Стараясь не шуршать, Майло сложил карту и убрал её в бумажник, который спрятал в задний карман, проверив, не видно ли его под курткой. Затем, убедившись, что в беседке ни души, Майло тихонько вышел наружу. Кто бы то ни был, он или она оставили отпечатки ботинок, хотя их уже заметало снегом.
В отеле всё было так же, как перед его уходом: мама читала за столом в столовой, в гостиной Джорджи Мозель возилась с коробкой из-под сигар, а Клем Кэндлер так и сидела на коврике из лоскутков, скрестив перебинтованные ноги.
Миссис Пайн оторвалась от книги:
— Майло, а где ты был?
Майло стянул шапку и, пока разматывал шарф, посмотрел по сторонам, уверенный, что упускает что-то из виду.
— После меня выходил кто-нибудь?
Джорджи и Клем подняли головы.
— Из гостиной — никто, — сообщила Джорджи. — Мы никого не видели. — Она посмотрела на Клем. — Ведь так? Или я не обратила внимания?
— Я не заметила, чтобы кто-то проходил. Во всяком случае, не мимо нас. — Рыжеволосая девушка встала и потянулась. — Отбой, ребята. Увидимся утром. — И она побежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
— А папа? — спросил Майло, хотя был уверен, что видел не отца, а кого-то ещё. — Он ведь на улице?
— Вернулся сразу, как ты ушёл. Он наверху. — Миссис Пайн нахмурилась. — Что случилось?
Майло открыл было рот, но остановился.
— Ничего, — наконец ответил он, снял ботинки и куртку и скользнул на скамейку напротив матери. — Просто кто-то ходил по улице, вот и всё. Я подумал, кто-то вышел из дома.
— Ну и ну! — Мама встала и направилась в холл, чтобы накинуть что-нибудь потеплее. — Лучше убедиться, что никто там не замёрзнет.
— Вот ещё! — запротестовал Майло. — Не ночевать же на улице!
Но дверь уже захлопнулась за миссис Пайн, и Майло остался наедине с Джорджи Мозель.
Несколько минут они молчали. Джорджи продолжала что-то мастерить, а Майло с удовольствием потягивал горячий шоколад. И тут он вспомнил о книге, которая лежала в заднем кармане его брюк.
Наконец он решился нарушить молчание.
— Мисс Мозель? — неловко спросил он. — Может быть, принести вам что-нибудь? Горячий шоколад?
— Нет, спасибо, — ответила Джорджи. — Не беспокойся. И можешь звать меня Джорджи, если хочешь.
Майло встал, чтобы отнести пустую кружку на кухню, но остановился на полпути и посмотрел на коробку, с которой возилась девушка.
— Кстати, а что это?
Девушка подняла коробку.
— Камера-обскура.
Камера? Из обычной сигарной коробки? Он так и замер с кружкой в руке, забыв, что хотел заговорить про книгу.
— Что такое камера-обскура?
— Можно сделать камеру из чего угодно, — объяснила Джорджи, протягивая ему коробку. — Нужно лишь отверстие, куда проходит свет, и поверхность, которая этот свет отражает и превращает в картинку. Ты что-нибудь знаешь о фотографии?
— Не-а. — Майло повертел коробку в руках.
Джорджи плотно заклеила края, но в одной стенке была прорезана дырочка. Он попытался заглянуть внутрь, но увидел лишь темноту.
— Сейчас пока нечего смотреть, — сказала Джорджи. — Когда всё заклею, то помещу внутрь фотобумагу. А отверстие будет служить объективом. — Она забрала коробку и улыбнулась, глядя на своё творение. — Всегда хотела сделать такую. Но никогда не пробовала. Я ещё не доделала, но надеюсь… будет работать. Только нужно имя.
Майло рассмеялся.
— Имя? Для камеры?
— Конечно. У самых крутых камер классные имена. «Хассельблад», «Роллей», «Фохтлендер», «Лейка»… — Джорджи подняла коробку, держа на ладони, словно на пьедестале, и объявила: — Я назову её «Лэнсдегаун». — Она бросила на Майло озорной взгляд. — Или ты считаешь, она не заслуживает имени? Думаешь, недостаточно хороша?
