На втором этаже были две гостевые комнаты, в которых останавливались только самые близкие — родственники или друзья. Майло открыл ту, что выходила окнами на восток, с двумя односпальными кроватями рядом, и поставил сумку Лиззи рядом с кроватью, которую она обычно занимала.
— А у тебя есть чемодан?
Мэдди смерила его пристальным взглядом, а потом покачала головой.
— Нет, просто побросала свои вещи в их сумки.
— Ну ладно. — Он махнул рукой в смутном приветственном жесте и оставил Мэдди обустраиваться, а сам отнёс чемодан миссис Каравэй в комнату по другую сторону коридора.
Когда он вышел, Мэдди встала в дверях, сложив руки на груди.
— Ты мне не ответил!
— Да, меня усыновили, — раздражённо буркнул Майло. — Но это не твоё дело.
Девочка закатила глаза.
— Только не говори, что это секрет. Это же очевидно. Ты совершенно не похож на своих родителей.
— Я сам знаю, на кого я похож, а на кого нет! — взвился Майло. — Но это личное.
Мэдди пожала плечами и, отвернувшись, стала расстегивать молнию на сумке Лиззи.
— А откуда ты? — спросила она, заглядывая внутрь.
— Отсюда, — спокойно ответил Майло. — Я прожил в Нагспике всю свою жизнь. Меня усыновили совсем маленьким.
— Ну да, а до этого? До того, как тебя усыновили?
Нет, правда! Такое чувство, будто он и не говорил, что это личное.
— Меня усыновили здесь, — холодно сообщил Майло. — В местном агентстве по усыновлению.
Майло не стал говорить, что он подкидыш. Это и впрямь не её дело.
— Но разве ты не ки…
— Да! — прошипел он. — Но повторяю: это моё личное дело! — Он развернулся и ушёл, а Мэдди молча смотрела ему вслед.
Майло спустился к дивану у окна, где оставил книгу Джорджи. Старательно не замечая взрослых, он как можно глубже зарылся в подушки и попытался снова погрузиться в чтение.
Через пару минут миссис Пайн присела на корточки рядом с ним.
— Всё нормально?
— Всё отлично.
— Нам послышалось, что…
— Всё хо-ро-шо.
Мама медленно кивнула.
— А что ты читаешь?
Майло поднял книгу так, чтобы видно было обложку.
— Мне Джорджи дала, ну та, с синими волосами. Это всякие фольклорные истории про Нагспик.
— Помнится, и я читала её в детстве. Мне она очень понравилась.
— Да, интересная.
— Ты ни о чём не хочешь поговорить?
Майло уставился на страницу, которую перечитывал уже три раза.
— Не хочу. Просто посижу и почитаю.
Мать кивнула и сжала его руку. Майло поёрзал и вдруг почувствовал кожаный бумажник у себя в кармане.
— Мам?
— Да?
— Ты никого не встретила на улице, когда выходила? Ну, того, кого я видел? Пока тебя не было, никто не заходил.
Она покачала головой.
— Ни единой души. Мы, наверно, просто не заметили, как он вернулся.
— Если сумеешь выиграть у Дьявола, — начал близнец с татуировкой по имени Негрет, пока проливной дождь стучал в окна постоялого двора, — то можешь загадывать самое сокровенное желание. Все это знают, и кое-кто, видимо, считает, что ему это по зубам. Но Дьявол — заядлый картёжник и живёт тем, что надувает таких глупцов. Немного гордыни — и кое-кто уже готов бросить вызов самому Дьяволу, но это редко помогает выиграть, а Дьявол, который обычно не страдает высокомерием, почти никогда не проигрывает.
Иногда такое случается, но не часто. Я расскажу вам историю об одном таком случае, когда Дьявол всё продул.
Как-то раз в сумерках Дьявол брёл в одиночестве по дороге меж двух отдалённых городов, а путь был не близкий. Он подошёл к развилке у дороги и тут заметил фургончик мусорщика, что примостился возле указательного столба. Дьявол подошёл поближе и разглядел, что мусорщик этот довольно мал. Едва тень Дьявола упала на землю и выдала его присутствие, как маленькая фигурка повернулась. Дьявол удивился. Во-первых, у мусорщика были серебристо-серые глаза, как монетки по полдоллара или полная луна в ясную погоду. Во-вторых, мусорщик оказался совсем маленького роста, потому что это был ребёнок, и не просто ребёнок, а маленькая девочка…
Майло читал в гостиной почти до двух часов ночи, просто невероятно, что ему разрешили засидеться так долго. Дрова в камине прогорели до углей, горячий шоколад остыл, а за окном царила тёмная снежная ночь. Открытая книга лежала у него на коленях. Дом, который наводнили незнакомые звуки и запахи, стал вдруг казаться чужим, а история, которую дочитывал Майло, оказалась жутковатой, и он решил, что пора закругляться.
Он в который раз встрепенулся и попытался заставить слова, расплывающиеся по странице, складываться в предложения. Не получилось. Майло потянулся, зевнул и вдруг различил за окном тёмное пятно на фоне падающего снега. Чей-то тёмный силуэт.
