Он проснулся рано. За узким окошком занимался прозрачный голубоватый рассвет. Мигунов упруго вскочил с постели, проделал несколько энергичных движений, чтобы согреться. Несмотря на вчерашнее утомительное путешествие, спать не хотелось. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить других участников экспедиции, он спустился по узенькой лестнице с вытоптанными ступенями и вышел наружу. И сразу его охватила удивительная свежесть горного утра. Кругом стояла первозданная тишина, изредка нарушаемая только легкими порывами ветра. Небо по-прежнему было абсолютно безоблачным. Мигунов замер, невольно залюбовавшись грандиозной панорамой гор.

— Не спится? — вывел его из оцепенения чей-то голос. От неожиданности Мигунов вздрогнул и резко обернулся.

Рядом с ним стоял Мешков.

— Не могу спать на новом месте, — объяснил он, словно извиняясь. — Вот и брожу, будто тень отца Гамлета.

— Любопытное сооружение, не правда ли? — заметил Мигунов, лишь бы что-нибудь сказать. — Должно быть, весьма древнее.

— Его построили несколько сот лет назад, — кивнув, произнес Мешков. — Скорее всего, в ритуальных целях.

— Похоже, — согласился Мигунов. — Взгляните на этот барельеф.

Над входом в здание было высечено изображение какого-то мифического существа, нацелившегося на кружок с расходившимися во все стороны лучами.

— Да-да, — откликнулся Мешков, — чем-то напоминает сказочного дракона, заглатывающего Солнце.

— Если не ошибаюсь, в древности некоторые народы так и представляли себе причину солнечных затмений.

— Что? — рассеянно переспросил Мешков, видимо, в ту минуту думавший уже о чем-то другом. И добавил невпопад: — Между прочим, последний раз полное солнечное затмение наблюдалось в этом районе несколько столетий тому назад.

— И может быть, именно тогда здесь и высекли изображение этого чудовища? — предположил Мигунов, пытаясь перекинуть мостик между тем, о чем они только что говорили, и сообщением Мешкова.

Но тот как будто не услышал его и стремительными шагами пересек площадку, приблизившись к самому краю обрыва, где лежал нависший над пропастью огромный валун. Мешков провел ладонью по темной поверхности камня, а затем уперся в него руками, словно проверяя, можно ли его сдвинуть. Валун, естественно, даже не шелохнулся.

Припадая на одну ногу, к ним приблизился сторож.

— Не знаете, откуда здесь этот камень? — спросил Мешков, проявив неожиданный и не совсем понятный Мигунову интерес к одинокому валуну.

Мигунов, который выполнял в экспедиции также роль переводчика, обратился к старику.

— О! — с удовольствием отозвался старик и, входя в роль, поднял кверху скрюченный временем палец. — Это очень древняя история.

— Весьма любопытно, — произнес Мешков.

— В древние времена, — откашлявшись, начал старик, — жил в этом краю один юноша. И полюбил он прекрасную девушку. Но вожди решили посвятить ее богам, сделать жрицей Солнца. Тогда молодые люди задумали бежать и сговорились встретиться здесь, на этой площадке. Юноша пришел в назначенный час, а его возлюбленная в последнюю минуту испугалась и во всем призналась вождям. Напрасно ждал юноша, девушка так и не пришла. И тогда, отчаявшись, он возроптал на богов, отнявших у него любимую. Разгневались боги. Померк день, с гор посыпались камни и увлекли дерзкого в бездну.

— М-да, любопытно, — отрешенно произнес Мешков, глядя куда-то вверх, вдоль склона горы, уходящей в синеву утреннего неба.

— А здесь в самом деле всегда бывает хорошая погода? — поинтересовался Мигунов.

Старик кивнул:

— Есть только одно место, где тучи еще реже собираются в небе — один раз в году. Немного повыше.

Мешков что-то неслышно пробормотал и, словно забыв о Мигунове, зашагал по направлению к дому. Поблагодарив старика, Мигунов тоже двинулся следом.

— Взгляните, — внезапно остановившись, подозвал его Мешков. — Видите эту борозду?

Он провел пальцем по довольно глубокой канавке, тянувшейся вдоль боковой стены здания.

— Как будто бульдозером задело, — отозвался Мигунов.

— А камень-то, между прочим, очень крепкий, — серьезно сказал Мешков.

Мигунов удивленно посмотрел на него. Заметив это, Мешков усмехнулся:

— Удивляетесь моей суетливости?

Не зная, что ответить, Мигунов неопределенно повел плечами.

— Видите ли, я собираю «шум»… — объяснил Мешков. — Информационный шум. Излишнюю, избыточную информацию… Такая уж у меня привычка. Помогает в работе. Возбуждает неожиданные ассоциации. Никогда заранее не знаешь, что пригодится.

Круто повернувшись, он скрылся внутри здания, оставив Мигунова в одиночестве.

Блеснул первый солнечный луч, и сразу же все вокруг засверкало неправдоподобно яркими и сочными красками. Преображение было настолько неожиданным и впечатляющим, что Мигунов невольно залюбовался, завороженный первозданным великолепием природы. Словно загипнотизированный, он неподвижно стоял и смотрел, как из-за гор медленно выплывает неестественно огромный красноватый солнечный диск. Так он стоял довольно долго, пока нижний край Солнца не оторвался от линии горизонта и неповторимое соцветие красок вокруг него не стало меркнуть. Только после этого Мигунов вновь превратился в астронома и профессиональным взглядом прикинул, где будет находиться солнечный диск во время затмения. Результат его вполне удовлетворил — дневное светило в тот заветный момент, ради которого они проделали столь долгий и утомительный путь, должно было находиться в стороне, прямо противоположной возвышавшемуся за спиной Мигунова склону горы. Значит, все приборы можно было расположить на площадке перед зданием, и ничто не помешает наблюдениям. Кроме, разумеется, погоды… Однако небо по-прежнему было девственно безоблачным, не чувствовалось ни малейшего ветерка и не было никаких признаков того, что эта астрономическая благодать когда-нибудь прекратится.

Постояв еще немного, Мигунов вернулся внутрь здания, откуда уже раздавались оживленные голоса… За завтраком все весело переговаривались, выплескивалось возбуждение, обычно возникающее перед началом интересной работы. И только Мешков был почему-то молчалив и задумчив. К нему несколько раз обращались, но он отвечал односложно и невпопад. В конце концов его оставили в покое.

Перед тем как подняться из-за стола, Горюн спросил:

— Приступаем? Начнем монтировать аппаратуру? — он вопросительно посмотрел на Мешкова.

Однако Мешков продолжал угрюмо молчать. Участники экспедиции, уже было собравшиеся расходиться по своим делам, остановились в ожидании. У Мигунова возникло такое ощущение, словно воздух в помещении, где они находились, неожиданно сгустился.

— Вот что, — глухо произнес Мешков, — я знаю, меня считают человеком невезучим.

Возникла неловкая пауза. Присутствующие смущенно отвели глаза.

— Ну что вы, Станислав Васильевич, — неестественно бодрым голосом начал было Горюн, но Мешков решительным движением руки остановил его.

— Не будем спорить, — теперь его голос звучал твердо. — Одним словом, я принял решение. Сегодня мы перебазируемся в другое место. Туда, где по статистике случается всего один пасмурный день в году. Тем самым вероятность неудачи будет сведена до минимума. О переезде я уже договорился.