- Ты днепровские пороги оседлал, брат, - недовольно заговорил Святослав. - В Новгороде старшего сына посадил, на юге и на севере пошлина с купцов в твою мошну сыплется. Теперь еще волжский путь к рукам прибрал вместе с Ростовом и Суздалем. А мои земли черниговские, как остров посреди болота, что на нем растет, тем и живем. Только в Тмутаракани, земле дедовской, и сыпалось мне золотишко от гостей заморских. Да тамошнее злато ныне не мое, а Ростиславово.
- Чего же ты от меня хочешь? - спросил Изяслав.
- Хочу, чтоб помог ты мне Ростислава из Тмутаракани выгнать, - сказал Святослав. - Подспорья жду от тебя, брат.
- А коль решенье мое будет таково, что быть Ростиславу князем в Тмутаракани?
- Не бывать этому! - Святослав сдвинул брови. - Ты от своей выгоды не отступаешься, а почто я должен?
Изяслав помолчал. Не хотелось ему уступать Святославу, ведь он не просит, а почти приказывает! Не хотелось идти с войском через обширные степи к далекому Лукоморью. Да и куда опосля деть Ростислава? Святославу хорошо рассуждать, не в черниговские же земли побежит буйный племянничек. Побежит он скорее всего в Изяславовы владения, а то еще хуже - к венгерскому королю подастся. А что, если король венгерский даст войско Ростиславу и придется тогда Изяславу отдуваться одному? Святослав-то со Всеволодом вряд ли поспешат к нему на помощь, далеки их земли от венгерского порубежья. Нет уж, пускай лучше Ростислав сидит в Тмутаракани!
Изяслав сказал об этом Святославу.
Тот смерил брата презрительным взглядом:
- Может, скажешь еще, что это во благо Земле Русской? Иль еще что-нибудь из отцовского завещания зачитаешь? Одинаково мы с тобой его читаем да по-разному разумеем. Прощай!
Вышел и дверью в сердцах хлопнул.
Изяслав присел на стул у стола, задумался. Не уступил он Святославу, не пошел у него на поводу, а радости особенной от этого не было. Наоборот, гложет тревога или какое-то предчувствие. Ведь не отступится Святослав, покуда не выгонит Ростислава из Тмутаракани.
«И жаден, и упрям! - думал Изяслав. - Разве отдаст Святослав столь жирный кусок Ростиславу! А тот тоже хорош, знает, что урвать - не Новгород, так Тмутаракань. Такого удальца только в порубе и держать!»
Воевода Коснячко еще больше расстроил Изяслава, когда сообщил ему, что повернул коней Святослав не к Чернигову, а к Переяславлю.
- Станет теперь Святослав Всеволода супротив тебя подбивать, княже, - высказал предположение воевода. - Уж больно злой вышел от тебя брат твой.
Ничего не сказал на это Изяслав, а про себя подумал: «Святослав упрям, а Всеволод хитер. Недаром же он в любимцах у отца был. Всеволод чужого ума не купит, но и своего не продаст. С такими братьями надо ухо востро держать!»
* * *
Знал и Святослав, что Всеволод прежде поразмыслит, а уж потом к делу приступит. И не на всякое дело Всеволода можно с места сдвинуть, но только на богоугодное. А посему разговор с ним Святослав начал издалека:
- Мнится мне, что брат наш Изяслав больше супругу свою слушает, нежели бояр. А вокруг Гертруды немало ляхов-советчиков крутится. Средь них, сказывают, и люди германского короля мелькают, и слуги папы римского. Недавно папский легат часовню латинскую в Киеве освящал, так на событие это латиняне набежали, как мыши на крупу. Был посол чешский, моравский иже с ним и ляхов целая прорва.
- Чему ж дивиться, брат, то все наши братья-славяне, - пробасил сивоусый Всеволод, - живем мы с ними рядом и обычаями с ними схожи.
- Обычаями схожи, а верой разные, - возразил Святослав, - над западными славянами Папа Римский длань простер, над Русью патриарх константинопольский[13]. Вот и моя княгиня пристает ко мне, построй да построй латинскую церковь в Чернигове. Видишь ли, немцев к ней наезжает немало каждый год, а помолиться бедным негде. Я бы и рад воздвигнуть сей храм, только йот митрополит киевский запреты мне чинит. - Святослав хитро усмехнулся. - Мне запрещает латинские храмы ставить, а Изяславу запретить не в силах. Смех, да и только!
- У Изяслава с митрополитом Ефремом пря недавняя да злая, - задумчиво промолвил Всеволод. - Вот уже десятый год пошел, как византийский патриарх предал анафеме папу римского и весь клир[14] его. Выходит, что князь киевский на еретичке женат, с еретичками знается и об их благе печется. А это митрополиту ох как не по душе, ведь он родом грек. Но кабы знать, где упадешь, соломки бы подстелил. Не гнать же Изяславу от себя жену, коль родня ее латинской веры.
- А Гертруда, слава Богу, православие приняла, когда за Изяслава замуж выходила, - вставил Святослав, - а вот ляхи, что вместе с ней в Киев понаехали, веры своей не меняли. Через них Гертруда мужа своего с толку сбивает.
- Властолюбия княгине киевской не занимать, - добродушно улыбнулся Всеволод, - да и умна она - любого насквозь видит!
- Вот Изяслав-то под ее дуду и пляшет, - сердито бросил Святослав.
Всеволод спрятал усмешку в бороде: явно с обидой на Изяслава приехал к нему Святослав. Из-за чего же у его братьев раздор случился? Не из-за храма же католического? Одно очевидно - желает Святослав видеть во Всеволоде союзника против Изяслава.
Разные были сыновья у Ярослава Мудрого и по внешности, и по нраву, и по воспитанию.
Изяслав до мудрости книжной с детских лет был неохоч, хотя и от учения не отлынивал, до брани тоже был не охотник, больше любил пиры да застолья. Простоват умом Изяслав и в делах не тороват. Святослав, пожалуй, во всем, кроме силы физической, превосходит Изяслава. Он изворотлив умом, в языках и знаниях силен, от ратного труда никогда не бегал и в застолье любого перепить может, только успевай вина подливать. Святослав был любимым сыном княгини Ирины, супруги Ярослава Мудрого. Мать научила Святослава говору варяжскому и часто называла его варяжским именем Хольти. А у Ярослава Мудрого любимым сыном был Всеволод.
Всеволод унаследовал от отца густые русые волосы, тонкие губы и нос с едва заметной горбинкой, от матери-варяжки - голубые глаза, белую кожу и спокойный нрав. Ростом и статью Всеволод вышел в деда князя Владимира Красное Солнышко, но при всей своей могучей дородности имел маленькие кисти рук и небольшие ступни, чем еще в детстве удивлял сверстников и отца с матерью. В те далекие времена это считалось признаком царственности и доказательством высокородности. Руки и ноги Святослава тоже были небольшими, но при невысоком росте это казалось естественным.
