Я чувствовала, как его сердце бьётся в его груди.
Я чувствовала, как он замедляет своё дыхание. Я видела облако пара, когда он выдохнул в открытое окно.
Было холодно. Снега не было, но холодно. Его пальцы в перчатках почти онемели.
Он сменил положение рук, прищурился, глядя через прицел на тёмную улицу. Ему дали время, в которое ему нужно было находиться здесь, в конкретном месте. Они были точны.
Даже сейчас, когда он проверил часы, замечая, какими точными они были, я ощутила, как он бегло задаётся вопросом — как они вообще могли знать, что ему нужно будет находиться в данном месте в данное время. Внизу в этом здании люди кололись героином и трахали проституток. Я ощутила, как эта мысль вызывает в нем рябь боли, и подавила собственную реакцию на это — чтобы не воспринимать это на свой счёт. Серьёзно, если на то пошло, это был хороший знак.
Я должна была надеяться, что его чрезмерно острая реакция практически на все, связанное с сексом, вызвана тем фактом, что у него самого секса не было.
Он согласился на эту работу. И это была не первая работа, на которую он согласился.
Конечно, приходилось слепо верить, что они говорят ему правду об этом человеке, о том, кем он являлся. Но все расследования, которые Блэк провёл самостоятельно, подтверждали основные факты.
Этому парню нравилось смотреть, как убивают женщин.
Ему также не нравилось, чтобы это были проститутки, так что он платил за их похищение, а затем за пытки и смерть. Большинство из них были бедными девушками, иммигрантками. Темные глаза, тёмные волосы, оливковая кожа. Некоторые были из Восточной Европы, но все чаще и чаще они были с юга.
Он ловил кайф, глядя, как их избивают до смерти.
Блэк поморщился, напоминая себе, что это ограничено во времени.
Это работа. Но она временная.
Тем временем, он может попытаться сделать что-то хорошее. Убрать ещё одного садиста-психопата с улиц. В конце концов, это всего лишь шесть месяцев его жизни. Они распоряжались его задницей шесть месяцев.
Он повторял это себе. Убеждал себя.
Я держала свои мысли тихими, как прозрачное зеркало на фоне.
Я перестала чувствовать вину за подслушивание того, где он был… что он делал… даже о чем он думал. Я делала это не для того, чтобы вторгнуться в его личное пространство. Я делала это даже не потому, что мы оба сделались достаточно собственниками, чтобы временами откровенно вызывать тревогу. В общем, моё наблюдение за ним крайне мало было связано с тем фактом, что мы с ним более-менее встречались — если это можно назвать отношениями, учитывая, как все обстояло между нами.
Я шпионила за ним не ради контроля.
Я беспокоилась о нем.
Когда из-за заляпанной зелёной двери внизу дряхлого многоквартирного здания в узком мощёном переулке показался худощавый светловолосый мужчина, вторая стрелка на наручных часах Блэка как раз тикнула, завершая минуту.
Три часа пятьдесят три минуты… ровно.
Я почувствовала, как Блэк пытается вытолкнуть меня подальше из своего текущего сознания, затем переключает своё внимание на гарнитуру.
— Это он? — только и спросил он.
Он почувствовал, как человек на том конце линии проверяет.
Он не стал спрашивать, как они подтверждали цель, но я почувствовала, как он задаётся этим вопросом. Были ли они видящими? Если так, он этого в них не чувствовал. Насколько он знал, вверху мог летать беспилотник. Насколько он знал, в его участии совершенно не было необходимости.
В любом случае, Блэк знал, что смотрит на нужного человека. Он бы никогда не спустил курок, не зная, кто или что именно ждало по ту сторону ствола.
Он также знал, что последнее слово не за ним.
— Цель подтверждена. Действуйте по готовности.
Блэк стиснул челюсти, но опять-таки, он не спрашивал.
Он воспользовался первым же шансом для чистого выстрела.
Отдача винтовки толкнула его плечо и тело назад. Блэк компенсировал это с точностью, которая меня восхитила, слегка передвинувшись на деревянном подоконнике и удерживая линию огня идеально чистой. Он вставил ещё одну пулю, затем посмотрел через прицел, чтобы оценить результаты первого выстрела.
— Прямое попадание, — сказал голос в наушнике. — Отличная работа, мистер Блэк.
Блэк держал оружие наведённым на тело, которое теперь истекало кровью на обледенелом тротуаре.
— Подстраховаться? — спросил он.
Он научился спрашивать. Они не хотели, чтобы он даже мочился без их согласия.
Последовала очередная пауза, затем раздался голос.
— Нет, — сказал он. — Первый выстрел оказался фатальным. Вы можете идти, мистер Блэк. Более того, мне только что передали, что вам нужно уходить сейчас же. Тело замечено другой стороной. Пока мы с вами разговариваем, об этом сообщается властям. Вы будете под щитом, но если понадобятся дополнительные меры защиты от идентификации, мне велено передать, что вы можете ими воспользоваться…
Блэк не потрудился ответить.
Он точно знал, что за «другую сторону» упоминал мужчина в его наушнике.
Йен Стоун охотился на Блэка так же, как Блэк охотился на него. Кошка и мышка, волк и заяц — они менялись ролями каждый час, каждый день, иногда каждую минуту.
Опустив оружие, Блэк убрался от окна.
Он опустился на пол, немедленно разбирая винтовку и убирая детали в длинный кейс, лежавший на тонком оливково-зелёном ковре. И вновь он работал со скоростью и точностью, которая меня восхищала. Он уже убрал большую часть деталей в пенопластовые прорези внутри кейса, затем поднял руку, выключил наушник и переменил направление своего сознания в мою сторону.
«Ты все ещё там, Мири?» — послал он.
Я научилась прикидываться дурочкой. Наверное, меня должно было беспокоить то, как хорошо я научилась играть ничего не подозревающую подружку. Хотя опять-таки, меня учили пользоваться чем угодно, когда того требовали обстоятельства.
«Хочу ли я знать, что это было?» — я позволила своим мыслям прозвучать чуть резко.
Я ощутила, как Блэк вздохнул.
Я пыталась дать ему шанс рассказать мне вещи, открыться мне о том, где он был, что делал, что на самом деле чувствовал. Я пыталась поддерживать между нами открытую линию на случай, если он передумает… на случай, если я понадоблюсь ему.
