Она выглядела лет на пятнадцать.
– Надеюсь, он приехал для того, чтобы обсудить материальное содержание Михалеса, – вдруг сказала она Спайросу, и Алекс перестал думать о ее внешности.
– Он отец твоего малыша? – спросил Спайрос.
– Да. Это Александрос, принц-регент Сапфирового острова.
Если бы Алекс ожидал почтительного отношения к себе, он был бы разочарован. Глаза Спайроса опасно засверкали, выражение лица стало еще более агрессивным. Пожилая женщина смотрела на Алекса с негодованием и враждебностью.
– И где же вы были, – произнес Спайрос – Александрос, принц с Сапфирового острова? О чем вы думали, когда оставляли Лили одну с ребенком?
Это было безумие. Он не заслужил подобные обвинения.
Ему следовало спуститься вниз, но он решил этого не делать, чтобы избежать всплеска агрессии.
– Я ее искал, – спокойно ответил он, – и вы это знаете.
– Да, один раз вы здесь были, – презрительно бросил Спайрос. – Будь она моей женщиной, я бы отправился за ней хоть на край света.
– Я не его женщина, – возразила Лили.
– Он отец твоего ребенка, – неистово возразил Спайрос. – Разумеется, ты его женщина.
– Времена меняются, Спайрос, – мягко сказала она. – Мне нужно с ним поговорить.
– Так поговори. Но помни: то, что он принц, не дает ему никаких прав. Оставь окно открытым и позови нас, если мы тебе понадобимся.
Бросив на Алекса предупреждающий взгляд, он вернулся к своей работе.
Алекс был в растерянности. Ему не следовало входить в квартиру Лили. Из-за этого он чувствовал себя преступником.
Из-за слов Спайроса вдвойне.
О чем вы думали, когда оставляли Лили одну с ребенком?
Откуда, черт побери, он мог знать о ребенке?
На лестнице послышался стук тяжелых ботинок. Дверь отворилась. Он повернулся, чтобы посмотреть на Лили, но она проигнорировала его и сразу направилась к кроватке.
Алекс ждал. Он все еще не мог смотреть на малыша. Ему было слишком тяжело.
Зато он мог смотреть на Лили. Он уже давно знал, что она занималась тяжелой физической работой, но поверил в это, только когда все увидел собственными глазами.
Неужели эта женщина в мешковатом комбинезоне и тяжелых ботинках сестра Миа?
Убедившись, что с ее сыном все в порядке, Лили обратилась к женщине:
– Спасибо, Элени. Дальше я сама справлюсь.
Пронзив Алекса ледяным взглядом, толстуха удалилась.
– Итак, какое право ты имеешь сюда приходить? – бросила ему в лицо Лили.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Какое право ты имела приезжать ко мне во дворец и забирать крон-принца?
– Он никакой не крон-принц, и ты прекрасно это знаешь. – Она поправила кепку на своих коротко подстриженных кудрях.
– Ты не имела права…- начал он, но Лили сложила руки на груди и неистово сверкнула глазами.
– У меня есть все права на Михалеса. Ты не можешь его забрать.
– А я и не говорю, что хочу его забрать.
– Нет, – пробормотала она. – Нет. – Ее воинственный настрой куда-то испарился. – Я не…
– Ты не могла бы мне сказать, что, черт побери, здесь происходит?
– Зачем?
– Как-никак, я отец этого ребенка, правда?
– Да, – небрежно ответила она, словно это не имело значения.
Это имело огромное значение, но все же Алекс до сих пор не мог заставить себя посмотреть на Михалеса.
– Ты продала его Георгиосу и Миа?
– Я его не продавала. Он мой, и если ты думаешь, что можешь его у меня забрать…
– Я здесь не для того, чтобы его забирать. Я только хочу знать правду. Ты должна все мне объяснить.
– Я ничего тебе не должна, – бросила Лили, затем закрыла глаза. – Хорошо, – наконец уступила она, – ты этого не заслуживаешь, но я все тебе объясню. Итак, я встретилась с тобой, мы переспали, и я забеременела. Но я не могла заботиться о Михалесе, поэтому Миа взяла его.
Они с Гергиосом заявили на весь мир, что это их сын. Я думала, что они его усыновили. Они этого не сделали, и это значительно облегчило процесс его возвращения.
– Хочешь сказать, что ничего даже не проверила?
– Это так, – ответила она, даже не пытаясь защищаться. – Во время беременности я была больна и попросила Миа о нем позаботиться. Я была полной идиоткой. Хочешь верь, хочешь нет, но это и есть правда.
Алекс не верил. Это не имело смысла.
– Миа сообщила всем о своей беременности за несколько месяцев до рождения Михалеса.
– Правда? – безразлично произнесла Лили.
