В довершение ко всему, Фиссиф заметил ряд новых деталей в подозрительной скульптуре. Она, хотя и стала ниже, теперь стояла более прямо, тогда как хмурое выражение лица, этакую философскую задумчивость, сменила нахальная маска самодовольства.

Но ни одна из статуй не упала, когда Фиссиф со Спевисом вступили в тень под каменным переходом. Произошло нечто иное.

Одна из колонн подмигнула Фиссифу.

Серый Мышелов — а это был именно он — ожил в правой нише. Он сбросил личину статуи, ухватился за карниз и, неслышно перепрыгнув на плоскую крышу, пересек ее как раз вовремя, чтобы увидеть двух налетчиков, появившихся из-под каменного перехода.

Без колебаний Мышелов прыгнул вниз. Гибкое тело слетело с крыши, как выпущенная из арбалета стрела.

Налетчики только то и успели, что Спевис выхватил нож, а Фиссиф заорал дурным голосом. Сапоги из крысиной кожи обрушились на плечи толстяка. Это было все равно, что спрыгнуть на большую пуховую перину. Не успела голова налетчика удариться о булыжник с глухим «бум», как Мышелов уже стоял ка ногах с мечом в руке, готовый сразиться хоть с самим чертом.

Но сражаться оказалось не с кем. Колонна, странным образом научившаяся подмигивать прохожим, выскочила вперед, таща за собой объемистое одеяние. Большой капюшон был откинут, открывая юное лицо и спутанные пряди волос. Из длинных, свободных рукавов, служивших верхней частью колонны, показались крепкие, загорелые руки. Одна из них нанесла Спевису быстрый и точный удар в подбородок. Глаза Спевиса вылезли из орбит, как у жабы, на которую наступила лошадь, он хрюкнул и мешком свалился на мостовую.

Фиссиф сомневался не напрасно. Мраморная колонна преподнесла небольшой сюрприз, оказавшись человеком по прозвищу Фафхрд...

Ожившие произведения искусства стояли не шевелясь, разглядывая друг друга. У их ног скрючились тела налетчиков.

Фафхрд первым нарушил молчание:

— Похоже, мы здесь по одному и тому же делу.

— Похоже? На что это похоже, я не знаю, но стоим мы на одной дорожке! — резко ответил Мышелов, пожирая взглядом своего нового потенциального противника, который был на голову выше валяющегося без чувств Спевиса.

— Мудрено сказано! — дружелюбно заметил Фафхрд. — Приятно видеть в сопернике цивилизованного человека...

— Цивилизованного? — с подозрением переспросил Мышелов, еще крепче сжимая рукоять меча.

— Ага! — улыбнулся Фафхрд.

Его взгляд скользнул по кошельку одного из налетчиков, затем он отыскал кошель другого. Фафхрд лукаво сощурился и предложил кратко и доходчиво:

— Пополам?

Секунду поколебавшись, Серый вложил оружие в ножны и кивнул:

— Договорились.

Встав на колени, он принялся отвязывать Драгоценную ношу с пояса Фиссифа.

Склонившись над своей долей добычи, Фафхрд как бы между прочим заметил:

— Этото хорек, который был с ними, где он?

— Хорек? — отозвался Мышелов. — Скорее уж это мартышка!

— Мартышка... — задумался Фафхрд. — Маленькая тропическая обезьянка... Но мне показалось...

Бесшумная, стремительная атака из темноты застала поделыциков если не врасплох, то, по крайней мере, была той маленькой радостью, какую испытывает молоденькая кокетка, случайно наступившая на коровью лепеху своей изящной туфелькой.

Трое наемников-убийц ревностно кинулись на защиту своих измордованных хозяев, выставив для широкого обозрения блестящие клинки, будучи полностью уверены, что уличные шакалы-дилетанты наделают в штаны и разбегутся, едва завидев мечи профессиональных отрывателей голов. Однако каково было их разочарование, когда Фафхрд и Мышелов проворно вскочили и, встав спина к спине, бесстрашно встретили нападающих.

Мышелов с легкостью парировал удар своего противника. Клинок наемника проколол пустоту в том месте, где, по логике вещей, еще секунду назад должна была быть грудь Мышелова. Серый нанес ответный удар. Убийца быстро отступил, ставя клинком глухую защиту, как бы показывая, что он тоже не лыком шит и не собирается уступать какому-то уличному оборванцу. Серый ударил еще раз. Наемник опять блокировал удар и сам сделал стремительный выпад. Острие длинного узкого лезвия Мышелова прервало эту атаку с деликатностью принцессы, отвечающей реверансом на любезный поклон кавалера. Клинок рванулся немного вверх и вперед, прошел между пластин защитной куртки наемника, скользнул между ребер и вышел из спины с такой легкостью, будто сталь резала бисквитное пирожное.