— Про что?
Лестер махнул рукой, словно что-то смел.
— Старая байка. Ну, короче. Поступает в крепость новый командир. Приходит, начинает осмотр. И видит — посреди двора стоит скамейка, а по бокам охрана. Смены, караулы, все дела. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Дождь, снег, ветер — неважно. Охрана всегда на месте. Ну и новый командир в непонятках. Начинает поднимать старые записи, искать, зачем это все. Что такого в этой скамейке, что ей столько внимания. Несколько недель ищет, наконец находит. Пятьдесят лет назад скамейку покрасили и командир поставил охрану, чтобы никто не уселся на сырую краску. Приказ так и не отменили. Все просто забыли. — Лестер усмехнулся. — Вот и здесь то же самое. Вещи то и дело теряются или забываются. Постоянно. И тут как раз такой случай. Я знаю.
Дариус чувствовал, как внутри, словно пузыри газа в пиве, поднимаются возражения. Даже будь Лестер прав, мало ли какой корабль мог нарушить карантин и утащить весь годный лед десятки лет назад. А может, там и нет годного льда. Или все кругом напичкано полуживыми от старости ядерными зарядами, оставленными чиьм-то прадедом-параноиком, которые только и ждут, чтобы кто-нибудь задел растяжку. Все говорило, что соваться туда не стоит. Лишь один аргумент твердил обратное: Лестер тоже думал обо всем этом, и все равно хотел попробовать. «Кассандра» значила для команды достаточно, чтобы ради нее пойти на риск. А если Лестер в деле, Дариус и подавно.
— Давай-ка посчитаем курс, — сказал он, — а уж потом посвятим Эми и Эбрил. Без давления, без уговоров. Просто предложим вариант, и если кто откажется, все отменяем. Согласен?
Лестер улыбнулся.
— Единогласно или никак.
Никакого «никак» не случилось.
Тягу рассчитывали не из соображений скорости или комфорта, а так, чтобы минимизировать отработанное тепло. И все равно решили, что лучше сделать внутри еще на полградуса теплее, чем тратить воду на охлаждение корабля, так что рециркуляторы изо всех сил старались сохранять в корабле низкую влажность. Дариус сидел в своем амортизаторе, обливался потом и грезил не о богатстве и не о свободе. Он вспоминал зимние утра на берегах Сены и вкус кубиков льда на губах. Температура росла, части корабля, нагреваясь, натягивались и меняли взаимные напряжения, и каждое изменение показаний термометра заставляло корабль звучать по-новому. Как только корабль вышел на расчетную орбиту, они погасили привод. Излучаемого Солнцем тепла хватало, чтобы температура корабля медленно ползла вверх. Дариус знал, что в какой-то момент они зайдут слишком далеко, и баланс между приходящим теплом и уходящей водой сместится в точку, после которой любой путь к Луне кончится тем, что они зажарятся до смерти в своих амортизаторах. Причем предупреждений не будет. Они могут пройти точку невозврата и даже не заметить. Всякий раз, как выдавалась свободная минута, Дариус прогонял по новой расчеты и планировал стратегии отхода
Си-Маллоу 434 поначалу выглядел черной крапинкой, но по мере приближения становился больше. В самой удаленной от Солнца точке его орбита все равно оставалась далеко за орбитой Венеры. Солнечный диск угнетал своей огромностью. Тормозная тяга добавила еще градус на термометре. Даже если там не найдется льда, тень будет. Дариус понял, что ему не терпится попасть в этот клочок темноты и остановить корабль. Накатила иррациональная уверенность, что радиаторы «Кассандры» вот-вот расплавятся, спекутся в комок и от них не останется ничего.
Корабль тормозил недолго и жестко. Запасы реактивной массы быстро истощались, стало еще жарче, а Дариус просто смотрел, не в силах ничего изменить. Потом Эбрил снова погасила реактор и корабль по инерции поплыл в угольно-черную тень астероида. Дариус выдвинул внешнюю камеру, когда силуэт Си-Маллоу 434 заслонил собой громаду Солнца. Мертвенно-черный зрачок огромного горящего глаза. Дариус зябко поежился в раскаленном корабле.
— Я нашла пару приличных мест для швартовки, — сказала Эми. — Не вижу никаких конструкций, но есть несколько плоских площадок, где мы можем закрепиться.
— Давай, только помедленнее, — ответил Дариус. — Получится довольно тупая смерть, если весь этот путь мы проделали чтобы у нас треснул корпус от термического шока.
— Дыханье ллога ес, — жизнерадостно сказала Эбрил.
Астерская идиома о быстротечности жизни. Буквально она означала «дыхание напрокат».
— Лестер, — сказал Дариус, — осчастливь меня.
— Легко. Видишь, вон там? Это не силикаты. Может, чуть пыльный, но лед. Будь счастлив.
Дариус закрыл глаза. Его наполнило облегчение.
— Эми, посмотри, где будем швартоваться. Дадим кораблю чуть остыть прежде чем свернемся калачиком и начнем сливать тепло напрямую через…
— Теплопроводность! — пропела Эми будто победный гимн.
— И давайте немного осмотримся. Лестер, Эбрил, встретимся в шлюзе.
Дариус расстегнул ремни и оттолкнулся от амортизатора. Эми улыбнулась и потянулась к Дариусу за поцелуем. У нее на губах была соль.
— Держи радио включенным, — сказал он тихо. — Если сюда пойдет ООН, я предпочел бы оказаться в другом месте.
Она насмешливо козырнула и мурлыча что-то под нос вернулась к составлению карты пригодных для посадки мест, а Дариус отправился в шлюз. Остальные уже ждали. Около часа они собирали снаряжение — скафандры, инструмент, отборники проб — и к тому времени Эми подобрала место. Плоскую, покрытую застывшим каменным расплавом площадку, чье недавнее по геологическим меркам происхождение позволяло рассчитывать на надежность поверхности.
Только «Кассандра» встала на место, Дариус запустил шлюз и вышел. Последний раз он слышал Лестера и Эбрил в рации скафандра, а не в корабельном воздухе очень давно, и мягкость их голосов успокаивала. Если они звучат вот так, значит все заняты делом, а если все заняты делом, значит все идет как надо.
Астероид разве что в теории обладал гравитацией. Подпрыгни посильнее, и улетишь так далеко, что на обратный путь не хватит воздуха, поэтому двигаться приходилось медленно. На все скафандры устанавливались маневровые двигатели на сжатом газе, но команда привыкла на них не полагаться.
Главным приоритетом для Дариуса оставался лед. Если на астероиде найдется руда, которую стоит отсюда тащить, с рациональной точки зрения это будет неплохо. Но где-то в глубине души Дариуса жило убеждение, что соскрести немного льда с поверхности астероида в зоне военного карантина не так опасно, как добывать здесь руду. Будто в моральном отношении между двумя субстанциями существовала какая-то разница.
