Вернувшись с собрания, отец сообщил всех поразившую новость, что архиерей не только помнит о бывшем между ними когда-то разговоре, но настойчиво повторил приглашение.
Смущенный несколько поставленным вопросом, отец теперь решил повести сына к архиерею, но словно что-то этому мешало. Сначала заболел сын, потом отец должен был уехать по делам службы из Харькова. И посещение архиерея было отложено на неопределенное время.
Как-то архиепископ Антоний читал лекцию в помещении Земского Собрания. Среди слушателей находился и тот студент, которого владыка через отца приглашал к себе. Во время перерыва, когда многие подходили к владыке, подошел под благословение и он. Стоявшие около владыки указали, что это тот, о котором владыка разговаривал с его отцом. «Так это тебя скрывают от меня твои родители!»– воскликнул владыка, обнимая его. Тот ответил, что нисколько не скрывают, доказательством чего может служить его присутствие на лекции. «Так передай отцу, чтобы обязательно пришел с тобою ко мне».
После того отцу ничего не оставалось, как вместе с сыном отправиться к архиепископу. Архиепископ Антоний не замедлил отдать визит и, не застав хозяина, но узнав, что дети дома, всё же вошел, благословил детей и побеседовал с ними.
С тех пор все семейство находилось в живом общении с владыкой, горячо полюбив своего архипастыря, и во все последующие годы им духовно окормлялось12. По словам святителя Иоанна, владыка Антоний «сделался навсегда руководителем его духовной жизни»13.
Личность владыки Антония произвела сильное впечатление на молодого Михаила, который позже писал: «Близок митрополиту Антонию был каждый православный, какой бы он ни был народности и из какого бы ни был края. К каждому приходившему к нему за духовным советом он относился как к своему духовному сроднику, телесное родство перестало для него существовать после принятия им монашества. Всякому обращающемуся к нему за поддержкой и помощью он себя считал обязанным помочь как своему ближнему, отдавая нередко последнее, что имел, а сам испытывая подчас лишения»14.
Однако Михаилу готовилась светская карьера, хотя сердце его далеко отстояло от мира сего. В 1907 году он поступил в Петро-Полтавский кадетский корпус, который окончил в 1914. Уже тогда он отличался сильной верой, о чем свидетельствует следующий случай. В 1909 году, по случаю двухсотлетнего юбилея русской победы в Полтавской битве, кадеты проводили церемониальный марш в город Полтаву. И вот, когда они проходили мимо храма, Миша снял фуражку и перекрестился. Кадеты стали смеяться. Сын великого князя, учившийся вместе с ними и на ночь уходивший домой, рассказал Константину Константиновичу об этом. Наутро, когда кадеты были в строю, великий князь обратился к кадетам со словом, что случай, который произошел с кадетом Михаилом Максимовичем, хотя и не по форме кадетского устава (поскольку в строю не полагается делать что-либо без команды), но показывает глубокое религиозное чувство и заслуживает не насмешки, а похвалы. Так Михаил из объекта насмешек превратился в героя15.
После кадетского корпуса, который он окончил в чине фельдфебеля16, юноша пожелал поступить в Киевскую духовную академию. Однако его родители настаивали на том, чтобы он шел на юридический факультет в Харьковский университет, и из послушания он выполнил и это. В 1918 году он окончил учебу. Учась превосходно, он тем не менее больше времени посвящал чтению житий святых, чем посещению лекций. Он именно «изучал» православных святых и «выучил» их на университетском уровне: усвоил их миропонимание и житейскую ориентацию, вошел в их психологию, изучил все виды их деятельности, и подвига, и молитвенного делания – словом, всей душой полюбил их и проникся их духом. От такого духовного опыта и происходило его определение святости: «Святость есть не просто праведность, за которую праведники удостаиваются блаженства в Царствии Божием, но такая высота праведности, что люди настолько наполняются благодати Божией, что она от них течет и на тех, кто с ними общается. Велико их блаженство, происходящее от лицезрения славы Божией. Будучи преисполнены и любви к людям, происходящей от любви к Богу, они отзывчивы на людские нужды и на их моления и являются ходатаями и предстателями за них пред Богом»17.
В своем Слове при наречении во епископа святитель так говорил о своей юности: «Изучая светские науки, я всё больше углублялся в изучение науки наук, в изучение духовной жизни»18. Приложив все усилия, он сподобился того, что ему открылись духовные глаза и душа уязвилась жаждой приобрести истинную цель и путь жизни во Христе. Тогда он с пылкостью начал подвижничать.
Уже в военной школе Михаил почувствовал, что ему нужно избрать другой путь. На это повлиял не только упомянутый выше митрополит Антоний, но еще два священника: протоиерей Сергий Четвериков († 1947), автор двух выдающихся трудов – о св. Паисии Величковском и об Оптинских старцах, позднее эмигрировавший во Францию, и отец Варлаам (Ряшенцев), ректор Полтавской семинарии, оставшийся в России, ставший архиепископом и погибший в сталинских лагерях в 1942 году. Архиепископ Варлаам и его брат, епископ Герман († 1937), оставили после себя письма с бесценными духовными поучениями.
Но прежде всего, по его собственным словам, «совершившееся крушение государственной мощи Отечества» его «убедило окончательно в непрочности всего земного и слабости человеческих сил и способностей», после чего он «решил отречься от сует земного мира, посвятить себя единому служению Богу»19.
