Бертран де Борн, как сказывал уже я вам, в тот год, как с графом Ричардом воевал[291], – затеял, чтобы виконт Вентадорнский, виконт Комборнский и виконты Сегюрский и Тюреннский[292] клятвенный заключили союз с графом Перигора[293] и городами этих областей, а также с сеньорами Гурдона и Монфора[294].

Сплотились же затем они, чтобы сообща защищаться от графа Ричарда, желавшего обездолить их за то, что те брату его сочувствовали. Королю-юноше, с коим он воевал[295], лишив его среди прочего, и каретной подати[296], в каковой тот действительно имел отцом пожалованную ему долю, и не оставляя его, Короля-юношу, в покое ни в каком уголке его владений. И вот, по случаю клятвы, каковую все они дали, что станут воевать против Ричарда, такую сложил Бертран де Борн сирвенту: "С тех пор как Вентадорн, Комборн, Сегюр..." – затем сложил, дабы заверить всех жителей тех волостей, что они, сеньоры, истинно заключили клятвенный союз против эн Ричарда. Тут же упрекает он Короля-юношу в том, что в сражениях тот не доблестен уже более, напомнив ему, что эн Ричард и каретной подати его лишил, и захватил замок в самом сердце пожалованных ему отцом земель, зато восхваляет в сирвенте все той же четырех могущественных владетелей перигорских[297] – сеньоров Пюи Гильема, Клеранса, Гриньоля и Сант Астье, а также себя самого и сеньоров Турени и Ангулема; еще говорит он, что ежели бы пришли к ним сюда виконт Беарнский и Гаварданский, то есть эн Гастон де Беарн, глава всей Гаскони[298], эн Везиан Ломаньский[299], эн Бернардос д’Арманьяк[300] и виконт де Гарбас, все Ричарда ненавидящие, то достало бы ему хлопот, как и ежели б к ним придя на подмогу, с ними соединились, великой ради обиды, каковую эн Ричард им сотворил, и все пуатевинскне сеньоры – сеньор де Маллеон, то есть эн Рауль де Маллеон, отец эн Саварика[301], и сеньор Тоннэ, и виконт де Сиврэ, и сеньор Тайбура, и виконт Гуара[302]. И вот обо всем этом такую сложил эн Бертран сирвенту:

С тех пор, как с Перигором договор[303]
Скрепили Вентадорн, Комборн, Сегюр,
Но также и Турень, Гурдон, Монфор[304],
Стал горожанин боязлив и хмур[305] –
Так пусть, сирвентой дерзкою разбужен,
Услышит он, сидящий взаперти,
Что даже и Толедо мне не нужен,
Коль город от беды нет сил спасти.

О вы, Пюи-Гильем, Гриньоль, Клеранс
И Сент-Астье[306], предоставляет нам
Фортуна для снисканья чести шанс,
Да и сеньору Ангулемцу – там[307],
Где эн Каретник ныне без кареты[308],
В кармане пусто, ждет его лишь срам!
По мне, чем быть лжекоролем полсвета,
Поместьем управляй, зато уж сам.

Когда б виконт, под чьей рукой Гасконь,
Под чьей пятой Беарн и Гавардан[309],
Когда б все те, чье кредо: "Нас не тронь"!:
Безан, Бернард, де Дакс и де Марсан,
Встряхнулись, – сдержан мыслью об уроне,
Бесстрашный граф не сунулся б в огонь[310],
И, разве что спасая от погони,
Его бы здесь промчал пред войском конь.

Когда б Тайбур, Тонне, Понс, Лузиньян
И Малеон хотели перемен,
Когда бы сидел в Сиврэ не истукан,
Я помощи б искал у этих стен;
Пусть, приступив немедля к обороне,
Тот из Туара наш поддержит план –
И Граф тогда поступит, как в законе
Записано, что был от века дан.

Близ Пуатье, откуда невдали
Остров Бушар, Мирбо, Луден, Шинон,
В Клерво, средь поля, крепость возвели[311],
Красив в которой каждый бастион.
Я слышал, Молодой Король спокоен,
Конец, боюсь, однако, предрешен;
Ведь белый форт открыто так построен,
Что виден и с дороги в Матефлон[312].
Такой же ли Филипп монарх и воин,
Как Карл, или в отца натурой он[313],
Увидим по Тайферу, что достоин
Домена[314], ибо им был признан трон[315]:
Их договор не может быть расстроен –
Прав "да" сменить на "нет" король лишен[316].