– Миа сказала, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал о ее беременности, пока не будет полностью убеждена, что с ребенком все в порядке, – продолжил Алекс. – Она сообщила о ней всему миру через пять месяцев после своего отъезда. Она жила где-то за границей в самом роскошном отеле, который только смогла найти. Ей так было проще подкупить людей, чтобы выдать малыша за своего?
– Не знаю. Мне все равно.
Какого черта?..
– Лили, с меня хватит, – отрезал Алекс.
В этот момент в кроватке захныкал Михалес, и Лили подошла к нему.
Его сын.
Он знал об этом уже неделю, но ему нужно было больше времени, чтобы привыкнуть.
– Разве я это заслужил? – произнес он в пустоту. – Почему ты мне не сказала, что ждешь ребенка?
– Я пыталась. – Ее тон был невыразительным.
– Я тебе не верю.
– Я звонила. Через три недели после того как мы…
– Занимались сексом? – грубо бросил он, и Лили поморщилась – Ну, если тебе так нравится, – ответила она. – Наверное, нас действительно связывал только секс.
Между ними было нечто большее, и они оба это знали.
– Я пытался тебя найти, – сказал он.
– Тебе Миа дала этот адрес?
– Я спрашивал ее, но она разозлилась и сказала, чтобы я оставил тебя в покое. Я продолжил поиски и, в конце концов, оказался здесь. Спайрос только что об этом упоминал. Затем ты позвонила.
– Да, – холодно произнесла Лили. – Ты не помнишь, что мне сказал?
– Нет, я…
– Зато я прекрасно помню. Женщины такое не забывают. Ты узнаешь, что ждешь ребенка.
Тебе плохо, ты напугана и растеряна, но, в конце концов, набираешься смелости и звонишь отцу ребенка. А он тебе говорит: «Лили, рад тебя слышать. Надеюсь, ты-то хоть не собираешься навязать мне роль папаши».
Алекс замер.
Он все отлично помнил.
Он был принцем-холостяком, сколотил себе состояние и, как наследник короля, должен был получить еще больше после его смерти. Все это делало его лакомым кусочком для охотниц за богатством.
В то утро перед звонком Лили ему позвонила мать какой-то голливудской старлетки. Она кричала на него, бросалась угрозами.
– Вы переспали с моей дочерью, и она забеременела. Вы на ней женитесь, или мы подадим на вас в суд.
Он не спал с той девушкой. Возможно, даже не был с ней знаком. Очевидно, она действительно была беременна и искала для своего ребенка отца побогаче. Сказав наглой авантюристке, что они могут делать все, что хотят, он положил трубку.
А через десять минут позвонила Лили.
Он злился на нее за внезапное исчезновение, потому и не удержался от грубой шутки.
Надеюсь, ты-то хоть не собираешься навязать мне роль папаши.
Она послала его к черту и прервала соединение.
Алекс помнил, как он долго смотрел на телефон, не решаясь позвонить снова. Он думал о своей неприязни к Миа, на которую Лили была так похожа. О боли, которая не отпускала его после исчезновения Лили. Сестра Миа не стоила таких страданий. В любом случае Лили ясно дала ему понять, что он ей не нужен.
Тогда он принял решение больше ее не искать.
– Ты могла бы попытаться снова, – сказал он.
Ее лицо было непроницаемым.
Он больше года считал эту женщину такой же эгоистичной стервой, как ее сестра.
Но Лили не была такой, как Миа.
Наверное, сейчас она ожидала, что он уйдет. Точнее, она хотела, чтобы он ушел. Скорее всего, она даже откажется от материальной поддержки. Было очевидно, что она не хотела иметь с ним ничего общего.
На память ему неожиданно пришла их первая встреча. Лили была в простом черном платье и почти без макияжа. Ее роскошные кудри свободно падали на плечи.
Он сказал что-то циничное насчет окружающей обстановки – роскошного бального зала в королевском дворце. Лили в ответ рассмеялась.
– А я не в восторге от этих канделябров. Уж лучше бы они были розовыми. Хрусталь – это прошлый век, Точно так же, как брюки-трубы и подплечники. – Она окинула взглядом его смокинг. – И смокинги, – дерзко улыбнулась она.
Он был очарован.
Сейчас в ее глазах не было того озорного блеска. Они были словно стеклянные.
– Я больше ничего не обязана тебе рассказывать. Ты здесь не король.
– Я нигде не король, – ответил Алекс. – Похоже, что и не принц-регент. Если Михалес не является сыном Георгиоса. – Он сделал паузу, чтобы подобрать нужные слова. – Если нам с тобой удастся спокойно договориться, королевство разделится на три части. Я буду крон-принцем Сапфироса, а Аргирос и Хризеис тоже будут управляться как самостоятельные государства.
– И таким образом будут решены проблемы государственной важности? – произнесла она скучающим тоном.
