Официально учения «Ivy League» («Лига плюща») начались в понедельник, 1 марта 1982 года, в оперативном центре Белого дома.[60] Бывший госсекретарь Уильям Роджерс играл роль президента. Дублёра ввели для того, чтобы реальный президент мог со стороны увидеть свою возможную реакцию на реальный кризис. Учения начались с брифинга. Рид вспоминал:
«Сотрудник разведки рассказал о боевом составе и дислокации советских войск, а затем системы оповещения начали сообщать об имитационных запусках ракет и прогнозировать последствия взрывов. Через несколько минут экран, установленный в этом тесном подвальном помещении, стал показывать красные точки на карте США. Первые ракеты уничтожили Вашингтон, и предполагалось, что брифинг проходит на воздушном командном посту где-то над Центральными равнинами. Прежде чем президент успел глотнуть кофе, карта покрылась красными точками. Все главные города и военные объекты США были уничтожены. И тогда, остолбенело и недоверчиво разглядывая всё это, он узнал, что советские ВВС приведены в боевую готовность и начинается второй этап ракетного нападения. В следующие полчаса новые красные точки стёрли с лица земли выживших и покрыли последние островки в этом красном море».
Во главе стола сидел Роджерс. Рейган — рядом с ним. Роджерс просмотрел план, задавая вопросы о том, какой должна быть ответная реакция американцев, какие варианты возможны и сколько у него есть времени. Рейган сидел, вцепившись в чашку, изумлённый внезапностью разгрома.[61] «Меньше чем за час президент увидел, как Соединённые Штаты Америки исчезают, — вспоминал Рид. — У меня нет сомнений, что в тот мартовский понедельник Рональд Рейган действительно понял, каким может стать ядерное нападение Советского Союза на США».
В тот вечер Рейган, его советники и несколько высших чинов Пентагона снова собрались в оперативном центре. На этот раз дублёра у президента не было. Рейгану предоставили полную информацию о комплексном оперативном плане — секретном плане ядерной войны. Инструктаж касался тех шагов, которые Рейгану пришлось бы сделать. По словам Рида, Рейган мало знал о них, хотя и проходил инструктаж после выборов 1980 года. «Инструктаж был не менее страшным, чем предыдущая презентация, — говорил Рид. — Рейгану стало ясно: одного его кивка хватит, чтобы испарились вся слава имперской России, все надежды и мечты украинских крестьян, все поселения первопроходцев в Казахстане, чтобы были испепелены десятки миллионов женщин и детей, не причинивших абсолютно никакого вреда американским гражданам».
На третьем совещании, куда были приглашены только Кларк и Рид, президент отрепетировал выбор тех или иных вариантов, изложенных в военном плане, и ввод идентификационного кода с карточки, которую он носил в кармане. Затем учения закончились. Но, как говорил Рид, «я не сомневаюсь, что в понимании Рейгана ничего не кончилось». Учения «стали для него чем-то реальным. Они побудили его сосредоточиться на поиске защиты от этих красных точек».
В начале 1982 года Рейган приступил к осуществлению радикального плана, позволяющего ударить по Советскому Союзу изнутри. Во время холодной войны, в годы сдерживания ещё ни одна американская администрация не пыталась использовать внутреннюю напряжённость в СССР в надежде свергнуть режим или спровоцировать его кардинальные перемены.[62] 5 февраля Рейган — впервые за время своего президентства — потребовал провести анализ хода холодной войны и задач национальной безопасности США. Рид, курировавший работу разных ведомств в ходе этого исследования, говорил, что Рейган решил выйти за рамки прежних допущений. Термины вроде «разрядки», «сдерживания» и «взаимного гарантированного уничтожения» были отброшены, заметил он, и «холодная война уже не должна была рассматриваться как некое постоянное условие сосуществования, которое следует просто принять как неизбежность, как восход или закат солнца».[63] Для того времени это была весьма дерзкая идея. Джон Льюис Гэддис, профессор Йельского университета и историк холодной войны, вспоминал, что когда Рейган иступил в должность президента, существование Советского Союза казалось незыблемым. «Тогда было не до конца ясно, что приближалось банкротство советской экономики, что Афганистан станет для Москвы чем-то вроде Вьетнама, что возникновение польского профсоюза “Солидарность” предвещало конец коммунизма в Восточной Европе — или что всего через десятилетие СССР просто исчезнет», — заметил он.[64]
По результатам анализа был подготовлен сверхсекретный приказ — директива по национальной безопасности № 32 (проект составил Рид). Документ, названный «Стратегия национальной безопасности США», говорил о сдерживании — прежней политике холодной войны. Но Рейган пошёл дальше и поставил новую смелую цель: заставить Советский Союз «принять на себя удар собственных экономических проблем и стимулировать долгосрочные тенденции либерализации и национального строительства в Советском Союзе и союзных ему странах». После брифинга, посвящённого советской экономике, Рейган записал в дневнике: «Их дела плохи, и если мы сможем отрезать их от кредитных линий, им останется просить пощады — или голодать».[65]
О чрезвычайной деликатности вопросов, поднятых директивой Рейгана, можно судить хотя бы по тому, как Кларк работал с бумагами. 4 мая 1982 года Рейган забрал проект директивы домой, чтобы поработать над ним. 5 мая в 9.30 утра он подписал документ в присутствии Рида и Кларка. Однако тема была столь взрывоопасной, что Кларк до 20 мая не посылал директиву в единую систему документооборота Белого дома. Он, очевидно, боялся вмешательства других членов кабинета.[66]
В начале своего президентского срока Рейган исповедовал конфронтационный подход к Советскому Союзу — от первых слов о лжи и обмане до программы перевооружения и секретных операций ЦРУ в Афганистане и Центральной Америке. Новая директива это стремление возвела в ранг официальной политики.
