Ныне такое восхваление холода вышло из моды. Императив конкурентоспособности в мировой экономике заставил рассматривать беспрецедентно холодный российский климат как недостаток. Самым наглядным примером пессимизма, вызванного этой точкой зрения на климат, стала популярная книга Андрея Паршева «Почему Россия не Америка»5. В центре этого трактата — карта Европы, показывающая не линии широт, а так называемые изотермы, то есть линии постоянных январских температур (см. карту 3-1). Если двигаться вдоль изотерм, температуры будут оставаться одними и теми же. Если двигаться поперек их, температуры будут, соответственно, понижаться или повышаться.
Паршев об этой карте пишет следующее: «Интересно, что в Европе климатические пояса расположены несколько парадоксально. Климат становится более холодным не с юга на север, а с запада на восток, и иногда даже наоборот — с севера на юг, а точнее, с побережий в глубь континента. Обратите внимание: в Санкт-Петербурге теплее, чем в Москве, а ведь он километров на 400 севернее. А в Хельсинки зимой теплее, чем в Орле, хотя Хельсинки на 1000 км севернее»6.
Паршев считает, что преимущественно из-за своего холодного климата и связанных с ним издержек в экономической деятельности, Россия не состоятельна как глобальный конкурент и обречена оставаться вне мирового экономического сообщества. Некоторые выдержки из его пессимистичного анализа представлены в блоке 3-1. Паршев прав в своих суждениях об издержках холода. В то же время он не вполне верно полагает, что российские холода являются неизменной характеристикой страны и ее местоположения.[6] Для Паршева российская проблема холода является неразрешимой, что можно понять, если взглянуть на расположение Москвы в термальном пространстве. Однако ни одна из представленных Паршевым карт не выходит за пределы Европейской России. На самом же деле Москва — только начало российской проблемы холода. Изотермическая карта, не показанная Паршевым, охватывает всю Россию, расставляя все точки над i (см. карту 3-2). «Парадоксальное» расположение климатических зон, описанное им по отношению к европейской части страны, применимо и ко всем евразийским землям. Из-за континентального эффекта (большая часть России удалена от океанов) перемещение на восток, так же как и на север, приводит к понижению температуры. А ведь у России земель на востоке больше, чем на севере.
Миф о богатстве природных ресурсов России
«Говорят, что у нас много сырья. Это миф, а говоря по-русски, вранье» (с. 58).
Физически ресурсы, может быть, и есть в наличии, но их извлечение обходится слишком дорого. Возьмем, к примеру, золото:
«…большинство наших месторождений золота, например, требует больше затрат на разработку, чем стоят запасы. Таких ресурсов все равно, что нет. То, что было пригодно для разработки в советской модели экономики, сейчас уже не привлечет инвесторов. Нынешние «инвесторы» просто расходуют сделанные когда-то советские инвестиции» (с. 62).
Подобных «запасов» могло бы там и не быть вовсе. Большая часть из них не нужна никому.
«Те, кто считают, что предел падения нашей страны — это превращение страны в «сырьевой придаток» Запада — неисправимые оптимисты. Хватит наконец иллюзий, товарищи патриоты. Мы можем стать «сырьевым придатком» всего на пять-десять лет. А ведь и пенсионеры планируют прожить намного дольше!» (с. 67).
Миф о низких зарплатах в России
Подсчет всех скрытых субсидий, необходимых для проживания в России, свидетельствует о том, что труд в России не так уж и дешев. Если бы субсидии были отменены, то официальная зарплата должна была бы стать достаточно большой для того, чтобы покрыть то, что компенсировалось ранее социальными и прочими льготами.
«То есть зарплата наших людей всегда была по мировым меркам довольно высока, доказательством этого служит тот факт, что они живы. Простое выживание в наших условиях дороге обходится» (с. 93).
Перспективы для инвестиций
«…привлечь иностранные инвестиции в российское промышленное производство нельзя никак, никакими силами» (с. 23).
«…в конкурентной борьбе за инвестиции, если игра ведется по правилам свободного мирового рынка, почти любое российское предприятие заведомо обречено на проигрыш» (с. 34).
По многим основным категориям производственных затрат — на строительство, сырье и другие материальные затраты, транспортировку и энергию, труд и налоги — уровень издержек в России больше или, по крайней мере, такой же, как и во всем остальном мире.
«Поэтому в условиях свободного перемещения капиталов ни один инвестор, ни наш, ни зарубежный, не будет вкладывать средства в развитие практически ни одного производства на территории России» (с. 95).
Дело не в недостатке патриотизма или коррупции. Инвесторы всего лишь подчиняются закону рынка: извлекай прибыль. «Никаких инвестиций в нашу промышленность нет и не будет» (с. 95).
