Делать было нечего, и поэтому Миркин согласился. Он совсем не хотел обратно, в одиночку, в которой он едва не расстался с рассудком, и сказал Теплицкому:
— Иди в бокс, я включу.
Бокс был не очень просторный — всего пять на пять. В доме Теплицкого даже не было такой маленькой комнаты — самая меньшая в три раза больше. На одной из стен висел огромный экран. Экран был разделён на две половины: одна показывала флиппер, другая — осциллятор. Кроме экрана в бокс впихнули два стола с двумя компьютерами и пустующую подставку для цветов. Установившись напротив экрана, Теплицкий наблюдал за тем, как Миркин и Рыбкин подключают компьютеры и убирают со столов объедки бубликов.
— Ели? — обличительным тоном прокурора осведомился у обоих Теплицкий, видя, как Миркин забивает бублики в ящик стола.
Миркин хотел отмолчаться, потому что они действительно, ели в то время, когда должны были работать, но Теплицкий не отстал.
— А я тебе платил за работу! — взорвался он. — Ещё раз увижу жратву в моей лаборатории — вернёшься обратно, в тюрьму! Ну, ладно, включайте уже!
Теплицкому не терпелось увидеть работу машины времени, он испытывал перед ней благоговейный трепет, и поэтому не стал особо доставать Миркина крамольными бубликами. Он не мог оторвать взгляд от экрана, на котором светился монолитный осциллятор, вращающий своей «тарелкой», мигающий разноцветными лампами, и сияла исполинская платформа флиппера, на которую изгнанный доктор Барсук успел установить простую картонную коробку.
Миркин управлял осциллятором, Рыбкин же отвечал за флиппер. Сейчас они дуэтом вели обратный отсчёт, чтобы одновременно нажать заветные кнопки и включить невиданную доселе чудо-машину, которая вскоре произведёт фурор и взорвёт общественное мнение!! Теплицкий не отлипал от экрана.
— …Три, два, один… пуск! — отсчитали Рыбкин и Миркин и одновременно надавили на какие-то свои кнопки.
Осциллятор остановил вращение тарелки, и все его лампы сделались красными. Платформа флиппера замигала белыми квадратами, и между двумя огромными излучателями появилось нечто светящееся, похожее на белое облако. У Теплицкого отвалилась челюсть, а на экране компьютера Миркина появилось окно с надписью: «введите дату».
— Теплицкий, скажи любое число! — попросил Миркин.
— Тридцать шесть… — по инерции сказал Теплицкий, а потом только поинтересовался:
— А зачем?
— За свайкой, — шутливо ответил Миркин, хохотнув, и набрал дату: «03.06.1936». — Я просто хотел узнать, из какого года мы будем выхватывать предмет, — объяснил он, пожалев любопытного, но некомпетентного в теории континуума Теплицкого.
— Ага, — кивнул Теплицкий, приближая нос к экрану в ожидании чуда.
На экране компьютера мигало на чёрном фоне слово «flip».
— Приготовились… — предупредил Миркин.
Теплицкий приготовился. Сейчас, он свершится, этот эпохальный момент, и никакой дундук вроде Барсука ему не помешает! И тут что-то случилось. Мигнул свет, на миг погрузив всё вокруг в кромешную тьму. Дунул какой-то странный ветер, которого в закрытом герметичном бункере быть никак не могло. Пол задрожал, а потом затрясся так, словно бы двигалась тектоническая плита. Стало ясно, что случилось явно что-то не то…
Теплицкого повергло на пол, он неуклюже повалился и больно ушиб руку. Где-то что-то ужасающе завыло, басовито загудело, а потом — громко хлопнуло.
— Это — сбой! — крикнул Миркин, его голос потонул в гуле, который шёл откуда-то из-под земли.
В бокс врывались клубы удушливого сизого дыма, потому что где-то что-то загорелось. Оглушительно выла сирена аларм-сигнализации, красные лампы с надписью «DАNGER» мигали и мигали, пугая охранников, которые метались по коридорам и не знали, что делать.
Миркин нажал кнопку аварийного открытия дверей, и тяжёлая дверь бокса отъехала и скрылась в стене. Из-за неё вырвался целый столб огня, сопровождаемый сизым едким дымом. Миркин отпрянул назад, из глаз у него хлынули слёзы, он начал кашлять.
— Вставайте! — Рыбкин пытался поднять Теплицкого на ноги.
Теплицкий ныл, схватив пострадавшую руку, и кашлял, кашлял в дыму.
— Выводи! — кричал невидимый из-за дымовой завесы Миркин и двигался куда-то на ощупь.
Вдвоём они едва отодрали Теплицкого от пола и потащили туда, где можно было пройти. Повсюду хлестали огненные языки, норовя достать людей и поджечь. Они обдавали жаром, воняли дымом, а с потолка лилась противопожарная пена, заполняя лаборатории, калеча дорогое оборудование, уничтожая так и не испытанную машину времени.
