Мысль показалась ему настолько безумной, что он невольно улыбнулся. Подумал даже, что есть ещё у него порох в пороховницах. А значит, и баллада никуда не денется, получится достойной.
Переулок петлял. В очередной раз свернув за угол, Лютик резко остановился. Он даже подался назад, намереваясь пуститься наутёк, да не успел. Три дюжих наёмника подскочили к нему и, прижав к забору, взяли в полукруг.
— Что, стихоплёт, жизни радуешься? — ухмыляясь, спросил один из них.
Отсутствие передних зубов делало его ухмылку отвратительной. Другой наёмник, заросший до глаз длинной клочковатой бородой, сорвал с плеча поэта висевшую на ремешке лютню и небрежно отшвырнул прочь. Третий, с блёклым, совершенно неприметным лицом, оглянулся на стоявшего неподалёку человека в обильно украшенной золотом ливрее, спросил:
— Начинать?
— Сначала скажу ему пару слов. Ласковых.
Лакей подходил неспешно, глядел со скукой. К чему эмоции? Птичка уже попалась.
— Это для меня лишь работа, не более, — сообщил он, остановившись в паре шагов от Лютика. — Случалось делать и более грязную.
— Представляю, — с презрением сказал поэт.
— Не представляешь, — возразил лакей. — И в этом твоё счастье.
— Мэру твоя работа не понравится. А он мэр вольного города...
— Меня предупредили, — сообщил лакей. — И я внял. Приучен. Поэтому сейчас я тебя и пальцем не трону. Всё сделают некие незнакомцы. А поскольку их трое, то я всего лишь не стал тебя спасать. Побоялся. Какие у меня шансы против таких молодцов? Не правда ли, ребята?
— Так и есть, — буркнул бородач.
— Начинать? — вновь спросил неприметный.
— Да подожди, — сказал лакей. — Мы не договорили. Ну, ещё разок чирикнешь? Не бойся, калечить тебя не будут. Так, бока намнут, чтобы ума добавить.
— Ума? — спросил Лютик. — Это о чём ты?
— Да о том, что пора бы тебе образумиться, — лицо лакея скривилось, словно он лимон попробовал. — Перестать шалопайничать, прекратить досаждать серьёзным людям.
— И тогда серьёзные люди более не будут нанимать мразь для того, чтобы она меня избила, поскольку боятся сделать это своими руками?
— Мразь — нехорошее слово, — сообщил бородатый. — За него придётся расплачиваться и извиняться. Будет больно.
— Доплачивать клиент не будет, — продолжал хорохориться Лютик. — А такие, как ты...
— Ошибаешься, мы можем и бесплатно. Для собственного удовольствия.
— Начнём? — неприметный замахнулся, целясь жертве в челюсть.
— Стоп, — приказал лакей. — Рано ещё. А ты, графоман убогий, рифмоплёт вшивый, слушай, что тебе говорят.
Поэт вздрогнул. Зло спросил:
— Решил поиграть в доброго папочку, стало быть?
— И не собирался. Только вот сейчас надумал сообщить всё, давно просившееся на язык. И выскажу, ибо такие, как ты, не могут не вызывать отвращения. Трутень ты, живёшь за счёт других. Тунеядствуешь, когда другим
приходится зарабатывать на жизнь в поте лица. Но учти, если не одумаешься, сдохнешь под забором, и никто не подаст тебе корочки хлеба. Старый, жалкий, ничтожный, никому не нужный.
— А ты, значит, собираешься встретить старость в тепле и довольствии? Рассчитываешь на благодарность тех, кому служишь? Ну и кретин! Выкинут они тебя в грязь и холод, как только у тебя кончатся силы им прислуживать. Сомневаешься?
— О! Так у вас самый настоящий идеологический спор! -В голосе бородатого слышалось неподдельное уважение.
— Не твоё дело! — крикнул ему поэт.
— Заткни фонтан! — рявкнул лакей.