– Возможно. Но это уже не твое дело.
– Напротив, все это сможет осуществиться лишь благодаря мне, – отрезала она. – Если бы я не забрала Михалеса, ты бы до сих пор был жил во лжи и проклинал свою судьбу. Теперь ты можешь получить долгожданную власть и оставить меня в покое.
– Ты упустила одну существенную деталь. Михалес не только твой сын, но и мой.
– Тебе придется заслужить право быть отцом. До сих пор ты не проявлял к Михалесу ни малейшего интереса.
– Я не знал, что он мой сын!
– Ты узнал об этом неделю назад. И что сделал? Исчез, вместо того, чтобы приехать сюда и сказать: «Это мой сын, и он мне нужен».
– Я не знал… – начал Алекс, но внезапно остановился.
– Не знал чего?
– Что я должен чувствовать, – отрезал он. – Мне нужно было время.
– Мне тоже нужно было время, когда я увидела тонкую голубую линию, – сказала Лили. – Но ребенок – это не вещь, о которой можно долго думать, а потом приобрести – ладно, мол, пригодится.
Лили подошла ближе к кроватке, словно пытаясь таким образом защитить от него своего сына.
Этот жест был древним как мир.
– В таком случае почему ты его отдала? – произнес он с негодованием, стараясь не думать о том, как она была красива, когда злилась. – Сколько они тебе заплатили?
– Миллионы долларов! – прошипела Лили.
Ладно, денег она не брала. Но неужели она отдала сына сестре просто так, даже не проверив, усыновили его Миа и Георгиос или нет?
Может, она действительно была больна?
Его взгляд упал на ее бейсболку. На коронации ее волосы тоже были прикрыты.
Последствия химиотерапии? Нет, вряд ли. Мягкие кудри, выбивающиеся из-под бейсболки, были короче, чем во время их первой встречи, но, будь она обрита наголо во время болезни, они не успели бы отрасти до такой длины за столь короткое время.
– Насколько серьезно ты была больна?
– Это не твое дело.
– Твои волосы…
– Мне делали операцию, – сухо ответила она, – но сейчас со мной все в порядке.
Алекс понял ее намек. Больше никаких вопросов. Но, возможно, именно в ее болезни и прятался ключ к разгадке.
Лечение могло обойтись Лили в кругленькую сумму, если у нее не было медицинской страховки. Что, если Миа и Георгиос оплатили ее больничные расходы в обмен на ребенка, которого она не могла содержать? Ребенка, который был ей не нужен до тех пор, пока исчезновение Миа не заставило ее передумать.
Это не освобождало ее от вины, но все объясняло.
– Даже и не думай вмешиваться в мои дела, – холодно сказала Лили. – Давай все решим раз и навсегда. Если ты не хочешь признавать Михалеса, я не стану возражать. Я не нуждаюсь в материальной помощи. Если ты хочешь иметь к нему доступ, пожалуйста. Я не стану мешать. У меня есть только одно условие: он будет жить со мной.
– Я не могу допустить, чтобы он остался здесь.
– Но он останется здесь, – решительно заявила она, но Алекс услышал в ее голосе зарождающийся страх.
– Мне придется забрать его на Сапфировый остров.
– Ты никуда его не заберешь.
– Он должен стать моим сыном по закону.
– Что?
– Ты представляешь, какой разразится скандал, если он исчезнет? Островитяне и так расстроились из-за того, что ты его забрала.
– Но он мой!
– Островитяне считают, что он их!
– Но это не так.
– Боюсь, что так, – возразил Алекс. – Вы с Миа и Георгиосом подарили его острову. Люди уже успели его полюбить, и я не могу его у них забирать.
– Не ты будешь его у них забирать, а я, – неистово прошептала Лили. – Он мой и останется со мной.
Будто нарочно Михалес снова захныкал. Тогда она взяла его из кроватки, прижала к себе и начала поглаживать по волосам.
При виде этой картины внутри у Алекса словно что-то переключилось, и это его встревожило.
Ситуация усложнялась. Когда он пришел сюда, его переполняла ярость. Он не думал, что эта женщина до сих пор может вызывать у него какие-то чувства. Он спал с Лили больше года назад, но его тело до сих пор реагировало на нее.
А Михалес…
Он никогда не представлял себя в роли отца. Этот ребенок не имеет к нему никакого отношения.
Разве что очень на него похож.
Он чувствовал себя так, словно оказался на незнакомой территории. Но целью его визита было попытаться найти выход из ситуации, поэтому он сказал:
– Лили, это тяжело, но ты должна меня выслушать. Когда жители острова узнают правду о происхождении Михалеса, они отнесутся к ней с недоверием. Разве может быть иначе? Если Георгиос и Миа им лгали, то с чего они должны верить мне или тебе?
