— Я полагаю, что нынешний Лорд Бадишах не пытается что-либо изменить. Как и Хаким Бадишах. Зачем? Его задача — собирать налоги и оплачивать содержание Суда. Местная администрация очищена от гибридов сто лет назад. Судьи считают одно свое присутствие на планете значимым вкладом в обуздание преступности. Это неправильно, но для нас удобно. В маленьком городке спрятаться труднее. Однако нам лучше держаться ближе к космическому порту, если только не обнаружим в песках пустыни вход в Паутину.
Обнаружить вход в лабиринт с помощью рунного глаза погибшего Азула Петрова… Ворп-глаз мертвого навигатора хранил в памяти маршрут к Черной Библиотеке. Но как использовать мертвый орган? Разве что для убийственного взгляда? Да и вряд ли на Сабурлобе есть вход в Паутину.
Не успели трое беглецов пройти и сотни метров по бульвару с видеоэкранами, как шум толпы усилился. Впереди раздавались крики на искаженном местном диалекте:
— Рано открывают Истинное Лицо!
— Одкриваюд Исдиное Лисо!
— Швященники нашинают открывать Иштинное Лишо!
— Ostentus Vultus Sacer![1]
Готовилась какая-то провокация. Экраны оставались пустыми. Монахи Оксиденса не стали бы открывать Истинное Лицо Императора раньше срока. Но взбудораженные пилигримы верили любым слухам. Они прилетели на Сабурлоб с других планет, из дальних систем. Пропустить торжественный момент для многих значило прожить жизнь зря. Они ждали целых пятьдесят лет!
Немудрено, что паника распространилась, как пожар в лесу.
— Даешь взятку — смотришь вблизи!
— Так много коррупции, что доступа нет!
— Смотришь только по видео!
Матовая поверхность экранов оставалась темной. Толпа заволновалась. Из боковых улочек стекались все новые и новые паломники, привлеченные криками. Узел из человеческих тел затягивался, трещал и увеличивался в объеме. Джак, Гримм и Леке решили укрыться за бронзовой урной. Даже пустая, она весила не меньше тонны.
Толпа на площади перед зданием Суда принялась неистово молиться, некоторые принялись колотить кулаками в запертые ворота. Тысячи голосов требовали справедливости.
— Мы платим!
— Мы платим!
— Благочестивые пилигримы требуют!
Относилась ли эта якобы несправедливость к юрисдикции имперского Суда? Конечно, нет.
Однако массовые нарушения порядка, да еще у самых стен цитадели закона, не могли не заинтересовать судей. В узких амбразурах появились лазерные ружья. Стук в ворота приравняли к мятежу.
Из громкоговорителей, спрятанных в пасти горгулий, прогремел голос:
— Успокаиваетесь и уходите от ворот городского Суда. Добропорядочные граждане и пилигримы, мирно удаляетесь во имя Императора!
Но паника продолжалась.
Горгульи вновь пролаяли:
— Успокаиваетесь немедленно! Не разбиваете себя о скалу Суда, пилигримы! Расходитесь! Не несете ответственность за смертельный исход!
Призыв оказался тщетным. Стук в ворота усилился. Стороннему наблюдателю могло показаться, что мгновение спустя невидимые арбитраторы выбросили из амбразур в толпу пригоршни серебряных монет. Но разве деньги могли умилостивить паломников, лишившихся события, составлявшего смысл всей их жизни?
Монеты стали взрываться.
— Осколочные гранаты! — воскликнул Гримм, втягивая голову.
Да уж, арбитраторы шутить не любят, они сразу воспользовались оружием массового поражения. Гранаты разрывались на тысячи острых, как лезвия, осколков. Пропарывая одежды, они вонзались в плоть, повреждали артерии и дыхательные пути.
Они калечили и ослепляли, пускали потоки крови по рукам и лицам.
Над площадью пронесся пронзительный визг, будто гнали на убой стадо домашних животных. Паломники вытаскивали ножи и стилеты — только дурак отправляется на другой край галактики беззащитным. Появились обрезы, даже лазерные пистолеты. Что делать людям, еще не раненным и не ослепшим? Ждать новой порции гранат? Лазерных лучей? Бежать невозможно, слишком много народа собралось перед зданием Суда. Люди метались в панике. Люди падали. Люди умирали.
Имевшие оружие паломники открыли ответный огонь по узким амбразурам. В окна Суда полетели пули, мини-стрелы и лазерные лучи без малейших шансов попасть в цель. Даже прицелиться не представлялось возможным. Зато теперь у сотрудников Суда имелись все основания считать себя атакованными.
Массивные ворота медленно раскрылись, толпа решительно рванулась вперед. Но проход оказался блокированным: три бронемашины стояли борт о борт, дымя выхлопными газами.
На двух были установлены пулеметы, на средней — ракетная установка. Десант арбитраторов в черных доспехах усеял броню. Зеркальные каски скрывали лица, делая людей похожими на роботов с экранами-стеклами.
Из гранатометов посыпалась смесь осколочных, газовых и слезоточивых гранат. Дрогнул змеиный ствол ракетницы, выбрасывая снаряды. Из пистолетов полетел град пуль.
Смертельная коса прокладывала просеки среди затравленных, окровавленных людей.
Пули рикошетом отскакивали от бронзовой урны, за которой прятались Джак, Лекс и Гримм.
Суд превратился в медведя, которого потревожили во время спячки. В рой смертоносных ос.
Пули с колокольным звоном ударялись о бронзовую урну. Бежать было некуда. От ворот Суда покатилась волна смерти. Людей охватила паника.
Любое нарушение неприкосновенности Суда, случайное или умышленное, считалось оскорблением имперской власти. Арбитраторам бросили вызов, и они не сочли возможным отсидеться за неприступными бастионами. Волнения среди паломников вряд ли утихли бы сами собой; не встретив достойного отпора, переросли бы в крупномасштабное восстание. Промедление со стороны властей могло быть неправильно истолковано.