— В случае если клиент передумает, аванс не возвращается, — предупредил беззубый.
— Не волнуйся, — сказал ему Лютик. — У таких, как он, если деньги заплачены, отрабатывать придётся. Он за лишнюю монету удавится.
— Ах ты!.. — взвыл лакей.
Поэт подумал, что вот сейчас-то его точно начнут бить. Ему захотелось закрыть глаза, но он не успел. Увидел, как со стороны базара из-за поворота вышел Райдо.
Для того чтобы оценить ситуацию, подмастерью хватило одного взгляда.
— Развлекаетесь? — спросил он, приближаясь. — Не в том месте, позвольте заметить.
— Это почему? — спросил бородатый.
Он шагнул навстречу Райдо. Мгновением позже рядом с ним оказался неприметный. Теперь Лютика держал лишь беззубый.
— Чем оно плохо, это место? — снова спросил бородатый.
Проходя мимо лакея, подмастерье на него даже не взглянул. Его интересовали лишь наёмники. Остановившись напротив них, он ответил:
— Тем, что вы оказались на моем пути.
— А нам на это плевать, — заявил бородатый. — Хочешь сыграть в благородного защитника?
— Почему бы и нет? — послышалось в ответ. — Тем более что вы имели глупость выбрать объектом забавы моего знакомого.
— Ах вот как? — бородатый зловещё ухмыльнулся. Он извлек из-под полы короткую узловатую дубинку, быстро двинулся к Райдо. Его напарник был полностью уверен, что защитник поэта бросится наутёк. Он даже промедлил, кинулся в атаку не сразу. Это всё и решило.
Бородатый успел только замахнуться. Райдо саданул ему кулаком в челюсть и тут же, крутанувшись на месте, с силой впечатал противнику в живот локоть, сбил дыхалку. Да настолько удачно, что бородач выпустил из рук дубинку. Подмастерье успел поймать её в воздухе. И тут же врезал по колену как раз подоспевшему неприметному.
Дубинка, видимо, была утяжелена свинцом. Наёмник упал как подкошенный, взвыл белугой. А Райдо вновь повернулся к бородатому, почти без замаха ударил его по руке. Громко хрустнула кость, и наёмник, прижав целой рукой к животу покалеченную, кинулся прочь.
— Я вас сейчас! — крикнул Рейдо, оглядывая поле боя в поисках противников.
Не с кем уже было драться. Беззубый с бородатым бежали. Неприметный ковылял прочь, постанывая и хватаясь за забор.
И всё-таки по части драки мой спаситель не профессионал, отстранённо подумал Лютик. Не ощущалось в его движениях отработанности, достигаемой бесчисленными тренировками. Драться ему приходилось не раз, но схватка не является смыслом его жизни. Напор и скорость реакции, вот что позволило ему сейчас победить. Ну, ещё и везение. Наёмники недооценили противника, а когда поняли, какую совершили ошибку, было поздно.
Поэт вдруг осознал, что всё ещё стоит, прижавшись спиной к забору. Отодвинувшись от него, он вспомнил ещё об одном участнике схватки. Её вдохновителе. Не было его. Словно бы испарился, и даже непонятно, в какой момент.
— Ну и чутьё... — пробормотал поэт.
— А не приходило ли тебе в голову взять и уехать из города? — спросил подмастерье, внимательно разглядывая дубину. — Учти, от тебя так просто не отстанут.
Скептически хмыкнув, он перекинул оружие через забор и скрестил руки на груди.
— Не могу, — сказал Лютик. — Я должен дописать балладу. Должен, понимаешь?
— Даже если тебе при этом проломят голову?
— Не проломят.
Поэт поднял с земли лютню и внимательно осмотрел. Она оказалась целой.
— Зачем тебе баллада? — поинтересовался Райдо.
— Это моя работа. Думаю, я для неё родился. .
— И каждый должен делать свою работу?
— Именно. Не будет удачи тому, кто пойдёт против натуры.
