Она допила пиво одним большим глотком, её глаза снова вспыхнули.
- И моя собственная реакция на оскорбление была вишенкой на вершине.
Я осушил свою кружку и скромно пожал плечами.
- Я прошу прощения, что говорил так грубо, леди. Но только так я мог удостовериться.
- Сильный, умный и вежливый, - пробормотала она. Она наклонилась вперед, над стойкой, и стало действительно трудно не заметить её груди. - Мы с тобой могли бы поладить.
Я подмигнул ей и сказал:
- Ты пытаешься отвлечь меня, и весьма успешно. Но я хотел бы поговорить с кем-нибудь из ответственных за чары, наложенные на Ригли.
- А кто сказал, что наш народ занимается такими вещами?
- Ложбинка между твоих грудей, - ответил я. - В противном случае, почему ты пытаешься меня отвлечь?
Она издала ещё один смешок, хотя этот был более мягким и серебристым, звенящим и неземной тональности, так что моим ушам показалось, словно кто-то с фантастическими губами нежно подул в них.
- Даже если это так, то что заставляет тебя думать, что мы изменили бы это переплетение сейчас?
Я пожал плечами.
- Может быть, это вы. Возможно, вы ни при чём. Я только прошу, пожалуйста, поговорить наедине с имеющим власть над проклятием, чтобы обсудить, что можно сделать по этому поводу.
Она внимательно посмотрела на меня, прищурившись, и снова не ответила.
- Я сказал "пожалуйста", - я указал на неё, - и я купил тебе пива.
- Правда, - пробормотала она, а потом улыбнулась мне, что заставило мою кожу почувствовать, словно я стоял рядом с костром. Она махнула своей белой тряпкой, и сказала, обращаясь к Рыжему Громиле:
- Присмотришь за магазином немного?
Он кивнул ей и уселся в кресло. Джили Ффрутан вышла из-за стойки, покачивая бедрами восхитительно женственными движениями. Я встал и предложил ей руку в своём лучшем старомодно-изысканном стиле. Это заставило ее улыбнуться, и она положила руку мне на предплечье легко, едва касаясь.
- Это, - сказала она, - должно быть интересно.
Я снова улыбнулся ей, и спросил:
- Куда мы идем?
- Пожалуй, в Аннун, любовь моя, - ответила Джили Ффрутан, произнося это как "Ах-нуун". - Мы идем в страну мёртвых.
Я последовал за Джили Ффрутан в заднюю комнату трактира и вниз по узкой каменной лестнице. В подвале были бетонные стены и плотно утрамбованный земляной пол. Одна стена представляла собой многоярусный стеллаж с богатым ассортиментом выпивки. Мы прошли мимо него, пока я восхищался формами и движениями Джили Ффрутан, и думал о том, окажутся ли её волосы такими же мягкими на ощупь, как выглядели.
Она бросила на меня лукавый взгляд через обнажённое плечо.
- А теперь расскажите мне, юный маг, что вы знаете о моём роде.
- Что они являются благородными дамами племени Тильвит-Тегов. И что они невыразимо прелестные, очаровательные и любезные, как, например вы, леди.
И что они могут стать психованными адскими суками, если ущемить их гордость.
Она снова рассмеялась.
- Низкая лесть, - сказала она, явно довольная. - Но, по крайней мере, вы делаете это хорошо. Вы довольно ясно сформулировали - для смертного.
Мы всё дальше уходили от света, льющегося с лестницы, тени всё сгущались, пока она не сделала рукой небрежный жест, и мягкий голубой свет без видимого источника заполнил помещение вокруг нас.
- Вот мы и пришли.
Она остановилась рядом с кольцом больших коричневых грибов, которые росли из пола. Я протянул потусторонние чувства к кольцу, чувствуя дрожь энергии, проходящей сквозь воздух в круге, словно молчаливое гудение высоковольтных линий электропередач. Материя реальности здесь была тонкая, легко рвущаяся. Кольцо грибов было дверью, порталом, ведущим в Небывальщину, мир духов.