Ветер просвистел по лужайке в сторону рощи, закружив белым облаком. Когда облако рассеялось, там никого не было.
— Ты что, тут спал?
Майло проснулся и обнаружил, что прямо перед ним стоит Мэдди Каравэй, а на лице её застыло недоумение. За окном было ещё темно.
Майло едва сдержался, чтобы не ойкнуть от удивления, и хотел встать. Нога, которую он подогнул под себя, сильно затекла, и он неуклюже повалился на пол. Увидев под носом розовые пушистые носки Мэдди, он с шумом выдохнул, а потом попытался отодвинуть упавшую вместе с ним книгу, на которую он угодил щекой. Начни он говорить — точно попробует бумагу на вкус.
— Который час? — его голос напоминал карканье.
Мэдди вытянула левую руку, и огромные часы, застёгнутые на запястье, высунулись из-под рукава.
— Шесть. Что ты тут делаешь?
— А ты что тут делаешь? — парировал Майло.
Она глянула через плечо и нахмурилась.
— Я слышала странный шум.
Майло проследил за её взглядом и тут же вспомнил о тени, что заметил на улице, пока не провалился в сон. Он поднялся на ноги и выглянул в окно, за которым не было видно ничего, кроме снега.
— И что же ты слышала?
— Если бы это был знакомый звук, — терпеливо ответила Мэдди, — я не стала бы называть его «странным». Но могу точно сказать — это что-то здесь, в доме, а не снаружи.
— Дом издаёт звуки. Он старый. Я тоже просыпался по ночам… — Майло потёр ушибленную руку, а потом бросил быстрый взгляд на Мэдди. — Когда был мелким.
Её брови опустились.
— Ясно.
Она развернулась на пятках, собираясь уйти, а потом вдруг остановилась и что-то подняла с пола. Майло хлопнул себя по карману. Разумеется, синего кожаного бумажника там не оказалось — он был у Мэдди в руках.
— Стой… — Но девочка уже вытащила карту. — Аккуратно. Она очень хрупкая! — взмолился Майло, но она уже развернула листок. Майло почти услышал, как хрустит бумага.
— Что это?
— Отдай!
Майло протянул руку и ждал. Мэдди на него даже не посмотрела.
— Ну же! Знаешь, что это? — Майло жестом показал, чтобы она вернула листок. Девочка отмахнулась, перевернула листок вверх ногами и нахмурилась. — А, понятно! Навигационная карта.
Майло рассердился и немного удивился, что Мэдди так быстро догадалась, что это. Он сложил руки перед грудью.
— Да. Точки — это, видимо, глубина, ну а чайка — это компас.
— Да, я вижу. Только это не чайка, это альбатрос. — Она прикоснулась к птице кончиком пальца почти с благоговением.
Майло не понравилось, что его поправили, но он не знал точно, как выглядят альбатросы, так что решил не вступать в спор.
Мэдди явно не собиралась отдавать карту, пока не рассмотрит хорошенько, а Майло боялся разорвать хрупкую бумагу.
— Ты не могла бы поосторожнее? Она старая, если ты не заметила. Не порви!
— Да не собираюсь я её рвать, — пробормотала Мэдди. — И правда, классная карта. А что это? В смысле — где это? Непохоже на Скидрэк или Маготи.
— И мне так показалось. Но я не знаю, что это, — с неохотой признался Майло. — Я вроде как её нашёл.
— Что значит «вроде»?
— Наверное, обронил кто-то из гостей. Просто отдай её мне. — Рассердившись, он снова потянулся за листком бумаги. Мэдди ещё раз пристально посмотрела на карту, затем аккуратно сложила и отдала Майло.
— Тебе разве не интересно? — спросила она. — Ты не хочешь узнать побольше?
Если уж быть честным, он собирался выяснить, чья это карта, и вернуть её. Хотя…
— И как ты себе это представляешь?
Он сказал это почти с вызовом, но Мэдди не обратила внимания на его тон. Она наклонила голову, помолчала, уставившись прямо перед собой, а потом медленно повернулась, оглядела пустые комнаты первого этажа: гостиную, холл, кухню, столовую. Она осмотрела закрытую дверь, ведущую на крыльцо в другом конце гостиной, и широкую лестницу. А затем снова повернулась к Майло и улыбнулась странной полуулыбкой.
— Кампания!
— Э… что?
— Просто послушай. Мы тут застряли, так ведь?
— Мы… я тут живу!
Она внимательно посмотрела на него.
— Хочешь сказать, что ты этому страшно рад? Именно так ты собирался провести зимние каникулы? С кучей незнакомцев в доме, погребённом под снегом?
— Ну, нет… но…
— Хорошо. Не знаю, как ты, но я, если уж вынуждена тут торчать, собираюсь найти себе занятие. Предлагаю разузнать, куда ведёт эта карта.
