Из чего заключить можно, что город оставлен и брошен был без всякого призрения. Из знатных бояр находился один только Еропкин в городе, и того убийцы искали, чтоб умертвить. Прочие же разъехались все по деревням.
Федор Иванович Мамонов {Дмитриев–Мамонов Ф. Ив. (1727 — 1805) — начальник бригады (бригадир — чин между полковником и генералом).}, приехав на гауптвахту, просил хотя десяти солдат, с коими мог бы всех выгнать из Чудова, но капитан отозвался неимением на то указа. Итак, до тех пор дрался в Чудове, пока и сам почти до смерти прибит был каменьем.
О сем происшествии сведали мы на другой день, то есть 16–го числа, чрез посланного в Чудов одного служителя из Донского монастыря.
В таковом случае не оставалось нам иного делать, как поскорей удалиться из города. Мы бы тотчас уехали, но без билета никто из города выпускаем не был.
Владыка приказал мне немедленно дать знать о сих горестных обстоятельствах письменно господину Еропкину с таким представлением: что посыланная с общего их согласия к Варварским воротам для известного дела команда от приставленных у Варварских ворот баталионных солдат разбита; что устремившаяся ночью на Чудов чернь все разбила и одни только остались стены; что оная же чернь, хотя везде искала его убить, но особливым божиим провидением он в чем стоял спасся, и что угрозы рассвирепевшей черни принуждают его искать убежища вне города.
Окончание письма состояло в просьбе, чтоб дан был ему билет для свободного из города выпуска; чтобы Чудов монастырь с чудотворцем и оставшею братиею принял он в свое призрение и чтоб о таковом плачевном состоянии благоволил в Санкт–Петербург представить.
Вместо билета прислан был от господина Еропкина конной гвардии офицер с приказанием, чтобы владыко поскорей выехал из Донского монастыря и чтоб переоделся, дабы его не узнали.
Сказав сие, офицер побежал от нас, дав знать, что он ожидать будет в конце сада князя Трубецкого и оттуда велит проводить на Хорошево в Воскресенский монастырь, куда имел намерение владыко уехать.
Между тем как владыко переодевался, и покуда сыскали платье, заложили кибитку и делали к пути приготовления, услышали мы шум, крик и пальбу около Донского монастыря. Чернь, отбив карантины, и Данилов монастырь, и другие карантинные дома, спешила к Донскому монастырю.
Каким образом сведала она о нашем здесь убежище, о том неизвестно и по сие время. Не то посланный поутру в Чудов монастырь для разведывания служитель разгласил неосторожно, не то монастырские слуги донские рассказали; последнее вероятнее.
Уже была подвезена кибитка, в которую лишь только владыко, переодевшись в простое поповское платье, сесть и поехать с монастыря (успел), как вдруг начали убийцы ломать монастырские со всех сторон ворота. Страх и отчаяние всех нас тут постигло.
Все, кто ни был в монастыре, искали себе спасения. Владыко с Никольским архимандритом Епифанием пошел прямо в большую церковь, где пели обедню; рассеявшаяся по монастырю чернь, состоявшая из дворовых людей, фабричных и разночинцев, имея в руках рогатины и топоры и всякие убийственные орудия, искали архиерея, кто им ни попадался, били, домогаясь узнать, где скрылся архиерей.
Что владыко со мною и в моей карете из Чудова уехал, сие видели многие, а тут увидели ее на дворе Донского монастыря и узнали. Один из подьячих архиерейской канцелярии, тут же бывший, объявил о моей карете. Кучер и лакеи никак не сказали, хотя их смертно били, чтоб они об архиерее и обо мне объявили.
Наконец, сведали они, что архиерей в церкви, а я скрылся в бане, ибо мой малый, посадя меня тут, сам ушел и попался ворам в руки; а при мне в то время сидели в бане двое монастырских слуг, кои и топили баню.
Злодеи, ворвавшись в церковь, ожидали конца обедни. Страдалец из алтаря увидел, что народ с оружием и дрекольми вошел в церковь, и, узнав, что его ищут, исповедался у служившего священника и приобщился святых тайн, а потом пошел на хоры, позади иконостаса.
