Труд исключается из источников стоимости, отрицается его субстанциональность применительно к ней. Обычный человеческий труд, к которому издевательски приклеивается ярлык «серп и молот», лишается возможности создавать не только новый продукт, но прежде всего —чистый продукт. Труд, уверяет «трудовик» Б. М. Генкин, «нельзя считать источником прибавочной стоимости» {12}. Что же касается прибыли предпринимателя, действующего в условиях реальной конкуренции и правового государства, то она, по мнению этого автора, становится формой авторского гонорара. Не случайно пошли в ход концепции «смерти труда» в будущем так называемом «постэкономическом обществе».
Отрицание роли труда как исходного пункта классической научной политической экономии осуществляется вместе с отрицанием самой политической экономии как науки. Для современного капитализма она становится ненужной. Отчасти это объясняется тем, что она в своем буржуазном варианте не смогла решить противоречие между производством прибавочной стоимости (капитала) и установленным ею же законом стоимости — законом эквивалентности, а также противоречие между стоимостью и потребительной стоимостью, что в итоге завершилось их эклектическим соединением в Экономиксе.
В наше время вытеснение политико-экономической науки ведется под флагом теорий постиндустриализма и постэкономического общества, якобы не оставляющих места для труда и для трудовой теории вообще. Особенно усердствуют в этом деле отечественные апологеты западных концепций.
Главная же причина всего этого в том, что политическая экономия капитала не смогла смириться с тем обстоятельством, что научная экономическая теория, сумевшая разрешить указанные противоречия, но не в пользу капитализма, оказалась на стороне «Капитала» К. Маркса и его последователей. В общем и целом борьба против классической политической экономии имела своей истинной целью ниспровержение экономической теории марксизма, которая и поныне остается научной основой понимания современного капиталистического мира.
Если раньше, в 20-х годах у нас отрицалась необходимость политической экономии из-за того, что она была теорией товарно-капиталистической экономики и непригодной для перехода к социализму, то теперь, наоборот, она отрицается как непригодная для перехода от социализма к капитализму. После разрушения социализма, как справедливо пишет Д. В. Валовой, была ликвидирована и политическая экономия. Ее замена неоклассикой по существу привела к устранению подлинной экономической науки. «Экономикс» не только прервал дальнейшее развитие общетеоретической науки, т. е. политической экономии, но и «отравил» ее лучшие плоды. Названный «примитивной шпаргалкой» (В. В. Леонтьев), «выкидышем экономической науки», «экономике» превратил блеск и богатство политической экономии в нищету {13}.
Подвергается остракизму прежде всего основа политической экономии, которая сделала ее наукой — трудовая теория, ее положение о труде как источнике и мере богатства. Вульгаризация экономической науки дошла до того, что отвергли не только отличие производительного труда от непроизводительного, но и объявили деятельность рыночных игроков и спекулянтов производительным трудом. Сфера обращения, где новая стоимость вообще не возникает, отнесена к области, в которой «создается» чуть ли не половина валовой добавленной стоимости. Тем самым реальная стоимость заменяется фиктивной, виртуальной, а потому и ложной стоимостью. Достаточно сказать, что ежедневные спекулятивные операции с валютами уже превысили рубеж в полтора триллиона долларов, еще большая ежедневная сумма получается в результате спекуляций акциями и другими ценными бумагами {14}.
В этой ситуации чрезвычайно важной задачей становится защита политической экономии. Можно только приветствовать обращение многих отечественных ученых-экономистов в Министерство образования Российской Федерации с настоятельной просьбой восстановить в образовательных стандартах политическую экономию. Против всесилия Экономикса и за новую политическую экономию выступили студенты Франции.
Вопрос, подлежащий обсуждению, состоит в следующем: в каком качестве восстанавливать политическую экономию? Д. В. Валовой против того, чтобы она базировалась на «рыночном фундаментализме», была рыночной хрематистикой, ибо «рыночная экономика» — такая же химера, как и «развитой социализм». Как политическая экономия социализма, по мнению В. Н. Черковца, она не может использоваться для совершенствования ныне существующей рыночной капиталистической экономики России. Остается надеяться на классическую политическую экономию
А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса, но она в трудах указанных классиков разрабатывалась прежде всего как политическая экономия капитализма. Как же тогда быть?
Поскольку путь к капитализму для современной России все более и более демонстрирует свою бесперспективность и возникает необходимость возвращения к социалистическому пути, то, соответственно, встает вопрос об отношении к политической экономии социализма, ее научности, а также о товарной или нетоварной природе экономики социализма в бывшем СССР. Из участников недавней дискуссии по этой теме, организованной экономическим факультетом Московского госуниверситета, заслуживают поддержки те, кто признает научное значение политической экономии социализма (В. Н. Черковец, Р. Т. Зяблюк, А. И. Московский, К. А. Хубиев и др.) в противовес тем, кто его отрицает (В. В. Радаев, М. И. Воейков) {15}.