Я слегка поклонился Джилл и сделал церемонный жест.
- После вас, леди.
Она улыбнулась мне.
- О-о, мы должны пройти вместе, чтобы вы не заблудились в пути.
Она слегка провела кончиками пальцев сверху вниз по моей руке. Её теплые пальцы переплелись с моими, и этот жест был почти непристойно интимным. Роль мозга в принятии решений была полностью отрезана гормонами, и мне пришлось приложить серьезные усилия, чтобы не поправлять свои штаны. Та часть моей головы, которая всё ещё работала, была сильно озабочена вот чем: есть слишком много тварей во Вселенной, которые используют сексуальное желание, как оружие, - и мне пришлось постараться, чтобы не отдёрнуть руку от Джили Ффрутан.
Будет чертовски плохой идеей ущемить её гордость подобной демонстрацией.
И, сверх того, мои гормоны сказали мне, что она выглядит великолепно. А пахнет даже лучше. И её кожа удивительно приятная на ощупь. И ...
"Тихо, вы", - прорычал я своим гормонам себе под нос.
Она выгнула бровь.
Я натянуто ей улыбнулся и сказал:
- Это я не вам. Разговаривал сам с собой.
- А, - сказала она.
Она скользнула взглядом вниз, на уровень ниже моей талии и обратно, ухмыляясь. Потом она сделала шаг вперед, втянула меня в кольцо грибов, и подвал затуманился и отдалился, как если бы тень древней горы упала на нас.
Потом тень поднялась, и мы оказались в другом месте.
И здесь надо добавить, что мои чувства буквально не выдержали. Тьма сменилась светом, движением, музыкой, ничего подобного я никогда прежде не видел, - а я побывал в самых диких местах Чикаго и на паре вечеринок, которые вообще проходили за пределами нашей реальности.
Мы стояли в кольце грибов посреди пещеры. Но, на самом деле, такое описание не даёт полного представления. Обозвать зал Тильвит-Тегов пещерой примерно то же самое, что назвать Тадж-Махал могилой. Технически это точно, но это не годится даже для приблизительного описания.
Стены вздымались вокруг меня, стены из необработанного натурального камня, но почему-то имевшие поверхность полированного прекрасного мрамора, в прожилках с нитями серебра и золота, и даже редких металлов, освещенную таким же не имеющим видимого источника сиянием, какое Джили Ффрутан вызвала в Чикаго. Они поднимались надо мной со всех сторон, и так как я недавно побывал на Ригли, у меня был свежий взгляд, чтобы сравнить их: если Ригли был больше, то не намного.
Воздух был полон музыки. Только я называю это "музыка" , потому что нет адекватных слов, чтобы это описать. В сравнении с любой музыкой, которую я слышал когда-нибудь, это разница между звоном ножных колокольчиков и симфонией Моцарта, трепещущей от страсти, веселья, пульсирущей между древней печалью и свирепой радостью. Каждый удар заставлял меня чувствовать себя так, словно я сейчас примусь либо плакать, либо танцевать, или и то, и другое одновременно.
И танцоры ... я помню, мужчины и женщины, и шелка и бархат, и драгоценности, и множество золота и серебра, и грация, которая заставила меня чувствовать себя огромным, неуклюжим и медлительным.
Нет слов.
Джили Ффрутан шагнула вперед, увлекая меня за собой, и, пока шла, она изменялась, с каждым шагом становясь меньше, одежда её также менялась, пока она не оказалась одета, как остальные, в украшенное драгоценными камнями платье, которое оставляло так же много неприкрытым, и таким же привлекательным, как и предыдущий наряд. Это не казалось странным, в то время как её рост всё уменьшался. Я просто почувствовал себя невероятно огромным, чужаком, пришельцем, безнадежно негабаритным для этого места.
