Теперь ощутил Туор, что ноги влекут его к морю, и спустился по долгим лестницам на берег под северным склоном Тараса; и там увидел он, как солнце опустилось в огромную черную тучу, выплывшую из-за края почерневшего моря; и стало холоднее в воздухе, и послышался ропот и шум надвигающейся бури. И Туор стоял на берегу, а солнце походило на дымный пламень; и виделось ему, как великая волна поднялась вдалеке в море и помчалась к земле, но он остался стоять неподвижно и смотрел. И волна подошла к берегу и поднялась, и поверх ее лежал покров тумана. Накатив же на берег, волна завилась и обрушилась, и на берег поползли длинные языки пены; но там, где обрушилась она, стоял, темнее близящейся бури, некто высокий и величественный.
И Туор поклонился, ибо показалось ему, что перед ним могучий король. Высокая серебряная корона была на стоявшем, и из-под нее вились длинные волосы, мерцая в сумерках, словно пена; а когда откинул он серую мантию, окутывавшую его, словно туман, оказался он в сверкающих латах, схожих с чешуей огромной рыбы, а под ними – в темно-зеленом, переливавшемся и поблескивавшем, точно море по ночам в жарких странах, когда он ступал медлительно по дну. Так Живущий в Глубинах, которого нолдоры именуют Ульмо, Владыкой Вод, явил себя под Виньямаром Туору сыну Хуора из Дома Хадора.
Он не вышел на берег, но говорил с Туором, стоя по колено в воде; и взор его и звучание голоса его, такого глубокого, словно исходил он из оснований мира, навели на Туора страх, и тот распростерся на песке.
– Встань, Туор сын Хуора! – сказал Ульмо. – Не бойся моего гнева, хоть и долго пришлось мне звать тебя безответно; и, даже пустившись в путь, много мешкал ты, пока шел сюда. Весною должен был ты стоять здесь; а теперь скоро уж тяжкая зима придет из страны Врага. Должен ты научиться спешить, и легкую дорогу, что была назначена тебе, придется изменить. Ибо советы мои отвергнуты[8], и великое зло крадется по долине Сириона, и враги уже стоят между тобой и целью твоей.
– Что же цель моя, Владыка? – спросил Туор.
– То, чего всегда искало твое сердце, – ответил Ульмо, – найти Тургона и прийти в сокрытый город. Ибо тебе суждено стать моим вестником, в тех самых доспехах, что я давно предназначил для тебя. Теперь же должен ты под завесой тени миновать опасности. Укройся потому этим плащом, и не снимай его, пока не дойдешь до конца пути твоего.
И виделось Туору, что Ульмо оторвал часть от своей серой мантии и дал ему, и, упав рядом с ним, она превратилась в большой плащ, которым Туор мог укрыться с головы до пят.
– Так будешь ты идти под сенью моей, – сказал Ульмо. – Но не мешкай больше; ибо во владениях Анара и в Мелькоровом огне этот плащ тебе не поможет. Берешься ли ты исполнить мое поручение?
– Берусь, Владыка, – ответил Туор.
– Тогда слушай слова, которые скажешь ты Тургону, – сказал Ульмо. – Но прежде я научу тебя; и услышишь ты много такого, чего ни один человек еще не слышал, ни даже величайшие из эльдаров.
И Ульмо рассказал Туору о Валинóре и его затмении, и об Изгнании Нолдора, и о Роке Мандоса, и о сокрытии Благословенного Края.
