Единственный более-менее толковый целитель на сто верст вокруг, ничего с этим поделать просто не мог, это было выше его сил. Вызвать кого-то более сильного не было ни денег, ни времени. Мальчик умирал и с этим уже ничего нельзя было поделать.
И вот тело мальчика выгнула очередная судорога, и хоть реальной боли не было, его лицо исказилось в гримасе боли. Его тело сотрясали фантомные боли. Но в этот раз все было немного по-другому. За эти два дня, что мальчик умирал в агонии, он ни разу не пришел в сознание. В этот же раз, когда его сотрясала очередная судорога, его глаза открылись, в них проскочило сознание, наполненное спокойствием. Он даже смог наклонить голову, увидеть мать и улыбнуться.
В следующее мгновение его тело обмякло, рухнув на кровать, а в глазах медленно погас огонёк сознания. Лицо мальчика впервые за несколько дней разгладилось и источало спокойствие, на нём застыла улыбка. Из легких со свистом вырвался воздух, и мальчик окончательно затих.
По щеке женщины прокатилась особо крупная слеза, и она тоже затихла, и только мерное вздувание груди говорило о том, что она ещё жива. В комнате воцарилась полная тишина.
Так продолжалось долгих три минуты, пока тело мальчика не вздыбилось в очередной судороге. Открытые до этого глаза открылись ещё больше, хотя, казалось, куда ещё больше-то. Внутри же светлых, можно сказать даже ярко-рыжих, янтарных глазах резко разгорелось пламя сознания.
Выгнутое дугой тело резко упало обратно на постель, а сквозь раскрывшиеся губы с диким свистом втянулся поток воздуха. Ещё минуту назад мертвый мальчик вновь ожил и судя по его виду, отправляться в другой мир не собирался.
От случившегося шума тревожно спящая мать спохватилась и резко вскочила, вытирая тоненькую струйку слюны, что успела стечь по уголку губы. То, что она увидела, её сильно удивило, но в тот же миг и дико обрадовало. На нее смотрели глаза, глаза её сына, в них плескался разум и желание жить. И тогда его губы еле открывшись хрипло просипели:
— В-о-д-ы, — вот и всё, что он смог протянуть, но и этого хватило сердцу матери, чтобы пуститься в пляс, её сын выжил, а большего было и не нужно.
— Сейчас, дорогой, сейчас, — тихо и ласково говорила она, пока её трясущиеся руки судорожно наполняли стакан воды из графина, что стоял на столе.
— Вот, дорогой, выпей, — произнесла она, когда наконец смогла наполнить стакан и поднести его к кровати. Она придерживала голову сына, пока он пил, он был настолько слаб, что просто не мог этого сделать сам.
— С-па…, - он хотел сказать спасибо, но остатки сил покинули его, и он просто отключился. Но не как до этого, в болезненное беспамятство, а в лечебный и восстанавливающий сон.
— Спи, дорогой, — говорила мать, поглаживая его по голове. По её щекам текли слезы, а с лица не сходила улыбка. Так она просидела не меньше получаса, после чего окончательно убедилась, что её сын просто спит. Аккуратно поднявшись, она тихо вышла из комнаты, и придерживая подол своего некогда роскошного, а сейчас заметно потрепанного платья, побежал по коридору. Не сбавляя скорости, она просто пролетела по нему, и каблучки её обуви уже стучали по деревянным ступеням лестницы.
Услышав этот быстрый перестук каблуков по лестнице, мужчины, что сидели в общем зале, вскочили. Их и до этого мрачные лица потемнели ещё больше. Они готовились встретить самую страшную новость, что только могли себе представить. И тем сильнее было их удивление, когда к ним выскочила заплаканная, но радостная женщина.
— Что с ним? — первым опомнился более старший мужчина, это был дед мальчика, именно он принес в дом этот злосчастный эликсир.
— Он, он, — начала женщина, но ей не хватало воздуха, а потому она никак не могла продолжить.
— Что с нашим сыном, — подскакивая к жене, чуть ли не взревел более молодой мужчина.
— Он выжил, — наконец-то смогла проговорить женщина и её прорвало, она начала рыдать, обмякнув на руках мужа, но продолжила говорить сквозь слёзы, — наш мальчик выжил, кризис миновал.
Мужчина, тот, что с седыми волосами, просто с невероятной для его возраста силой и скоростью рванул через зал, и всего за пару мгновений уже оказался на втором этаже. Ещё пара мгновений и его могучая фигура застыла в дверном проёме комнаты, а в распахнутую настежь дверь наконец-то проник свежий воздух.
От притока свежего воздуха мальчик, что до этого почти без движений лежал на кровати, глубоко вздохнул, втягивая в легкие свежий воздух. На лице несомненно могучего воина проступила улыбка, а по шершавой как наждак коже прокатилась одинокая слеза.
