Жену Михаила Германовича звали Татьяна Дмитриевна. Она преподавала украинскую литературу в Донецком Национальном университете. А двое детей — Андрей и Лена — в этом году поступили на первый курс. Андрей и Лена не очень стремились в тихую деревню: для них подобный отдых был скучнее урока истории. Андрей после одной интересной телепередачи мечтал о каникулах на Ибице, а Лена хотела с подружками в Ялту. Но родители не разрешили ни того, ни другого и почти что силком тащили отпрысков в захолустные Лягуши. Дача не оправдала надежд новых хозяев. За такие деньги всучили какую-то развалину! Мало того, что протряслись столько времени по раскисшей грунтовой дороге и обляпали охристой грязью всю машину, так ещё и жить негде! Но делать было нечего. Оставалось только обживать новое жилище. Лаптевы поднялись на высокое крыльцо. Серая деревянная дверь была не заперта и, противно скрипнув, распахнулась от первого же толчка. — Ну вот, ещё и замок ставить! — пробурчал Михаил Германович.
— Это же — дыра, а не дача! — фыркнул Андрей. — Тут, наверное, и мобилку подзарядить негде!
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки фиолетового и розового. По высокой, не по-городскому свежей и зелёной, траве ползли длинные тени. Лёгкий свежий ветерок приятно холодил, и приносил с близкого луга запахи полевых цветов. Михаил Германович остановился и повернулся спиной к двери, глядя на закатное небо и дикие травы.
— Как всё-таки хорошо за городом! — сказал он. — Так чисто, уютно, никаких машин…
— Да, — вторила мужу Татьяна Дмитриевна, — я всегда мечтала о домике в деревне. Что скажете, дети?
— Дыра… — уныло повторил Андрей.
— Тут даже нет дискотеки! — капризно надула губки Лена. — Скучь!
— В чём наши дети действительно талантливы — вздохнула Татьяна Дмитриевна, — так это в том, что могут легко испортить любой отдых.
Андрей первым из Лаптевых зашёл внутрь особняка.
— Бр-р-р-р! — поморщился он. — Ну и холод!
Стены и пол были очень сырые, и воздух был зябкий, как осенью. Лена зашла вслед за братом, а родители остались на улице, смотреть, как заходит солнце и рассуждать о прелестях деревенской жизни.
— Как ты думаешь, здесь есть призраки? — с опаской спросила Лена, разглядывая старый комод, замшелую тумбочку на витиеватых ножках и две одинаковые напольные вазы с давно засохшими гвоздичками.
— Какие призраки? — удивился Андрей. — Нету никаких призраков! Все вы, девчонки, одинаковые — верите во всякую чушь!
— Но тут так страшно…
— Страшно? Ха! Обыкновенная древняя халупа!
— Андрей, помоги разгрузиться! — донёсся с улицы голос Татьяны Дмитриевны.
— Мамка зовёт… — сказал Андрей. — Иду! — крикнул он и выбежал на улицу.
Лена быстро последовала за Андреем.
Чемоданы с вещами стояли в прихожей. Лена нашла на стенке выключатель и попыталась включить свет. Но ничего не вышло.
— Ну, вот ещё… — хныкнула она — Темно…
— Электричества нет, — сказал Михаил Германович. — Будем при свечах, привыкайте.
— Каменный век! — тихо, чтобы родители не услышали, шепнула Лена.
— Хорошо, что я фонарик взял. — Андрей осветил прихожую.
Она оказалась очень большая, с высоким потолком. Под потолком висела круглая 12-и рожковая люстра. В осклизлых углах болталась чёрная паутина.
— Нужен ремонт… — заметила Татьяна Дмитриевна.
— Ну, ремонт — это пустяки! — весело сказал Михаил Германович. — Это же не заново дом строить!
Конечно, пустяки! Все каникулы убить на эти «пустяки»!
Потом Лаптевы пошли осматривать дом и выбирать себе комнаты. Правда, выбирать было практически не из чего: все комнаты оказались сырые и холодные и единственное, чего в них хотелось — это выйти побыстрее.… И ещё всё время казалось, что они не одни. Андрей прямо чувствовал на себе чей-то взгляд. Особенно, когда родители ушли вниз распаковывать чемоданы, и они с Леной остались вдвоём на втором этаже. Лена пряталась за спиной брата и не отходила от него ни на шаг. В другое время он назвал бы её трусихой, но только не сейчас, когда ему самому было жутко. Луч фонарика вытаскивал из темноты ветхую мебель, покрытые паутиной драпировки и почернелые от времени картины.
— Я не смогу тут спать… — промямлила Лена.
«Думаешь, я смогу!» — подумал Андрей, но вслух не сказал, так как должен был казаться храбрым.
