— Я вижу, ты лучше следил за событиями последних столетий, чем я, — расстроился Старик. — Я, например, и не знал, что у Австрии есть правительство, что в Израиле есть какой-то кабинет и что… Что такое «папа на папуа»?
— Папа на Папуа. Завтра будет на Фиджи, послезавтра на Окинаве и Гуаме. Во вторник возвращается в Рим.
— Не смейся надо мной. Папуа — это где?
— Северная Гвинея, к северу от Австралии.
— А зачем Израилю понадобился кабинет?
— У всех есть кабинет, чем же израильтяне хуже?
— Разве им мало того, что они избранный народ?
— Хотят подстраховаться. Теперь избранный народ сам избирает. А тут без кабинета никак.
— Мне нужно столько всего узнать. — По задумчивому лику Старика пробежало облачко. — А пришел ли ты после прочтения грязных газет к какому-нибудь практическому выводу касательно нашей с тобой ситуации?
— Да. Мы должны изменить внешнюю оболочку.
— Почему?
— Нас слишком легко опознать. Вот мы сейчас гуляем по тенистым аллеям мимо неогеоргианских особняков, словно добропорядочные граждане. А ведь мы с тобой беглые преступники.
— Преступники? — вскинул брови Старик.
— А ты думал. Мы — фальшивомонетчики, скрывающиеся от закона.
— Ну-ну, продолжай.
— У меня по изучении финансового раздела возник план.
— Так вот почему ты так долго не размыкал уст? А я иду и удивляюсь — ты вроде бы никогда, даже в прежние времена, молчаливостью не отличался.
— Время дорого. А план мой таков. Я превращаюсь в азиата…
— Это еще зачем?
— Американцы ужасно озабочены конкуренцией со стороны азиатов. Когда я ориентализируюсь, ты поднатужься и произведи на свет побольше азиатских купюр, которые называются «иены».
— Но они же все равно будут фальшивыми.
— А как иначе? Или ты предпочитаешь воровство? Не будем же мы зарабатывать деньги в поте лица. Каков я тебе в качестве бэйбиситтера? — И мистер Смит зашелся надтреснутым колокольчиком.
— Излагай свой план, — поморщился Старик.
— Свои дензнаки туземцы изучили в совершенстве, — продолжил Смит, справившись с приступом веселья. — Но с японскими банкнотами они знакомы плохо, японских закорючек читать не умеют. А если я еще и выглядеть буду чистым японцем, ни один банковский клерк не заподозрит подвоха.
— Что ты собираешься делать с японскими деньгами после того, как я их создам?
Мистер Смит посмотрел на непонятливого собеседника соболезнующе.
— Я их поменяю в банке.
— На что?
— На настоящие доллары. Старик замер как вкопанный.
— Гениально, — прошептал он. — Очень нечестно, но гениально.
В этот момент из-за угла вылетел автомобиль с синим фонарем на крыше; заскрежетал тормозами, развернулся, ободрав бока сразу нескольким припаркованным машинам, и перегородил мостовую. Старик и мистер Смит инстинктивно подались назад, но и с тыла, уже прямо по тротуару, несся полицейский мотоциклист, а за ним еще один. Затем примчался второй автомобиль, тоже с истерическим воем и скрежетом. Оттуда посыпались люди, все в штатском. Те, что постарше, были в шляпах. Размахивая оружием, люди подхватили Старика и мистера Смита, потащили их к машине и заставили положить ладони на капот, а сами принялись деловито прощупывать просторные одежды арестованных.
— Что я тебе говорил? — заметил мистер Смит. — Надо менять внешность. Не сейчас, так чуть позже.
— Что такое?! — прикрикнул на него главный из людей в штатском.
— Да, чуть позже, — согласился Старик.
Их рассадили по машинам и отвезли на городскую окраину, к какому-то гигантскому зданию.
— Это что, полицейское управление? — спросил Старик.
— Госпиталь, — ответил старший из фэбээровцев, капитан Гонелла.
— Ах, госпиталь.
— Ведь ты, папаша, совсем чокнутый, — промурлыкал Гонелла. — И твой дружок тоже. Попробуем доказать, что вы ни хрена не соображали, когда печатали денежки. Действовали в состоянии умопомрачения. Дадим вам шанс. Только уговор: мы поможем вам — вы поможете нам. На все вопросы доктора отвечать без утайки. Я тебе не подсказываю, что ему говорить. Просто играй по правилам. Тебя спросили — ты ответил. Ясно? И покороче. Можешь нести любую чушь, тут это в порядке вещей, но не утомляй доктора… Ладно, я не имею права на тебя давить… Только вот еще что. Без этих ваших исчезновений, договорились? У нас в ФБР такие фокусы не проходят. Не знаю, как ты это проделываешь, и не хочу знать. Но с исчезновениями завязал, понятно? Пока все.
