Местоположение городов в первую очередь определялось не природной географией — например, близостью к рекам, побережьям, горным перевалам и т. п., — а географией существующих экономических структур, особенно расположением других городов. Все поселения, в большинстве примитивные, так или иначе были частью более масштабной экономической структуры. Размеры, до которых разрастались города, определялись не столько их природным окружением, сколько тем, насколько полно люди и бизнес там отвечали потребностям этой структуры. Это означает, что города в нормальной рыночной экономике с самого начала растут во взаимосвязи друг с другом. Эта идея взаимосвязанности — один из критериев современной рыночной экономики. Эффективная рыночная экономика всегда стремится к сокращению расстояний и «уменьшению» территории, чтобы оставаться эффективной. Только узы рыночного обмена (торговли) могут способствовать взаимосвязанности крупных городов. Грубо говоря, они взаимосвязаны только до той степени, до которой для них в такой взаимосвязанности есть экономический смысл. Это означает, что взаимосвязи в советской плановой экономике были искусственным явлением до той степени, которая предписывалась аппаратом планирования и плановыми заданиями. Как только экономические связи, присущие советской плановой экономике, разорвались с развалом СССР, утратили связи и города. Как только значение, придаваемое экономической деятельности в советской системе утратилось после ее развала, прежде оправданные и устойчивые системные связи утратили свой логический смысл. Это экономически размежевало города больше, чем когда-либо прежде.
Последней причиной для беспокойства по поводу преград, создаваемых размером и расстоянием, являются те бесконечные проблемы, с которыми сталкивается Россия при создании институтов рыночной экономики. Почти все эксперты сегодня сходятся во мнении, что эти институты жизненно важны для перехода от плановой к свободной рыночной экономике. Лауреат Нобелевской премии экономист Дуглас Норт (Douglass North) назвал эти институты «правилами игры». Они служат теми сдерживающими факторами, которые люди стараются учитывать, чтобы снизить неопределенность по мере усложнения экономики. Отсталые общества, в которых торговля имеет локальный характер или ведется в рамках сообщества с единой культурой, не нуждаются в институтах современной рыночной экономики. Но немыслимо представить себе комплексную экономику, основанную на специализации и разделении труда, без подобных прочных институтов. Помимо прочего, они делают возможным заключение сделок с внешним миром. Если формальные институты не способствуют торговле, экономика имеет тенденцию к возврату на более примитивный уровень. Торговля в этом случае станет менее сложной, а специализация уменьшится. Выгоды от торговли, описанные Адамом Смитом, будут утрачены. Если на обширной территории строить единую экономику — то есть если в ее рамках можно будет вести торговлю всех со всеми, — то на ней должны существовать сильные формальные институты. Размер территории и расстояние заставляют еще настойчивее добиваться того, чтобы «правила игры» соблюдались безукоризненно.
Огромная по размеру территория России — это скорее не ее сила, а недостаток, который должен быть преодолен. Российская территория создает вполне конкретные проблемы для экономической конкурентоспособности и эффективности управления. Населенные центры разбросаны на огромных расстояниях, а с возрастанием расстояния между административными центрами и городами физическое перемещение затрудняется. Растут прямые транспортные расходы. Информационные потоки, установление доверия между действующими лицами рынка, а также создание и функционирование совместных институтов — все это усложняется. Короче говоря, быть большим — серьезное препятствие для экономического развития, если страна не сможет сократить расстояния и развить взаимосвязи между населенными пунктами и рынками.
Главная проблема заключается не просто в географическом размере России, но и в размещении людей на ее просторах; в том, к чему они близки и от чего далеки (рынки, маршруты связи и т. п.). Создание и обслуживание инфраструктуры для поддержания связей людей друг с другом и с центром, Москвой, обходится дорого. При этом проблема состоит не только в бескрайнем физическом пространстве — россияне плохо размещены и в температурном пространстве. Размещение многих российских городов в исключительно холодных регионах повышает затратность российской экономической географии. Мы задаемся вопросом «во что обходится этот холод?» в следующей главе.