12. РАЗО ДЕВЯТОЕ

В те времена[317], когда эн Ричард, прежде нежели стать королем, был еще графом Пуатье, Бертран де Борн был его врагом, ибо любил брата его, Короля-юношу, с ним воевавшего. И составил эй Бертран клятвенный союз против эн Ричарда, в который вошли добрый виконт Лиможский, по имени Адемар, виконт Вентадорнский и виконт Жимельский, граф Перигорский с братом и граф Ангулемский с двумя братьями, граф Раймон Тулузский, граф Фландрский, граф Барселонский, эн Сентойль д’Астарак, граф Гасконский, а также эн Гастон де Беарн, граф Биггоры и граф Дижонский[318]. Однако все они его покинули, и, клятву, данную ему, преступив, мир без него заключили. Также и Адемар, виконт Лиможский, каковой и любовью и договором связан был с ним более всех других, его оставил и мир заключил без его участия.

Тогда эн Ричард, зная, что Бертран всеми покинут, подошел к Аутафорту со своею ратью[319] и поклялся, что не уйдет, пока Бертран Аутафорта не сдаст и сам на его милость не сдастся. И Бертран, как услышал про клятву эн Ричарда и уразумел, что всеми, о ком вы слыхали, он покинут, замок сдал и сам сдался. Граф же Ричард простил его, даровав ему поцелуй, и сложил Бертран по этим двум поводам такую сирвенту:

Я к стене не приперт[320],
Хоть и разбит,
Взгляд мой, как прежде, горд,
Весел мой вид:
Длить не станет Ниорт[321]
Список обид –
Отнятый Аутафорт
Мне возвратит;
Пред графом виноват,
Ждал бед я и утрат,
Но поцелуем снят
Отныне тот разлад,
Клеветники мне мстят,
Хотят лишить наград,
Но их безвреден яд.

Лимузинцы плели[322]
Хитрую ложь,
Три паладина[323] и
Те, кто похож
На дам: перигорца три,
Ангулемцы тож,
Против меня они
Все были сплошь;
Все, с кем был заключен
Мною союз: Гастон,
Тот, в чьей власти Дижон,
Какой ни возьми барон,
Авиньонский Раймон,
Граф Бретонский – и он!
– Мне нанесли урон.

Лучше предавших те,
С кем враждовал,
Пусть лжедрузья себе
Не ждут похвал,
В старом монастыре[324]
Святой Марциал
Клятву сеньоров мне
Благословлял –
И что ж! К исходу дня
(должно быть, тех кляня,
Чье слово – как броня)
Все предали меня,
В том только и виня,
Что, верность им храня,
Не в стачке с графом я.

Если б граф[325] ко мне стал
Добр как отец,
Бедам его б настал
Сразу конец:
В плавлюсь сам, как металл,
В его венец,
Только б он море взял
За образец!
Все поглощает, но
Что ценно – то на дно,
А что не подошло –
На берег; если кто
Приобретет добро,
Пусть возместит его
Тем, что ему равно.

Мне именье отдав,
Весьма умно
Славный поступит граф,
Ибо оно
От баронских потрав
Терпит давно,
И проучить раззяв
Мне суждено.
Чести не потеряв,
Как прежде величав,
Меня вернет, позвав,
В любое время граф:
На зов примчусь стремглав –
Но лишь владельцем став
Эн Адемара прав[326].

Не сердце – твердый сплав
В вас, Дама, коль не вняв
Мольбам, ушли, сказав,
Что вам не до забав;
Я исцелюсь, лишь взяв
С вам поцелуем штраф,
Да видит Бог, кто прав!
Спой, Папиоль[327], слетав
К той, чей коварен нрав,
Как Адемар лукав,
Как я сдаюсь, устав.

И знайте, что за строфу, начинающуюся словами: "Если б граф ко мне стал / Добр как отец", граф Ричард простил ему буйные намерения его и возвратил ему Аутафорт, и стали они верными сердечными друзьями. И пошел Бертран, и стал воевать против виконта эн Адемара, его покинувшего, и против графа Перигорского. Бертран при этом потерпел урон немалый, но и им причинил великий ущерб.