— Здравствуй, красавица, — сказал Огненноликий. — Позволь мне помочь тебе и донести твою корзину до поселка.


— Спасибо, добрый человек, — ответила девушка, — но я и сама отлично управлюсь.


— Позволь хотя бы проводить тебя до деревни, — сказал Огненноликий.


— Не стоит, — сказала девушка. Но Огненноликий настаивал:


— Что плохого, если я просто пойду рядом?


— Изволь — ведь тропа принадлежит всем, — ответила девушка.


И они пошли рядом по узкой горной тропе, но корзинку девушка несла сама.


Подошли к деревне, и Огненноликий попросил позволения проводить ее до крыльца. Девушка нахмурилась, но согласилась. Дошли до крыльца, и Огненноликий попросил позволения войти в дом. Девушка не возразила и на это. Вошли в дом, и Огненноликий захотел обнять девушку и уже протянул руки. Но тут перед ним встали пять братьев девушки и спросили грозно:


— Чего тебе надо от нашей сестры, незнакомец?


— Я полюбил ее, едва увидел, — сказал Огненноликий, — и хочу на ней жениться.


— А кто ты таков, чтобы жениться на нашей сестре?


— Я простой путник, — ответил Огненноликий.


— Расскажи-ка нам, какого ты рода-племени, — потребовал старший брат.


— Мать моя ночь, отец мой день, сестра — Луна, а племянники — ясные звездочки, — сказал Огненноликий.


Тут догадались братья, кто он такой, но не испугались нисколько.


— А есть ли у тебя овцы, чтобы кормить нашу сестру мясом и вязать нашей сестре теплые шали? — спросил второй брат.


— И есть ли у тебя земля, чтобы растить теригуту и кангимату? — спросил третий брат.


— И есть ли у тебя теплый дом, чтобы наша сестра не мерзла зимой? — спросил четвертый.


— И будешь ли ты всегда беречь и любить нашу сестру? — спросил пятый.


Рассердился Огненноликий.


— Я богаче всех людей на свете! — сказал он. — Вся земля принадлежит мне! И все овцы, и все дома! Стоит мне пальцем шевельнуть — и все Северные горы выгорят дотла! Не смейте со мной спорить! Я хочу жениться на вашей сестре и женюсь.


— Хорошо, — сказал тогда старший брат. — Ты велик и силен. Мы отдадим тебе в жены нашу сестру, но при одном маленьком условии.


— Какое еще условие? — закричал Огненноликий, и глаза его загорелись еще ярче, так что весь дом осветился небывалым светом.


Но братья не испугались и теперь.


— Мы хотим выдать сестру замуж как следует, соблюдая все наши обычаи. Выполнишь это условие — забирай девушку.


— Ладно, — сказал Огненноликий, — клянусь, что выполню ваш дурацкий обычай.


— Вот и славно, — сказал старший брат. — По нашим обычаям, девушка выходит замуж только тогда, когда сама этого хочет. Дорогая сестра, люб ли тебе этот человек?


— Нет, — ответила девушка.


— Но почему?! — закричал Огненноликий громче прежнего.


— Ты пристал ко мне и шел за мной, хотя я ясно дала тебе понять, что мне не нужна твоя помощь. Ты вошел в дом и не поклонился хозяевам. Ты тянул свои руки куда не следует. И когда мои братья вступились за меня, начал грозить засухой и пожарами. Ты великий бог, Огненноликий, но человек ты невоспитанный, вспыльчивый и жестокий. Я не пойду за тебя замуж.


— Ах так! — рассердился Огненноликий и собрался уж принять свой обычный, нечеловеческий облик.


- Ты поклялся, — сказала девушка. — Уходи.


И Огненноликий, не желая стать ко всем своим недостаткам еще и клятвопреступником, униженный, выбежал из дома, подпрыгнул повыше и только высоко-высоко в небе превратился в огненный шар. И то листья на деревьях опалило жаром, и они свернулись.


Но все же он великий бог, и если немного вспыльчив (что естественно для такого горячего божества), то и отходчив. Немного подумав — до вечера, он наутро прислал братьям девушки гонца, солнечного зайчика.


— Великий передает, что больше не сердится на вас, — сказал зайчик. — Поразмыслив, он решил, что девушка, не побоявшаяся отказать самому Огненноликому, достойна самой лучшей доли. Теперь всему вашему селению будет благодать.


И действительно, много лет после того в Ареми-ыргаз была лучшая летняя погода — в меру теплая, в меру дождливая, — и самые мягкие зимы. Пока та девушка не состарилась и не умерла, окруженная многочисленными внуками и правнуками.


Оревалат Аартелинур


"Сказания Северных гор"


--


Прошла, наверное, декада или две, и Карина вновь встретила того самого водителя. Хоть он и был совершенно такой же, как все турепане, но его потрепанный флаер веселенькой расцветки — зеленый в красный горох — она не забыла, и, увидев яркую машину на стоянке возле конторы, села в нее.


— Здравствуйте, — сказала Карина. — Вы меня, наверное, не помните, а я вас запомнила — это вы один раз довезли меня бесплатно.


