Однако многие испанские историки ставят под сомнение данное утверждение Гарсиласо; они считают, что мать Гарсиласо не была пальей и что ее аристократический «ранг» был значительно ниже. Поскольку у инков не было зафиксированного генеалогического дерева специально для женщин их рода (исключение составляли лишь жены правителей), сегодня спор на эту тему представляется бесперспективным. Но имеется одна деталь, все же заставляющая верить тому, что Гарсиласо говорит о своей матери.

Мы имеем в виду адресат, которому Гарсиласо сообщает упомянутые сведения о ее происхождении. Трудно поверить, что Гарсиласо стал бы рисковать своим престижем, сообщая испанскому самодержцу — жестокому и подозрительному Филиппу II, а именно ему адресованы приведенные нами слова, — заведомо фальшивые данные о своей матери. При желании (или даже малейшей прихоти) король Испании мог проверить достоверность этого утверждения: в те годы — обращение к Филиппу II датировано 19 января 1586 г. — еще были живы инки и пальп самых «чистых кровей», в подлинности происхождения которых не было никаких сомнений, и они смогли бы опровергнуть любую попытку незаконного вторжения в их семейный клан.

Еще одно подтверждение читатель найдет непосредственно на страницах «Комментариев» в рассказе о жестокостях Ата-вальпы (кн. 9, гл. XXXV—XXXIX). Ссылаясь на авторитет испанских авторов—Диего Фернандес, Франсиско Лопес де Гомара и др., — Гарсиласо подробно описывает уничтожение Ата-вальпой мужчин и женщин из чистокровного клана инков. Он рассказывает, как его мать и ее брат неожиданно спаслись из своеобразного «лагеря смерти» в местечке Йавар-пампа, куда были согнаны женщины и малолетние дети самых чистых инкских кровей.

Представляется невероятным, что Гарсиласо мог присочинить подобную деталь к биографии своей матери ради собственного престижа, ибо все его творчество пронизывает самая искренняя любовь к родителям, огромное к ним уважение и почтение, похожее скорее на самоуничижение.

В последней главе «Комментариев» читатель познакомится с важным документом, подтверждающим правоту Гарсиласо; из него видно, что оставшиеся в живых после конкисты инки сами считали Гарсиласо своим родичем.

Для Гарсиласо вопрос о том, чьим потомком он был, кем были его предки, отнюдь не являлся вопросом только его личного престижа. Недаром он с такой тщательностью, с таким вниманием исследовал родословную своего отца и своей матери, так настойчиво и последовательно показывал в своих произведениях обе эти линии. Дело здесь не только в желании публично продемонстрировать знатность своего происхождения и тем самым подтвердить и утвердить свое положение аристократа, хотя и это без сомнения имело свое значение, особенно для бастарда. Гарсиласо были нужны именно такие родственники, чтобы как можно рельефнее показать те два начала — испанское и индейское, которые слились в нем воедино, дав жизнь новой этнической группе, одним из первых представителей которой стал инка Гарсиласо де ла Вега. Он с гордостью называл себя метисом, отвергая любые другие имена и прозвища, под которыми кое-кто из его сородичей стыдливо пытался скрыть свое необычное происхождение (см.: кн. 9, гл. XXXI). Недаром многие исследователи называют Гарсиласо «первым латиноамериканцом».

Эти вопросы становятся неизбежными, если принять во внимание то общественное положение, которое Гарсиласо занимал в Испании ко времени начала работы над своими рукописями.

К сожалению, сохранились лишь чрезвычайно скудные данные о жизни Гарсиласо в Испании. Причем многие из них приходится «вылавливать» главным образом из его же собственных произведений, включая разного рода документы — письма, посвящения и т. п., которые Гарсиласо опубликовал в качестве приложений к ним. Очевидный интерес представляют также разнообразные акты гражданского состояния периода его жизни, фиксируемые властями, церковью, нотариусами и т. п. Содержащиеся в них сведения позволяют заполнять белые пятна в биографии Гарсиласо. Следует указать, что исследования в этой области продолжаются и в наше время; так, например, в 1968 г. в журнале «Сан Маркое», издаваемом Университетом Лимы, были опубликованы 14 до того неизвестных документов, касающихся семьи Гарсиласо (по отцовской линии); в одном из них упомянут сам Инка Гарсиласо. (San Marcos, Numero septimo. Segunda epoca, diciembre 1967, enero-febrero-1968, Lima, Peru)

Насколько можно судить по всем этим и другим источникам, судьба обошлась с Гарсиласо достаточно сурово — правильнее было бы сказать, что она именно в испанский период его жизни (1560—1616) проявила к нему почти полное безразличие.

Едва ступив на землю своей второй родины — он высадился с корабля в Севилье, — Гарсиласо направился в город Бадахос к своему дяде-тезке Гомесу Суаресу де Фигероа. О характере этой встречи можно лишь догадываться по такому факту: дядя тут же берет у своего экзотического племянника в долг «около 300 дукатов». Возможно, что именно по этой причине Гарсиласо вскоре оказывается в доме другого своего дяди, прославившегося на войне в Италии капитана Алонсо де Варгаса. Там, в небольшом селении Монтилья (провинция Бадахос), он провел почти безвыездно тридцать (!) лет. Не нужно много воображения, чтобы представить себе, что могла дать Гарсиласо глухая испанская провинция взамен той жизни, которую он вел в Перу, «рожденный среди огня и ужасов жесточайших гражданских войн своей родины, среди оружия и лошадей и обученный владеть ими...», —как он сам рассказывает.