— Заслуживает, заслуживает. — Майло заставил себя взглянуть на коробку с благоговением. — Это «Лэнсдегаун». А что это значит?
— «Лэнсдегаун»? — Джорджи наклонила голову. — А ты не знаешь?
Майло попытался что-нибудь вспомнить.
— Нет.
— Готова поспорить, знаешь! — девушка еле заметно улыбнулась. — Просто забыл. Если вспомнишь, тогда скажи — подходит оно для моей камеры или нет.
Майло достал из кармана книгу в бумажной обложке. Конечно же, Джорджи не рассердится. Она поймёт, что он не нарочно.
— Я прихватил её, когда собирал вещи. Сам не заметил, как она у меня оказалась, хотел вернуть вам раньше, но забыл. Мне ужасно жаль!
— Ага! А я думала, что забыла положить её! — Джорджи улыбнулась. — Ничего страшного. Ты её читал?
Как странно. Столько суеты с этой книгой, а он даже не посмотрел, как она называется. Обложка была совсем простая, серыми буквами на красном фоне было написано название.
— «Записки раконтёра», — прочёл вслух Майло, аккуратно выговорив незнакомое слово. — А что такое «раконтёр»?
— Устаревшее слово. Это значит — искусный рассказчик. Тут собраны местные легенды. Наверное, ты кое-какие из них знаешь.
Джорджи взяла в руки книгу, полистала, а потом протянула Майло, открыв на второй главе.
— Эту знаешь?
— «Игра с картами». — Майло покачал головой. — Нет, не знаю.
Он протянул книгу обратно, но Джорджи отмахнулась.
— Почитай. Потом расскажешь, что думаешь. Я не обижусь, если тебе не понравится. — Она снова улыбнулась. — Но, может, книга не просто так попала тебе в руки, и на то есть причина.
— Что-что?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Почитай — и сам скажешь. Думаю, начало тебе точно понравится.
Майло посмотрел на историю, выбранную Джорджи, и скользнул глазами по первой строчке.
«Близко ли, далеко ли стоял один город, который нельзя было нанести на карту, а в нём один дом, который невозможно было нарисовать».
Он и сам не заметил, как прочитал всю страницу. Поднял голову и увидел, что Джорджи Мозель широко улыбается.
— Интересно, правда?
— Может быть.
Он отложил книгу, чтобы сбегать на кухню и налить себе ещё кружку горячего шоколада, а затем устроился на своём любимом месте. Когда в отеле было полно гостей, он забирался на диванчик с высокой спинкой, что стоял у окна, выходившего на лужайку. Спинка, как будто стена, отгораживала его от всех в комнате и давала хоть немного уединения. Свернувшись калачиком в уголке, Майло принялся читать. В этот раз — с самого начала.
Дождь не прекращался целую неделю, дороги, которые вели на постоялый двор, превратились в мутные реки. Именно так и сказал капитан Фрост, когда ввалился в комнату, весь заляпанный жёлтой грязью, что издавна водилась в этой части города, и крикнул, чтобы ему принесли завтрак. Гости тяжело вздохнули. Они-то думали, что хотя бы сегодня… Хотя бы сегодня их вынужденное заточение подойдёт к концу. Но этот громогласный человек, требующий подать ему поджаренный тост и яйца, подтвердил, что по меньшей мере ещё один день пятнадцать человек останутся узниками реки Скидрэк и нескончаемого дождя.
Понятно, почему Джорджи не сомневалась, что Майло книга понравится. Если «дождь» поменять на «снег» и изменить число гостей, то может показаться, будто автор пишет про «Дом из зелёного стекла». А ещё в книге один из постояльцев по имени Фин предложил убить время, рассказывая разные истории.
«В приличных местах, где путники сидят бок о боку камина и распивают бутылочку вина, они, бывает, рассказывают и о себе, — говорил Фин, обращаясь к гостям. — И тогда — о чудо! — рядом уже не незнакомцы, а друзья, разделившие кров и вино».
