2) Все яснѣе и яснѣе представляет[ся] значеніе жизни въ настоящемъ. Жизнь,[8] т. е. усиліе мое только въ настоящемъ. А настоящее[9] духовно и потому внѣ времени.[10] Воспоминаніе о прошедшемъ и представленіе о будущемъ суть только средства руководства въ настоящ[емъ]. (Нехорошо, а когда думалось, казалось хорошо).
Теперь 11-й часъ, сажусь за письма и работу. Какую не знаю. Началъ немного исправлять Н[а] К[аждый] Д[ень]. Ѣздилъ съ Душаномъ. Вечеръ съ Булыгинымъ. Говорилъ съ Сереж[ей]. Онъ согласился со мной о Богѣ въ людяхъ. Нездоровится. Желудокъ.
15 Янв. Все такъ же нездоровится. Письма мало интересн[ыя] и работа надъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Сдѣлалъ кое какъ 5 или 6 дней. Никуда не ѣздилъ. Немного походилъ. Записать:
1) [11]Живо вспомнилъ о томъ, что сознаю себя совершенно такимъ сейчасъ, 81-го года, какимъ сознавалъ себя, свое я, 5, 6 лѣтъ. Сознаніе неподвижно. Отъ этого только и есть то движеніе, к[оторое] мы называемъ временемъ. Если время идетъ, то должно быть то, чтò стоитъ. Стоитъ сознаніе моего «я». Хотѣлось бы сказать тоже и о веществѣ и пространствѣ: если есть что либо въ пространствѣ, то должно быть что либо невещественное, непространственное. Не знаю еще насколь[ко] можно сказать послѣднее.
Иду обѣдать. Вечеромъ ничего особенн[аго].
16 Янв. Проснулся бодро и рѣшилъ ѣхать въ Тулу на судъ. Прочелъ письма и немного отвѣтилъ. И поѣхалъ. Сначала судъ крестьянъ, адвокаты, судьи, солдаты, свидѣтели. Все оч[ень] ново для меня. Потомъ судъ надъ политическимъ. Обвиненіе за то, что онъ читалъ и распространялъ самоотверженно болѣе справедливыя и здравыя мысли объ устройст[вѣ] жизни, чѣмъ то, к[оторое] существуетъ. Оч[ень] жалко его. Народъ собрал[ся] меня смотр[ѣть], но, слава Бога, немного. Присяга взволновала меня. Чуть удержался, чтобы не сказать, что это насмѣшка надъ Христомъ. Сердце сжалось и отъ того промолчалъ. Дорогой съ Душ[аномъ] хорошо говорили о Масарикѣ. Вечеромъ отдохнулъ и не могу удержаться отъ [радости по поводу] выхода въ Одессѣ Кр[уга] Чт[енія]. Теперь 9 часовъ. — Записать нечего.
17 Ян. Пропустилъ. Былъ цѣлый день въ мрачномъ духѣ, пріѣхалъ Булгаковъ съ письмомъ и порученіями Ч[ерткова]. Ничего не могъ дѣлать. Ѣздилъ со всѣми дѣтьми по Засѣкѣ, М[арья] А[лександровна], Буланже.
18 Я. Еще мрачнѣе. Обидѣлъ тульскую попрошайку. Кромѣ писемъ написалъ кое какъ дней 8 или 9 и переговорилъ съ Булг[аковымъ]. Хорошо только одно: ч[тò] я самъ себѣ гадокъ и противенъ, и знаю, что того и стóю. Теперь 5-й часъ. Вечеромъ ничего особеннаго.
19 Янв. Всталъ бодрѣе. Гуляя, думалъ о томъ, что хорошо бы б[ыло] завести опять школу: передавать то, что знаю о вѣрѣ и самому себя провѣрять. Потомъ письма мало интересн[ыя], и недурно сдѣлалъ дни до 20-го. Ѣздилъ съ Тан[ей], Сашей и дѣтьми на свой кругъ по Засѣкѣ. Была трогательная дама изъ Севастоп[оля]. Я не дурно говорилъ съ ней, сказалъ, что могъ. Теперь 5-й часъ.
