Сосед с первого этажа, судорожно хватающийся за стойку для выбивания ковров, обвел мутным взглядом выходящих. Никакого понимания в его взгляде не было смысла и искать. Над домом упряжка Санты Клауса делала все более тесные круги, олени были совершенно дезориентированы. Что же, подумала Матильда, попал на горячую посадочную полосу.
Пьяница у стойки икнул точно с приходом полуночи. Он с трудом сконцентрировал взгляд на внимательно приглядывающемся к нему подвальном коте.
- Ки...ся... кися.... – залопотал пьяница. – Тиии-ии-хаяаа ночь... А скажи мне, котик, чего-нибудь человеческим голосом...
- Сваливай, - бесстрастно ответил кот и с достоинством удалился.
Матильда не знала, каким образом под шубой Деда Мороза поместилась ракетная установка. Но, самое главное, поместилась.
- Не забывай... – заговорил было Дед.
- Знаю. За тобой не становиться, опасная зона, - улыбнулась она в ответ.
Тот тоже усмехнулся, не отрывая глаз от прицела. Нажал на спуск; стингер с грохотом и вспышкой вылетел из трубы, разложил стабилизаторы и помчался за санями.
Олени были настороже. Отчаянным поворотом они попытались уйти от ракеты, рассыпая за собой гирлянды яркой фольги. Ошибка, термообманки были бы более к месту.
- Ой, бляаааа! – восхищенно заорал пьяница, хлопая в ладоши. Мужик попутал Рождество с Новым Годом.
С неба падали обломки досок, куски шерсти. Медленно опадала мишура. Возле самой Матильды упал маленький, серебряный колокольчик. Она отфутболила его ногой.
Jingle bell, jingle bell...
ПОБОЧНЫЙ УЩЕРБ
Длинный, плохо освещенный коридор упрямо приводил на ум тюрягу из паршивого фильма класса С. выкрашенные лущащейся краской решетки, ряды дверей с отверстиями глазков, лампочки накаливания, когда-то скрытые под дешевыми стеклянными плафонами, теперь прикрытые лишь проволочной сеткой, запыленные и обделанные бесчисленными поколениями мух.
На полу из терразита резиновые подошвы не издавали ни звука. Они старались обходить бычки и всякую неидентифицированную дрянь, собравшуюся кучами в углах Ненужная осторожность, из-за тонких дверей раздавались обычные отзвуки жизни муравейника на варшавском Бродне, особенно интенсивные в этой выходной вечер. Тем не менее, когда под черным ботинком лопнул одноразовый шприц, девушка недовольно скривилась. Идущий рядом пожилой мужчина лишь снисходительно усмехнулся. Тихий треск утонул в доходящих откуда-то звуках скандала, какое-то семейство крепкими словами решало проблему, кто теперь пойдет за бутылкой.
Та, конкретная дверь ничем не отличалась от остальных, даже номер, когда-то выписанный черной краской, давным-давно истерся, вне всякого сомнения – от старости. Предположение, будто бы когда-то грязной фанеры касалась тряпка уборщицы, было весьма рискованным. Но над бельмом порисованного глазка наверняка когда-то была семерка.
Со смрадом вареной капусты смешивался другой, резкий запах, то ли ацетона, то л какого-то растворителя. Мужчина подмигнул сопровождающей его девушке. Наверняка они попали в нужное место.
Они одновременно натянули на головы темные балаклавы.
- Заходим на три? – шепнул мужчина. Даже в этом шепоте можно было услышать мягкий, восточный акцент. Одетая в черный, обтягивающий комбинезон девушка отрицательно покачала головой, на маленькой коробочке в ее ладони загорелся красный светодиод.
- Как тогда? – скривился мужчина, видя, как кончиком ногтя его спутница нажимает на микроскопические резиновые клавиши.
- На раз, два, три и пошел! – улыбнулась та в ответ. В отверстии балаклавы блеснули зубы. – Подержи-ка.
Сначала дверные петли. Пластиковая взрывчатка позволила легко втиснуть себя в щель у косяка. Потом замок - солидная "Герда" с двойным ригелем. От удивления девушка даже зашипела – на такие дерьмовые двери, и такой солидный замок. Ведь их же пинком открыть можно, нога навылет сквозь фанеру пройдет.
- Ты только не нажми сейчас – Она бросила на своего товарища быстрый взгляд. Тот не ответил, хотя и заметил, что, как обычно, пластика она не пожалела – вот нравились ей эффектные заходы. Но действовала она умело. Мужчина с удовольствием глядел, как напарница втискивает во взрывчатку цилиндрики детонаторов, соединяет провода, стаскивая изоляцию зубами, словно старый сапер. Тихонечко щелкнул магнит, когда приемник дистанционного взрывателя припал к металлу фрамуги.
- А не лучше ли традиционно, пинком? – буркнул мужчина с иронией, когда девица дала знак отскочить от двери.
- Нет, - прошипела та, когда они оба уже припали к стене. Пластиковая взрывчатка действовала направленно, слишком далеко отходить было не надо. Заскрежетала перезаряжаемая сорокопятка, девушка сунула ее за пояс на спине, протянула руку за детонатором, обхватила черную коробочку ладонью в перчатке без пальцев. Ее коренастый товарищ отбросил мешок, в тусклом свете матово блеснул оксидированный ствол помповика. Двойной щелчок сообщил, что патрон на месте.
- Ну что, тогда раз, два, три… - сказала девушка, уже громко, вглядываясь в накаляканную нитро-фломастером на масляной краске надпись ЙОЛКА – КУРВА.
- …и пошел!
Она нажала на кнопку.
Заряд – и вправду – был сильным. Коридор заполнился кислым дымом, резко потемнело, в том числе и потому, что ламы под потолком лопнули.
Двинулись вместе, в ушах еще звенело эхо взрыва, когда из двери, мимо которой проходили, раздался согласный дамско-мужской визг:
- Тише там, курва!...
Правда, желание это исполнено не было.
Девушка отбросила уже ненужный детонатор, достала что-то на поясе. В пышущий дымом провал вырванной двери полетела шок-граната, за ней другая. Даже при прикрытых веках вспышка была интенсивной, а что уже говорить о тех в средине, которые ничего не ожидали. Людская нервная система, атакованная одновременно светом и звуком подобного уровня, просто отказывает слушаться. Противников можно вытаскивать словно раков их сачка, и неважно: террористов, гангстеров или перепуганных селян