Глобальная конкуренция
Если Россия будет следовать законам мировой экономики, то большая часть составляющих ее экономики не выживет при конкуренции. Сюда входят «вся обрабатывающая промышленность, все товарное сельское хозяйство, большая часть сырьевой» (с. 96).
«Любое производство на территории России характеризуется чрезвычайно высоким уровнем издержек. Эти издержки выше, чем в любой другой промышленной зоне мира. Простейший анализ затрат на производство по статьям расходов показывает, что по каждой статье Россия проигрывает почти любой стране мира, а компенсировать излишние затраты нечем. В первую очередь это происходит из-за слишком сурового климата — производство, да и просто проживание в России требует большого расхода энергоносителей. Энергия стоит денег, поэтому наша продукция при прочих равных условиях получается более дорогой.
Из этого вытекают два следствия. Во-первых, российская промышленная продукция, аналогичная иностранной по потребительским характеристикам, оказывается выше по себестоимости и при реализации по мировым ценам приносит нам убыток, а не прибыль.
Во-вторых, наши предприятия оказываются невыгодным объектом для привлечения капиталовложений из-за рубежа, да и для отечественных инвесторов привлекательнее иностранные рынки капитала» (с. 103).
Ситуация перманентна
«То, что наши производства неконкурентноспособны, секретом не является. Секретом является то, что факторы, вызывающие ее, неустранимы» (с. 106).
Заключение
«Надо лишь признать реальное положение вещей. На мой взгляд, для создания жизнеспособного государства на российской территории нужно лишь одно: внутренний российский рынок должен быть изолирован от мирового» (с. 311).
Источник: Паршев А. П. Почему Россия не Америка: Книга для тех, кто остается здесь. М.: Крымский мост-9Д, 2000. Курсив по оригиналу.
Карта 3-2 показывает, что путешественник, стартовавший в Москве и продолживший движение прямо на восток, даже не беря севернее, попадал бы во все более и более холодные зоны. К тому времени, когда он приблизился бы к тихоокеанскому побережью, он бы не только преодолел почти 7500 километров, но еще и испытал бы на себе температурный перепад более чем в 20°. Разница между Россией и США в этом плане разительна. Передвижение на запад, скажем, от Нью-Йорка тем же самым образом привело бы нашего путешественника в центр Североамериканского континента, где в январе холоднее, чем в Нью-Йорке, но не на много — порядка 5°. В конце такого путешествия его ожидал бы северокалифорнийский климат — почти на 10° теплее, чем в начале его путешествия. На карте 3-1 приводится сравнение температур для России на маршруте от Москвы на восток и для США на маршруте от Нью-Йорка на запад. Там, где американские температуры достигают своего минимума и вновь начинают расти — примерно после 2000 километров пути, — российские температуры как раз только начинают серьезно понижаться. А по России надо будет еще пройти тысячи и тысячи километров и претерпеть понижение температуры еще градусов на 10-15.
Карта 3-2 и таблица 3-1 поднимают вопрос: если Москва — город такой холодный по сравнению с Западной и Центральной Европой, почему кто-то додумался строить ряд крупных городов в значительно более холодных и отдаленных регионах? В предыдущей главе мы пришли к выводу, что не так уж и важно, насколько велики российские земли, расположенные в отдаленных холодных регионах. Что действительно важно, так это интенсивность и род экономической деятельности, которой на них занимаются. Паршев игнорирует тот факт, что распределение российского населения, а значит, и российского холода, является результатом человеческого выбора.
Источник: Карта, изготовленная GFDL по заказу. Климатическое моделирование выполнено Центром диагностики климата NOAA-CIRES.
Доступ: http://www.cds.noaa.gov
Источник: База данных авторов. См. приложение Б.
Историк Леонид Милов, которого Паршев часто цитирует, недвусмысленно заявляет, что российские проблемы с холодом могут быть результатом чего-то большего, нежели одних объективных географических причин. Исторические исследования Милова были посвящены изучению того, как климат и расположение изначально формировали российскую социальную и экономическую историю. Однако, как он отмечает в предисловии к своему произведению «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса», в XX столетии географические факторы, похоже, вообще не учитывались7. Советские политические деятели не просто игнорировали холод в своем экономическом планировании; они активно бросали ему вызов. Они заявляли, что признание того, что холод имеет цену, было бы признанием поражения перед «буржуазным» миром. Одержимые навязчивой идеей, что научный коммунизм способен «преодолевать все преграды», включая и те, которые создает природа, советские лидеры демонстративно размещали людей и возводили сооружения в пространстве страны бессмысленным образом.
«Со временем советские люди о нашем климате и вовсе как бы забыли: стали строить здания из стекла, стали проектировать и воздвигать жилые строения с более тонкими стенами и огромными, почти во всю внешнюю стену комнат, окнами, что вызывало завышенный расход энергии в различных ее видах, не говоря уже о затратах на инфраструктуру экономики страны»8.