Задержанных препроводили к регистрационной стойке, где восседала до смерти перепуганная матрона — не то старшая сестра, не то что-то в этом роде. Мистер Смит и матрона воззрились друг на друга со взаимным ужасом, впрочем, вполне объяснимым. Пластиковая табличка, прицепленная к халату дамы, извещала, что зовут ее Газель Маккабр. Она обшарила Старика и Смита инквизиторским взглядом выпученных глаз противоестественно светлого оттенка — казалось, веки из последних сил удерживают в орбитах два рвущихся на волю вареных яйца. Единственной подвижной деталью на сморщенном, застывшем личике был рот. Он алел незаживающей язвой и непрестанно подергивался, словно мисс Маккабр никак не могла извлечь из дырявого зуба остатки вчерашнего обеда.
— Значит, так! — рявкнула матрона (фельдфебели обоего пола почему-то именно этими словами всегда начинают беседу с нижними чинами). — Кто из вас Смит?
— Он, — кивнул на соседа Старик.
— Отвечайте по одному!
— Я, — сказал Смит.
— Так-то лучше, молодой человек.
— Я не молодой человек, а фамилия выдуманная.
— В полицейском протоколе вы значитесь как Смит, и теперь у вас нет права менять показания. Если не хотели быть Смитом, раньше нужно было думать, пока не попали в компьютер. Отныне и по гроб жизни вы останетесь Смитом. Вероисповедание?
Смит надолго закис в мучительном хохоте, ритмично трясясь всем своим тощим телом.
— Я жду, Смит.
— Католик! — прохрипел весельчак и весь вытянулся, словно собрался позировать Эль Греко.
— Не сметь! — гаркнул Старик.
— По одному, я сказала!
— Это уже чересчур, — волновался Старик. — Да и вообще, зачем вам знать наше вероисповедание?
Мисс Маккабр на миг смежила веки, давая понять, что привыкла иметь дело с идиотами и что такими жалкими приемчиками ее из колеи не выбьешь.
— Это делается вот для чего, — ровным голосом учительницы, читающей диктант, объяснила она. — Если кому-то из вас, граждан преклонного возраста, вздумается во время нахождения в нашем госпитале скончаться, мы должны знать, по какому обряду вас хоронить или же, в случае кремации, куда отправлять прах.
— Мы уже столько веков живем на свете и до сих пор не умерли, — молвил Старик. — С чего это мы станем именно теперь менять свои привычки?
Мисс Маккабр взглянула на капитана Гонеллу, тот красноречиво пожал плечами, и матрона понимающе кивнула.
— Ладно, — обернулась она к Старику. — Пусть ваш приятель отдохнет, а мы пока займемся вами. Вы — мистер Богфри.
— Нет, — холодно ответил Старик.
— Но тут так написано.
— Достаточно скверно уже одно то, что под давлением обстоятельств я вынужден прибегать к изготовлению денег, но эти постоянные издевательства переполняют чашу моего терпения. Меня зовут Бог, коротко и ясно. С большом буквы, если хотите соблюдать вежливость.
Мисс Маккабр иронически приподняла оранжевую бровь.
— Вы думали меня удивить? В настоящий момент у нас на излечении три пациента, каждый из которых считает себя Богом. Держим их поврозь, чтоб не кидались друг на друга.
— Я не считаю, что я Бог. Я просто Бог.
— Остальные тоже так говорят. Мы зовем их Бог-один, Бог-два и Бог-три. Желаете стать Богом-четыре?
— Я — Бог от минус бесконечности до плюс бесконечности! И нет других богов!
— Придется его тоже поместить отдельно, — сообщила мисс Маккабр капитану. — Вызову доктора Кляйнгельда.
Старик посмотрел на капитана, который ответил ему улыбкой.
— В Соединенных Штатах семьсот двенадцать мужчин и четыре женщины, которые считают себя Богом. Статистика ФБР. Разумеется, включая Гуам и Пуэрто-Рико. Так что конкуренция у тебя серьезная.
— А Дьяволов сколько? — заинтересовался мистер Смит.
— Не слыхал о таких.
— Приятно чувствовать свою исключительность, — негромко произнес мистер Смит и приосанился, чем, кажется, немало разозлил Старика.
— Так вот оно что, — фыркнул Гонелла. — Ты, стало быть, Дьявол? Класс! Сатана Смит. Как вашего брата крестят — окунают в огненную купель? Ладно, мисс Маккабр, занесите в карточку основные данные, и я подпишу. Пора двигаться дальше. Дел невпроворот.
— Какие данные?
— Ну напишите: Бог и Сатана. Вот денек выдался. Есть чем гордиться.
— Я уже записала их как мистера Смита и мистера Богфри и ничего менять не собираюсь.
— Пусть так. Все одно — липа.
— Кто заплатит за обслуживание?
— Мы заплатим, — уверил ее капитан. — Если, конечно, вас не устроят фальшивые купюры.
— Шутите?
По завершении этого милого разговора узников отвели в кабинет первичного осмотра, чтобы затем доставить к прославленному психиатру доктору Гробу Кляйнгельду, автору научного труда «Если, Я и Оно», а также популярной брошюры «Все, что вам нужно знать о безумии».
