?
Разговор явно уходил в сторону от поцелуев.
Ну дава-а-й поцелуемся, — вновь заканючил Тимыч.
Слушай, ты меня уже достал, — передернула Ля плечиком. — Ладно уж, ответишь правильно на вопрос — поцелуемся.
На какой еще вопрос?
Классный вопросик. Я его тоже в Интернете нашла.
Наверное, сложный.
Наоборот — легкий. Знаменитый путешественник капитан Кук совершил три кругосветных путешествия. Во время одного из них он погиб. Во время которого?
Во время второго, — выдал Тимыч.
А если подумать?
Тьфу ты, блин!.. Во время третьего, конечно!
Правильно, — сказала Ля.
И они поцеловались — чмок-чмок-чмок!
Увы, это был всего лишь сон… Тимыч лежал на кровати, спросонья ничего не соображая. А когда сообразил, подскочил как ошпаренный. Блин! Ля же разбилась!.. Он до мельчайших подробностей вспомнил, как взбесившийся велик спрыгнул с крыши, а вместе с ним упала Ля.