Странно, — пишет Толочко, — что историки не замечали, насколько анахронична вся, так сказать, технология обсуждения проекта, предложенная Романом. Галицкий князь в «Истории» Татищева поступает как бюрократ XVIII столетия. Так должен был действовать председательствующий в какой-нибудь коллегии: сначала узкий круг сотрудников разрабатывает проект, затем проект циркулярно рассылается заинтересованным лицам для ознакомления и присылки письменных поправок и предложений, затем созывается формальное заседание, которое — после должного обсуждения всех поступивших замечаний — должно принять окончательный и обязательный для всех текст документа. Иначе говоря, способ обсуждения предложений Романа ориентирован на административную культуру, совершенно отличающуюся от средневековой и предполагающую не только весьма развитую традицию работы с письменными документами (проект, поправки, сведение их в окончательный текст), но и столь же развитую бюрократическую иерархию, умеющую передавать такого рода документы с одного уровня компетенции на другой. Выходит, что Роман, — делает вывод историк, — подразумевает европейскую модель полицейского государства XVIII века, естественную для Татищева, полжизни проведшего за составлением проектов и меморандумов, но совершенно немыслимую для XII века.[40]
Выводы А.П. Толочко в отношении исторического творчества Татищева в целом вызвали весьма неоднозначный отклик у исследователей.[41] Это касается и оценок достоверности проекта 1203 г. «Чистой выдумкой» вслед за Толочко считает его П.С. Стефанович.[42] В то же время сделаны и совершенно противоположные выводы: «В.Н. Татищев не мог быть автором Романовского проекта, который, видимо, по праву можно отнести к памятникам русской средневековой политической мысли», — считает В.П. Богданов.[43]
Уже первая публикация работы А.П. Толочко, посвященной проекту Романа Мстиславича, вызвала критические возражения исследователей, отметивших крайнюю односторонность подхода к проблеме, заранее предопределяющую полученные автором результаты. Как отмечает Б.И. Яценко, Толочко «склонен дать оценку документа еще до его изучения, с чем нельзя согласиться <…> исследование было подменено изучением бытования документа в XVIII в., его использования в "Истории Российской" В.Н. Татищева».[44] «Основные усилия А.П. Толочко направлены на то, чтобы доказать неправдивость свидетельств В.Н. Татищева относительно происхождения документа, лукавость российского историка в негативной оценке проекта, поскольку идеи Романа были будто бы идентичны взглядам самого В.Н. Татищева, который и написал этот текст».[45]
Последний тезис является одним из краеугольных камней в системе доказательств подложности Романова проекта, предлагаемой А.П. Толочко. «Нетрудно заметить, — пишет он, — именно аналогию между идеями Романа и идеями конфидентов Волынского: выборность монарха, ограничение его компетенции шляхетским советом, проблема наследования престола <…> все это сходится».[46] Это «излюбленные идеи самого Татищева», который «компонует проект Романа из собственных идей».[47]
Однако именно этот тезис более всего уязвим для критики. По справедливому замечанию Б.И. Яценко, говорить об аналогии политических взглядов Татищева и главных идей «доброго порядка» князя Романа нет оснований. «Татищев считал выборность монарха не нормой, а несчастливым стечением обстоятельств и стоял за сильную самодержавную власть».[48] Кроме того, как верно замечает Л.В. Войтович, совершенно неясно, «для чего было Татищеву или Хрущеву, чьи семьи сотни лет служили московской династии, выставлять дальновидным политиком и героем какого-то галицко-волынского князя и демонстрировать ограниченность и эгоизм Владимиро-Суздальского князя Всеволода Большое Гнездо, от которого происходила московская династия».[49]
Чрезмерно преувеличенной представляется негативная оценка, данная А.П. Толочко проекту галицко-волынского князя в части, касающейся соответствия выдвинутых в нем предложений реалиям древнерусской политической жизни и характеру междукняжеских отношений. Проект Романа, считает историк, «слишком очевидно противоречит всему, что мы в действительности знаем о междукняжеских отношениях в XIII в.».[50]
С не меньшими основаниями можно утверждать, что программа Романа Мстиславича была достаточно реалистичной и отвечала требованиям своего времени,[51] система «доброго порядка» «реально учитывала тогдашний расклад политических сил»,[52] «предложения Романа Мстиславича были подготовлены самим общественно-политическим развитием Украины-Руси в XII в.».[53]
Таким образом, доводы против достоверности Романова проекта во многом остаются спорными. Возобновляющаяся время от времени дискуссия по поводу оригинальных известий Татищева и в том числе о проекте «доброго порядка» князя Романа, по меткому замечанию одного из ее участников, более демонстрирует эрудицию последних, нежели вносит что-либо новое в сам предмет.[54] Не составляют исключения и аргументы А.П. Толочко, которому в целом «не удалось доказать авторство В.Н. Татищева в отношении послания Романа».[55]
Приведенные здесь мнения новейших исследователей показывают, сколь велика разница в оценке достоверности татищевского известия о Романовом проекте и насколько далеко в своих выводах заходят некоторые современные критики Татищева. Вопрос о достоверности известия о «конституционном проекте» галицкого князя, таким образом, остается открытым, и его решение требует дальнейшей исследовательской работы.