Вечеръ какъ обыкновенно. Немного занялся Н[а] К[аждый] Д[ень].
20 Ян. Мало спалъ. Не одѣваясь, работалъ надъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Походилъ. Жалкіе просители. Письма, — отъ К[узминскаго] глупое и гадкое. Къ стыду своему долго не могъ побѣдить недобраго чувства. Кончилъ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Была жалкая солдатка. Далъ ситца. Потомъ верхомъ. Был Б. Чтото мнѣ неловко съ нимъ. На душѣ нехорошо — не добро. Борюсь. Хорошо, что продолжаю быть гадокъ самъ себѣ. Иду обѣдать.[12]
21[13]Января 1910 г. Я. П. 1) Чѣмъ опредѣленнѣе и рѣшительнѣе рѣшаются вопросы о неизвѣстномъ, о душѣ, о Богѣ, о будущей жизни, тѣмъ неопредѣленнѣе и нерѣшительнѣе отношеніе къ вопросамъ нравственнымъ, къ вопросамъ жизни.
2) Нѣтъ болѣе распространеннаго суевѣрія, какъ то, что человѣкъ съ его тѣломъ есть нѣчто реальное. Человѣкъ есть только центръ сознанія, воспринимающаго впечатлѣнія.
3) Пространство и матерія, время и движеніе, а также и число суть понятія, которыя мы не имѣемъ права относить къ явленіямъ внѣвременнымъ и внѣпространственнымъ, какъ душа, Богъ.... Нельзя говорить про Бога, что Онъ одинъ или три (число), или про душу, что она будетъ, или «на томъ свѣтѣ».
Все это понятія пространственныя или временныя, и потому, относимыя къ внѣпространственному и внѣвременному, не имѣютъ никакого смысла.
4) Мы говоримъ о жизни души послѣ смерти. Но если душа будетъ жить послѣ смерти, то она должна была жить и до жизни. Однобокая вѣчность есть безсмыслица.
21[14] Янв. Проснулся съ страннымъ чувствомъ, ничего не помню, такъ что не узналъ дѣтей. Болѣла голова и большая слабость. Ничего не могъ дѣлать, но думалось хорошо о близкой смерти и кое что записалъ. Были три Бул: — гаковъ, — ыгинъ, — анже. Много спалъ и нынче
22[15] Янв. немного получше, по крайней мѣрѣ, память возвратилась.[16] Была жалкая дѣвушка и Андрюша. Читалъ интересныя письма и многія отвѣтилъ. Особенно одно замечательное, несмотря на ужасающую безграмотность, глубиной и серіезностью мысли человѣка, явно отрицающаго уже всё, вслѣдствіе явно ложныхъ религіозныхъ утвержденій,[17] принятыхъ имъ прежде. Иду обѣдать.[18]
Вечеромъ чувствовалъ себя лучше. Немного поправлялъ Н[а] К[аждый] Д[ень].
23 Я. Проснулся совсѣмъ здоровъ, если бы не изжога и запоръ. Ходилъ по саду немного. Милый Сер [ежа] Булыгинъ написалъ оч[ень] умно и серьезно свои мысли о Богѣ, вызванныя нашимъ разговоромъ. Только хотѣлъ сѣсть за письма, пріѣхалъ Бар[онъ]. Деликатный человѣкъ, и скоро уѣхалъ. Письма. Много интересныхъ. Одцо отъ Тотом[іанца] опять о кооперативахъ. Отвѣтилъ плохо ему и Голицыну. Душанъ все больше и больше привлекаетъ меня своей серьезностью, умомъ, знаніемъ, добротой. Только къ 2-мъ часамъ успѣлъ кончить письма. Взял[ся] за Н[а] К[аждый] Д[ень], немного поработалъ. Но чѣмъ больше занимаюсь этимъ, тѣмъ это все дѣло мнѣ противнее. Надо скорѣе освободиться, признавъ, то, что все это глупо и ненужно. Чувствую себя и тѣлесно и духовно хорошо. Иду обѣдать. Послѣ обѣда работалъ надъ опротивѣвшимъ мнѣ Н[а] К[аждый] Д[ень]. Винтъ.