— Почему же — отлично помню, — белозубо улыбнулся водитель, и Карина поняла, что он совсем не старый — вряд ли старше ее больше чем на десять лет. — Вы так боялись меня, я очень веселился. Теперь не боитесь?


— Нет, — засмеялась Карина. — Теперь я вижу, что вы совсем не страшный.


— Ну что, домой? — спросил турепанин. — На площадь Зеленых фей, правильно?


— Точно, — подтвердила девушка. — Надо же, вы даже адрес не забыли!


— Вы произвели на меня неизгладимое впечатление, — сказал водитель. — Не часто слышишь от артолийцев извинения, и за что! за предрассудки, впитанные с младенчества! Ладно, едем.


Возле дома Карина улыбнулась на прощание новому знакомому и сказала:


— Рада была снова встретить вас.


— Если хотите, я буду иногда залетать за вами, если не будет других пассажиров, — предложил турепанин.


— Здорово, — обрадовалась Карина. — Если сможете, давайте — будем болтать по дороге.


Весь следующий месяц — до Осеннего праздника — иногда раз в декаду, а иногда и три-четыре, зеленый с красным флаер оказывался то на площади Зеленых фей утром, в восемь, чтобы везти ее на работу, то вечером, в шесть, на стоянке возле конторы, и тогда Карина возвращалась на нем домой. Турепанин оказался веселым парнем, и хотя говорили они на самые общие темы — вроде погоды, — ездить с ним было куда приятнее, чем с любым другим его соплеменником.


Накануне же Осеннего праздника все изменилось раз и навсегда.


В тот день в обеденный перерыв за ней зашел Говард из отдела элитной недвижимости, почти жених — во всяком случае, давний поклонник. Он ухаживал за Кариной добрых полгода, и вся контора за спиной девушки делала ставки: когда же она допустит Говарда к телу. Время от времени Марен, лучшая подруга Карины, принималась объяснять ей, какой хороший парень этот Говард и насколько приятнее спать вдвоем, чем одной. "Кроме того, у него ведь гораздо выше зарплата, он ведет дела с солидными клиентами, — говорила Марен. — Ты-то простая секретарша на мизерном жалованье. Этот мужчина подкормил бы да приодел тебя, глупышка, а всего-то нужно — дать ему, наконец, то, чего он так хочет". (Марен желала подруге добра, но, кроме того, поставила целых сто динариев против пятнадцати динариев Тинуры из отдела по связям с общественностью, что Карина отдастся Говарду до Осеннего праздника. Время поджимало, и Тинура, не приведи Создатель, могла выиграть.)


Глупая Карина никак не могла понять, что нужно ее поклоннику.


— Дура ты, дура, — причитала Марен. — Парень водит тебя по ресторанам, дарит тебе букеты, подает тебе твое дурацкое драное пальто, целует тебе пальцы — и ты не знаешь, чего он хочет? Вот же не дали боги мозгов, честное слово! Да спроси, в конце-то концов, у него самого, чего ему надо!


— Я спрашивала, — ответила Карина.


— И что?


— Он сказал: "Тебя".


— А ты?


— А я сказала: "Ну вот же я, Говард!"


— И что он?


— И ничего, он вздохнул и предложил мне кофе.


— О боги, боги! Ты что же, спрашивала его в кафе, среди толпы народа?


— Да, а что?


Марен плюнула и мысленно простилась со своими денежками. Потом пожалела: все-таки целых сто кругленьких! И дала Говарду совет:


— Карина еще невинна и не понимает намеков. Ей все нужно объяснять прямо. Прижми ее где-нибудь в темном углу да похватай за сиську. Иначе проваландаешься еще лет десять, пока она догадается завернуть подол.


— Спасибо, понял, — воодушевился Говард.


И вот теперь он вел Карину обедать в ближайшую кафешку и прикидывал, как бы заманить ее в темный угол. Трудно найти сколько-нибудь интимную обстановку в обеденный перерыв. Придется отложить дело до вечера… О! Идея!


— Пойдем вечером в кино? — спросил он у девушки между заливным из уманов и стаканом касанского белого.


— Ладно, пойдем, — сразу согласилась Карина. Настолько легко и без всякой задней мысли, что Говарда досада взяла. Тратишь на нее большие деньги (обед, кино, потом такси еще!), и никакого толку! Надоело. Сегодня он всего добьется. Всего, чего хочет. Даже если эта дуреха будет упираться.


--


Мы больше не ездим по дорогам.


Мы научились летать, как птицы,


И летаем, куда вздумается, оторвавшись от земли;


Но мы не стали ближе к небу,


А дороги трескаются и зарастают травой.


Оревалат Аартелинур


"Дорога"


из сборника "Отрывки из жизни"


--


Они вышли из конторы на стоянку летучих такси. Говард окинул машины надменным взглядом, выбирая, какая поприличней, и упустил Карину из виду. А она уже подскакивает к облезлому зеленому в дурацкий красный горох флаеру (Говард в жизни бы на таком никуда не поехал!), засовывает голову в кабину и щебечет о чем-то со здоровенным черномазым турепанином. Потом машет рукой: поехали, мол!