– Но знай! – сказал он. – В доспехе Рока, как называют его Дети Земли, всегда найдется щель, и в стенах Судьбы – бреши, и так будет до Претворения, что вы зовете Концом. Так всегда будет, пока буду я, тайный голос противоречия и проблеск света там, где правит тьма. Потому, хотя и кажется в дни мрака, что я противостою братии моей, Владыкам Запада – таково мое бытие меж них, к которому я был назначен еще до сотворения Мира. Но Рок властен, и тень Врага все растет; и силы мои убыли до того, что я стал лишь тайным шепотом. Воды, что текут на запад, пересыхают, истоки их отравляются, и власть моя уходит из вод земли; ибо эльфы и люди властью Мелькора становятся слепы и глухи ко мне. А теперь Рок Мандоса спешит свершиться, и все, сделанное Нолдором, падет, и все надежды их рухнут. Осталась одна лишь последняя надежда, надежда, которой не знали они и не растили. И надежда эта – в тебе; ибо так я решил.
– Значит, Тургон не выстоит против Моргота, как надеются еще все эльдары? – спросил Туор. – И что тебе, Владыка, с того, что приду я сейчас к Тургону? Ибо хотя я и хочу, как отец мой, встать за этого короля в его трудный час, немного толку будет от меня, одного смертного, меж стольких героев Высокого Народа Запада.
– Если уж выбрал я тебя, Туор сын Хуора, то не думай, что меч твой того не стоит, – ответил Ульмо. – Ибо доблесть Аданов эльфы будут помнить до скончания времен, дивясь тому, как те не щадили своей жизни, и без того столь краткой на земле. Но не из одной храбрости твоей послан ты мной, а чтобы принести в мир надежду, еще не виденную тобой, и свет, который пронзит тьму.
И при этих словах Ульмо рокот бури вырос в мощный гул, и задул сильный ветер, и небо почернело совсем, а мантия Владыки Вод заструилась, подобно летящей туче.
– Теперь иди, – сказал Ульмо, – не то Море поглотит тебе. Ибо Оссэ {Ossé} подвластен воле Мандоса, он полон ярости, и он также – орудие Рока.
– Как ты прикажешь, – отвечал Туор. – Но если Рок минует меня, что за слова сказать мне Тургону?
– Как придешь ты к нему, – сказал Ульмо, – слова сами сойдут с уст твоих, и ты скажешь так, как я бы сказал. Говори и не бойся! А затем делай то, что повелит тебе твое сердце и честь твоя. Храни мой плащ, ибо он сохранит тебя. Я же пришлю одного из рук Оссэ, и он поведет тебя; истинно, последнего моряка последнего корабля, что отправился на Запад перед восхождением Звезды. Теперь возвращайся на землю!
Тут раздался удар грома, и молния сверкнула над морем; и в свете ее Туор оглядел Ульмо, высившегося над волнами, как серебряная гора, сверкая искрами огня; и крикнул Туор против ветра:
– Я иду, Владыка! Но сердце мое больше влечет к Морю!
Тогда Ульмо поднял могучий рог и подул в него единым звуком, и рев бури был в сравнении со звуком рога, точно дуновение ветерка над озером. И услышал Туор этот рог, и наполнился звуком его, и звук понес его, и привиделось Туору, будто исчезли берега Средиземья, и он озирал все воды мира одним взглядом: от мельчайших жилок земли до устьев рек и от заливов и отмелей до глубочайших глубин и впадин. Великое Море видел он насквозь, и неспокойные толщи его полны были неведомых существ до самых беспросветных глубин, где в вечном мраке звучали голоса, жуткие слуху смертных. Видел Туор скорым оком Валы безмерные морские равнины, лежащие, тихо зыбясь в безветрии, под взором Анара, мерцающие под двурогой луной или дыбящиеся горами, яростно обрушиваясь на Сумрачные Острова[9]; пока вдали, на краю окоема, за бессчетными лигами не различил Туор гору, что на недоступной уму высоте становилась светящимся облаком, а у подножия ее – сверкание прибоя. И когда стало казаться Туору, что слышит он плеск тех далеких волн, и устремился он туда всем существом, чтобы лучше разглядеть тот далекий свет, звук рога смолк вдруг, и вновь вокруг Туора была буря, и многоветвистая молния расколола небо над морем. Ульмо исчез, море ярилось, и яростные волны Оссэ мчались на стены Нэвраста.