У Майло щёки начали гореть от возмущения. Одно дело — застрять тут с незнакомцами, и совсем другое — с Мэдди. А теперь она лезет вперёд и говорит, что делать с картой, которую он же сам и нашёл, — это совершенно несправедливо!
— Кто сказал, что мы вообще будем что-то делать? — проворчал он.
Мэдди сложила руки на груди.
— В чём проблема?
— Моя проблема в том, что ты права. Я не хотел проводить каникулы вот так. Это касается и тебя!
— Ладно, я понимаю, что ты недоволен моим присутствием, — терпеливо сказала Мэдди, — но чем тебе не нравится моя идея? Мы всё равно оба здесь оказались. Можем придумать что-нибудь интересное!
Досадно, но возразить нечего. Майло тоже скрестил руки.
— Ну и что ты предлагаешь? Если я соглашусь.
Мэдди показала на карту у него в руке.
— Для начала, пока все не спустились, почему бы тебе не рассказать мне всё, что ты об этом знаешь? А потом нужно придумать, как мы будем обсуждать наши дела, чтобы никто ни о чём не догадался.
— Зачем?
— Затем, что первым делом надо поспрашивать вокруг и потихоньку выяснить, чья это карта.
— Очевидно.
— Очевидно, но ты пока что этого не сделал. Почему?
Майло замялся, вспомнив о незнакомце, который появился в беседке, когда он нашёл карту, и о том, как он спрятался, вместо того чтобы вернуть бумажник.
— Я не знаю.
Мэдди широко улыбнулась.
— Вот и я не знаю, но мне интересно.
Майло открыл рот, а потом снова закрыл. Почему бы и правда не сыграть в игру Мэдди? Ему тоже интересно.
— Ладно.
Они сели рядышком на диване, и Майло рассказал, как нашёл карту, потом пришлось объяснить, как у него оказалась книга Джорджи Мозель, а потом она потребовала рассказать всё, что Майло знает о каждом из постояльцев.
Шаги на лестнице заставили его замолчать. Мэдди приложила палец к губам, а Майло в ответ бросил сердитый взгляд и беззвучно прошептал: «Слышу».
— Кто-то спускается с нашего этажа, — тихонько прибавил он. — Это не гости, иначе бы шаги раздались раньше. — Это правда. Звуки, которые доносятся сверху, можно узнать безошибочно.
И точно. На лестнице появилась миссис Каравэй, которая спускалась, чтобы сварить кофе. Она сонно моргнула, глядя на Майло и Мэдди.
— Ого! Как рано! Может, горячего шоколада?!
— Я нет, миссис Каравэй. Пойду ещё посплю.
Майло забрал карту в кожаном бумажнике, книжку Джорджи и стал подниматься по лестнице.
Его комната была на втором этаже, там же, где спальня родителей, две гостевых комнаты, в которых разместили семейство Каравэй, а ещё гостиная, кухня и столовая, но куда меньше, чем те, что внизу, чтобы Майло с семьёй могли, если нужно, уединиться. Майло прошёл в дальний конец гостиной мимо самого большого окна в доме: огромного витража от пола до потолка — медный, винный, каштановый, зеленоватый, тёмно-синий, — потом повернул в небольшой коридор к синей двери в самом конце. Большой круглый латунный колокольчик, привязанный к дверной ручке широкой клетчатой ленточкой, издал приветственный звон, когда Майло повернул ручку, и ещё раз звякнул, когда он закрыл за собой дверь. Майло нажал на выключатель, и зажёгся свет: медный якорный фонарь у двери — с корабля, на котором служил его дедушка, и гирлянда красных шёлковых фонариков в форме луковиц с вышитыми китайскими иероглифами и золотыми кисточками, тянувшаяся из одного угла комнаты в другой.
Он закрыл глаза, вытянул руку, в которой держал книгу и карту, и разжал ладонь. Как он и хотел, предметы приземлились ровно на середину стола. Майло понял это по короткому звуку, который раздался, когда они стукнулись о кожаный бювар. Потом, всё ещё с закрытыми глазами, он повернулся вполоборота, сделал два шага вправо, качнулся на пятках, упал на спину и приземлился, как обычно, прямо на середину кровати. Потихоньку он почувствовал, как его окутывает тёплая волна, подтянул ноги, свернулся под одеялом — это было вязаное лоскутное одеяло, которое мама смастерила, пока они с папой ждали, когда же для них найдётся малыш, — и через пару минут заснул.
Из комнаты Майло открывался самый лучший вид во всём доме. Это была мансарда с небольшим окном, выходившим на рощу в том месте, где склон к реке Скидрэк был особенно крутым, так что в ясные дни Майло мог видеть серебристо-синюю воду внизу. От окна тянулся пожарный спуск, где Майло обожал сидеть, особенно когда солнце закатывалось за холм, хотя, если уж говорить серьёзно, ему не разрешалось находиться там без присмотра.
Сейчас, правда, неба не было видно вовсе, лишь густой туман. Не понять, утро или вечер. Майло, ещё толком не проснувшись, отвернулся от покрытого морозными узорами окна и потянулся за будильником. Десять часов.