Ветер и дождь так и били в стёкла, и постояльцы, собравшиеся в гостиной, переглянулись: юная девушка в вышитом шёлковом палантине, два джентльмена-близнеца с татуировками на лицах, сухопарая дама, у которой пальцы не переставали нервно подёргиваться, и ещё одна дама, с виду спокойная, с мягкой широкой шалью на плечах, из-под которой то и дело мелькали, словно вспышки, её загорелые до красноты руки.
«Если готовы слушать, — продолжил Фин, вертя в руках стакан, — то я расскажу вам первую историю. А потом, если решите, что оно того стоит, вы расскажете мне свои. Слушайте».
Гости в книге, конечно же, согласились, и в следующей главе Фин рассказал им историю про игру с картами.
Близко ли, далеко ли стоял один город, который нельзя было нанести на карту, а в нём один дом, который невозможно было нарисовать.
Когда Майло дочитывал третью историю, дверь распахнулась, и в дом вошла миссис Пайн вся в снегу, а за ней миссис Каравэй и её дочь Лиззи — тоже белые от снега. Майло поглубже спрятался за спинку дивана и притворился, будто так увлечён чтением, что не заметил их появления. Они тем временем складывали бумажные пакеты с продуктами на стол в столовой, отряхивались от снега и раздевались. Майло посмотрел на маленькие часы, стоявшие на столике у дивана. Уже почти полночь. Кушетка, где сидела Джорджи Мозель, пустовала. Он и не заметил за последние полтора часа, пока с упоением читал одну историю за другой, как девушка пошла спать. Он не видел, как мама вернулась с улицы, а потом снова вышла.
— Майло!
Майло с досадой подумал, что больше спокойно почитать не удастся. Он отложил книгу, вздохнул и высунулся из-за спинки.
— Да, мам?
— Уже повеселел, малыш?
Миссис Каравэй, разувшаяся и оставшаяся в тёплых носках, приветливо помахала Майло и понесла пакеты на кухню. Лиззи, девушка лет двадцати, собрала оставшиеся сумки и последовала за матерью, с улыбкой кивнув Майло.
Миссис Пайн заторопилась на кухню.
— Одетта, я сама всё уберу! А вам нужно отдохнуть. Бен уже приготовил ваши комнаты. Майло, не мог бы ты отнести чемоданы?
— Конечно! — крикнул он, но, ещё не успев подняться, понял, что за ним кто-то наблюдает.
Девочка, примерно одного с Майло возраста, которую он никогда раньше не видел, настороженно смотрела на него поверх спинки дивана. Наверное, это Мэдди, младшая сестра Лиззи. Майло о ней много слышал, но никогда не видел.
— Привет, — тихонько сказал он, пытаясь скрыть своё раздражение из-за того, что его застали врасплох в секретном укрытии. — Ты, наверное, Мэдди. А я Майло.
Казалось, Мэдди Каравэй была и сама не рада.
— Привет! — Она сняла вязаную шапочку, и из-за статического электричества короткие рыжеватые волосы встали дыбом вокруг её раскрасневшегося лица.
Прощайте, каникулы!
— Так тебя усыновили?
Майло, у которого руки были заняты чемоданами, так и замер на площадке второго этажа. Он повернулся и посмотрел на Мэдди.
— Что ты сказала?
Она с любопытством уставилась на него.
— Ну, я что-то такое слышала.
Майло фыркнул, надеясь показать этим, что вопрос попросту глуп, но лицо у него уже покраснело. Она слышала,? Конечно, можно просто взглянуть на Майло и на его родителей и с лёгкостью догадаться, что он им не родной. Но выходит, Мэдди кто-то рассказал про усыновление. Значит, миссис Каравэй и Лиззи обсуждали это. Такое ощущение, будто его предали. Он так доверял им, а они болтали про его семью у них за спиной…
— Ну?
Мэдди смотрела на него так, будто её вопрос яйца выеденного не стоит… Хотя это не так.
— Твоя комната вон там.
Пока шли до двери, Майло раздумывал, что ответить Мэдди, если она не уловила намёка.