Следующая дверь открылась с трудом. Тяжёлая, скрипучая, словно в некоем узилище, она скрывала за собой просторную, но мрачную из-за грязных окон комнату. Когда-то эта комната служила банкетным залом. Посередине на посеревшем ковре стоял длинный резной стол. По бокам его в ряд стояли дореволюционные кривоногие стулья. А в глубине комнаты был орган. Огромный инструмент занял целый простенок. Трубы почти доставали до потолка.
— Ого! — выдохнул Андрей.
Страх почему-то ушёл. Вместо него появился интерес. Андрей подошёл к органу и нажал одну клавишу. Инструмент издал низкий трубный звук, похожий на гудок паровоза. А в могильной тишине заброшенного особняка этот звук показался обвальным грохотом рухнувшего потолка. От неожиданности Андрей отскочил в сторону, а Лена пронзительно взвизгнула.
— Никогда больше так не делай! — крикнула она, сердито нахмурив брови и сжав кулаки. — Я чуть со страху не умерла!
— Ладно… Я сам испугался, — признался Андрей.
Когда унялась дрожь, брат и сестра ещё прошлись по комнате, озираясь по сторонам и разглядывая её когда-то богатое, но теперь годное только на выброс, убранство. Засмотревшись на довольно подпорченный портрет девушки в длинном платье и с букетом маргариток, Лена отстала от Андрея. И тут, словно чья-то ледяная рука медленно провела по её щеке.
— А-а-а-а-а!!! — во всё горло тонко-тонко запищала Лена и замахала руками на пустоту, пытаясь отогнать «чудовище».
— Что такое? — подскочил к ней Андрей. — Чего ты?
— Т-тут что-то… кто-то есть… — чуть не плача объяснила Лена. — Оно дотронулось до моей щеки… Надо уйти отсюда и сказать папе с мамой.
Андрей зашарил фонариком по стенкам, но никого не увидел.
— Успокойся, — сказал он. — Тебе показалось. Это, наверное, сквозняк.
— Не сквозняк! — упёрлась Лена. — Это как будто человек рукой дотронулся, только рука очень холодная, понимаешь?
Они вышли из этой комнаты. Андрей собрался, было продолжить исследование дома, но Лена запротестовала.
— Давай спустимся вниз и найдём папу и маму, — сказала она.
Андрей без лишних слов согласился, и они дошли до лестницы и стали спускаться вниз. А навстречу детям уже бежали родители.
— Что случилось, чего вы кричите? — на ходу спросил Михаил Германович.
— Что вы там уронили? — обеспокоено поинтересовалась Татьяна Дмитриевна.
Лена, не дав Андрею и рта раскрыть, начала рассказывать про своё дурацкое привидение.
— Не ходите сами на второй этаж, — сказала Татьяна Дмитриевна. — Утром осмотрим дом. А эту ночь поспим в прихожей. Слишком уж тут темно.
Лаптевы стали устраиваться на ночлег. Расстелили спальные мешки, достали одеяла. Всё делали при свете фонарика и четырёх тускловатых свечек. Лена вертела головой из стороны в сторону, выискивая своего монстра. Но, кроме Лаптевых, в прихожей никого не было. Она, наверное, уже и поверила, что ей всего лишь показалось.
— А-а-а! Паук! Тут паук! — вдруг закричала Татьяна Дмитриевна, которая с самого детства панически боялась членистоногих.
На этот вопль сбежалась вся семья. Паука заметили не сразу. Он был малюсенький, с булавочную головку, чёрненький.
— Мам, ну что это за паук? — сказал Андрей. — Козявка.
— Раздави его, раздави! — зажмурившись, вопила Татьяна Дмитриевна.
Паучок болтался на паутинке на уровне лица. Андрей снял его вместе с паутинкой и отпустил.
— Всё, раздавил, — сказал он.
— Ой, спасибо, сынок. — Татьяна Дмитриевна открыла глаза. — У меня, как их увижу, прямо душа в пятки!
Перед сном решили послушать музыку. Михаил Германович достал маленькое радио на батарейках. Но настроить так и не смог. В этой глуши не принимало ни одну радиостанцию. Динамик выплёвывал хрипы и испускал ужасный вой. Деревня недаром называлась Верхние Лягуши. Тут было полно лягушек, и они выводили свои трели так громко, что могли заглушить всё на свете.
— Ну что ж, придётся слушать звуки природы, — сказал Михаил Германович, отложив приёмник в сторону.
— Под это мерзкое кваканье я не засну! — проныла Лена.
Она хотела ещё что-то сказать, но вдруг заиграла музыка. Сначала подумали, что это радио поймало какую-то волну, но, прислушавшись, Лаптевы поняли, что играет орган на втором этаже. Андрей хотел пойти посмотреть, но отец удержал его за рукав.
