Я думал о неизбежности объяснения с Региной с решимостью отчаяния, в глубине души не веря, что она меня больше не любит, как не был уверен, что найду в себе силы расстаться с ней и вернуться к холостяцкой жизни. Сердцем я отказывался принять то, что мой разум считал бесспорным, и эта двойственность была для меня крайне мучительна.
Зайдя на кухню, я включил электроплиту, наполнил чайник водой из-под крана. Потом я стал мыть грязную посуду, оставшуюся после вчерашнего ужина. И все это лишь для того, чтобы оттянуть минуту решительного объяснения, которой я ждал и боялся.
Между тем Регина сходила в душевую, где она пробыла довольно долго, приводя себя в порядок и смывая с себя остатки хмельного состояния. Возвращаться из клуба сильно навеселе стало для нее неким правилом.
Я находился в спальне, когда Регина вышла из душевой. На ней была только черная шелковая ночная рубашка, кружевная и очень короткая. Я смотрел на Регину, на ее холодное спокойное лицо, не зная, с чего начать этот непростой разговор. Мой взгляд соскользнул на тело Регины, очертания которого легко проглядывались сквозь ночную рубашку. Одновременно меня пронзила мучительная мысль, что самым верным доказательством охлаждения ко мне Регины является ее нежелание делить со мной постель.
В этот миг Регина проходила мимо меня, направляясь к телевизору.
Я схватил ее за руку и сказал:
— Сядь… Мне надо поговорить с тобой.
Регина покорно присела на край кровати рядом со мной.
— Поговорить? — Она глядела на меня удивленно и ожидающе. — О чем поговорить?
— Надо поговорить, — повторил я. — Мне кажется, между нами что-то изменилось.
— По-моему, ничего не изменилось, — твердо промолвила Регина, продолжая смотреть на меня прямым взглядом. — А то, что я легла спать отдельно от тебя, так от меня вчера несло перегаром, как из винной бочки! — Регина усмехнулась. — Извини, но вчера я вернулась в дым пьяная!
— Я это заметил, — сухо обронил я. — И долго это будет продолжаться?
— Что именно, дорогой? — Регина изобразила недоумение.
— Твои пьянки по кабакам и бильярдные баталии, — ответил я. — Ты уже забросила учебу, перестала заниматься французским языком…
— Зачем мне эта психология? И тем более французский? — Регина пренебрежительно передернула плечами. — Какой мне с этого будет доход?.. В бильярдном клубе я за один вечер могу выиграть две-три тысячи баксов. Могу и больше, как повезет!
— Бывало, что ты совсем ничего не выигрывала, а как раз наоборот, — язвительно заметил я. — Или ты забыла, как еще недавно ходила по уши в долгах из-за своего бильярда!
— С долгами я уже расплатилась, между прочим, — уязвленно воскликнула Регина. — И даже внесла плату за нашу квартиру за три месяца вперед. Один мой выигрыш больше, чем десять твоих жалких аспирантских зарплат! И ты еще смеешь меня упрекать?! Научись сначала деньги зарабатывать, милый.
Регина раздраженно вырвала свою руку из моих пальцев, отошла к зеркалу и стала нервными движениями причесывать свои густые темные волосы, еще влажные после душа, благоухающие ароматом дорогого шампуня.
Я почувствовал, как кровь у меня прилила к лицу, после упоминания Региной моей действительно нищенской аспирантской стипендии, которой не хватает даже на месячный взнос по оплате за нашу квартиру. Дабы хоть как-то сводить концы с концами, я вынужден подрабатывать репетиторством и написанием дипломов для студентов-историков, имеющих средства, чтобы жить на широкую ногу.
«Все ясно! — обреченно подумал я. — Авантюристка из провинции почуяла запах крупных доступных денег, поэтому все прочие жизненные планы отныне ей не интересны. В том числе не интересен ей и я, нищий аспирант с истфака. Этого и следовало ожидать!»
Видимо, у меня был такой убитый вид, что в сердце Регины невольно шевельнулась жалость ко мне. Она вновь села рядом, взяв мою руку в свою и слегка толкнув меня своим обнаженным мягким плечом.
— Брось хандрить… Ничего не изменилось. — Регина нежно поцеловала меня в щеку, как закапризничавшего ребенка. — Я по-прежнему люблю тебя.
Я был рад этим словам Регины, хотя меня переполняли горькие сомнения относительно ее искренности. Я ведь еще не забыл тех дней, когда Регина была по-настоящему правдива со мной.
Возможно, желая окончательно рассеять мои сомнения, Регина грациозно сняла с себя ночную сорочку и взобралась на постель, взглядом и улыбкой говоря мне: «Ну же, возьми меня! Я хочу этого! Разве я не желанна тебе?»
Со стороны Регины это был беспроигрышный ход!
При виде соблазнительной наготы Регины я всегда вспыхивал, как порох. Так было и на этот раз.
Но едва я стиснул Регину в объятиях, как зазвонил мой мобильник. Мне пришлось взять трубку, поскольку это мог быть профессор Егоров, мой научный руководитель. Он мог пригласить меня и к себе домой, чтобы ознакомиться с тем, как продвигается моя диссертация.