Подмастерье улыбнулся.
Правильная мысль. Однако я оказался здесь, поскольку шёл по делу. А времени остаётся всё меньше. Вечером будь в корчме, там договорим.
Поэт смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом.
Графоман, — пробормотал Лютик. — Точно — графоман.
Он в сердцах скомкал исписанный полностью с обеих сторон лист бумаги, швырнул его в угол. Горка там набралась уже приличная.
— Бумага денег стоит, — сказал кто-то за соседним столиком. — Купил бы лучше на них пива.
— Мается, бедолага, — послышалось от другого. — Каким только образом люди с ума не сходят?
Тяжело вздохнув, поэт взял очередной лист из пачки, лежавшей перед ним на столе. Обмакнув перо в чернильницу, он взглянул на проходившую мимо молоденькую служанку. Вид у той был весьма аппетитный.
— Красавица, — сказал ей Лютик. — А не желаешь ли стать ещё и музой?
— Сколько угодно, — сообщила та, останавливаясь, — за деньги.
Лютик вздохнул.
— Музы работают даром.
— Даром только птички поют, — фыркнула служанка и пошла прочь.
Поэт проводил её задумчивым взглядом и вновь взялся за перо. Немного погодя под усевшимся напротив Райдо скрипнула лавка.
— Понравится тебе, если зарифмовать «дракон» и «балкон» ? — спросил у него Лютик.
— Давай лучше поговорим о другом. — Подмастерье махнул рукой служанке. Кружка с пивом появилась перед ним мгновенно. Верный знак кредитоспособности. У служанок на это чутьё безошибочное.
— Кутить будешь? — предположил Лютик.
— Потом. А сейчас у нас есть дела. Меня заинтересовал местный дракон.
— Настолько, что ты полез за сведениями о нем в архив?
— Настолько. И полез. А тебя, как я понял, он интересует ради баллады. И ты тоже там покопался.
— Толку-то? У меня всё ещё нет истории, — пожаловался поэт. — Ни любви, ни ревности, ни страданий. Чем мне вызвать у слушателей сопереживание? Описанием дракона? Я его даже не увижу.
— А история его появления? — подсказал Райдо.
— История? Не спорю, она таинственная, сказочная, можно сказать. Был город, живший за счёт рубиновых шахт. Потом драгоценные камни в шахтах иссякли, и настали трудные времена. Тут вовремя появился мастер зверей и привёл дракона. Город заключил с драконом соглашение. Потом была краткая эпоха войн, после которой соседи, хлебнув драконьего огня, решили, что орешек им не по зубам. Далее настала пора полного благоденствия, длящаяся до сих пор. Скука смертная. За такую историю и медной монеты не дадут.
— Мастер зверей? Что-то я о таких людях не слышал. I'де о нём поминается?
— В архиве, в дальнем шкафу, — сообщил поэт. — Под налоговьiми книгами столетней давности. Учти, никто в городе эту историю так не рассказывает. Пришёл дракон сам, говорят. С другой стороны, никто о мастерах зверей не слышал вот уже сто лет. Прошла в них нужда.
— А кто это был? Чем они занимались?
— Люди, способные договориться со зверями, знающие их язык. Раньше, если жителям какого-нибудь селения досаждали дикие звери, приходил мастер и заключал с ними договор. Или уводил зверей прочь, так, что они больше не возвращались.
— Убивал?
— Да нет, договаривался. Причём заключал взаимовыгодное соглашение. Ну а потом людей становилось всё больше, они забрали силу... и...
— И нужда договариваться отпала, — подсказал Райдо.
— Вот именно.
— Чем не тема баллады? Напиши о том, как люди, утратив возможность договариваться с животными, поплатились за это... что они потеряли? Будущее? Или о том, что родство с животными в них всё же осталось. Рано или поздно оно возьмёт своё. А если не сумеет, то отомстит. Избежать мести можно, лишь вновь научившись договариваться.