Проблемы расстояния усугубляются разбросом российского населения и экономической деятельности по нескольким как климатическим, так и географическим зонам. В Европе и на севере Азии, в отличие от Северной Америки, изотермы, или линии постоянной температуры, направлены скорее с севера на юг, чем с востока на запад. Это значит, что по мере передвижения россиян от Москвы по евразийским землям далее на восток они не только удаляются от Европы и ее рынков, но и делают Россию более холодной. Сегодня примерно 45 миллионов человек живут и работают в окрестностях Уральских гор и за их пределами, в регионах, где средняя январская температура колеблется от -15 до -45°. Это чрезвычайно дорого обходится российской экономике.
Россия занимает холодную территорию. Ее уникальные, почти бескрайние земли лежат в высоких (северных) широтах, и лишь их малая часть подвержена смягчающему температурному воздействию океана на востоке и западе. По результатам почти всех регулярных измерений температуры Россия заслуживает звание самой холодной страны мира. За Северным полярным кругом у нее вдвое больше земель, чем у Канады, в десять раз больше, чем на Аляске, в пятнадцать раз больше, чем у Норвегии, Швеции и Финляндии вместе взятых. Изо дня в день самая холодная точка земного шара обычно регистрируется где-нибудь в России1. Неудивительно, что самая низкая температура, когда-либо зарегистрированная за пределами Антарктики, наблюдалась именно здесь2.
Скорее холод, чем величина территории, определяет сущность распространенных сегодня представлений о России. Зима и снег — вот в чем российская исключительность, что прослеживается в стихах и романах, находит свое отражение на знаменитых палехских шкатулках — с фигурами людей, укутанными в меха, в санях, запряженных тройками лошадей, с необъятными заснеженными березовыми и сосновыми лесами и с приземистыми деревянными избами, где главное — печь, спасающая от стужи. Слово Россия ассоциируется в воображении иностранного обывателя с Сибирью, вечной мерзлотой и водкой, согревающей тело и поднимающей дух в долгую зимнюю ночь. Один городок и полустанок на железнодорожной магистрали Москва-Владивосток так и называется — «Зима». Кроме того, приход зимы всегда много значил для обороны России.
На протяжении всей ее истории Россию, как принято считать, время от времени спасала ее русская зима. Монголы были, пожалуй, первыми и последними захватчиками, которым удалось успешно провести зимнюю кампанию в самом сердце России в 1237–1238 годах, с использованием замерзших рек для внезапных атак на русские города3. В последующем снега и холод становились ловушкой и могилой для оккупантов. В 1812 году великая армия Наполеона потерпела сокрушительное поражение от русской зимы во время своего отступления из Москвы. Из всей французской армии, численностью примерно в 600 000 человек, лишь менее 50 000 выбрались из России, пройдя сотни километров через замерзшие реки, леса и равнины. Голод, эпидемии и, прежде всего, холод уничтожили больше солдат, чем погибло в сражениях с российской армией. В сентябре 2002 года мрачным напоминанием о том, во что обходится борьба с холодом на бескрайних российских просторах, послужили выкопанные строителями из земли в Вильнюсе останки 2000 из 80 000 французских солдат, ставших там во время отступления жертвами температур в -20°4.
Точно так же и гитлеровская армия, вторгшаяся в Советский Союз в июне 1941 года и надеявшаяся на летний «блицкриг», с приходом зимы увязла и истощила свои силы. Ей пришлось отступить со многих захваченных территорий. Последующие зимы выдались также непомерно суровыми для захватчиков. Во время битвы за Сталинград в ноябре 1942 года 6-я немецкая армия попала в котел окружения на берегах Волги. Три месяца спустя, в феврале 1943 года, 250 000 солдат 6-й армии, гибнущие от голода и холода при морозах в -30°, сдались под натиском Красной Армии — первое значительное поражение Германии во Второй мировой войне. Гибель от мороза великой армии Наполеона и гитлеровской 6-й армии стали символом той почти мистической кары, которую несут с собой два российских общепризнанных стратегических актива — размер территории и холод.
