Войдя, мужчина остановился и огляделся. Он не нас ищет, подумал Ричер, а проверяет, нет ли знакомых. Если заметит — сделает вид, будто ему звонят на сотовый, и слиняет.
Но мужчину, видимо, ничто не встревожило, он прошел через зал и уселся напротив Полинг и Ричера. Тот заметил у него на лацкане черный значок в виде скрещенных пистолетов.
— У меня для вас не так чтобы много информации, — сказал мужчина. — На воюющих за границей американских наемников смотрят очень косо — и правильно делают, а уж если они воюют в Африке, то тем более. С секретными материалами на этот предмет ознакомиться крайне сложно. Все это случилось еще до меня, и я мало что знаю.
— Где это произошло? — спросил Ричер.
— Не скажу точно. В Буркина-Фасо или Мали. Обычная история. Гражданская война. Перетрусившее правительство, банда мятежников, ненадежная армия. Вот правительство и покупает себе защитников.
— В какой-нибудь из этих двух стран распространен французский?
— Как государственный язык? В обеих. А что?
— Я видел деньги. На упаковке была надпись на французском.
— Сколько там было?
— Ни вам, ни мне и половины за жизнь не заработать.
— Американские доллары?
Ричер кивнул:
— Видимо-невидимо.
— Ходили слухи, что Эдвард Лейн сбежал, прихватив деньги.
— Не всем удалось оттуда бежать.
Мужчина утвердительно кивнул:
— Вроде бы так. В конце концов мы получили надежную информацию, что там захватили двух американцев. Через год узнали фамилии — Найт и Хобарт.
— Меня удивляет, что их не прикончили.
— Мятежники победили, и те, кто служил прежнему режиму, разом оказались в большой беде. А пара американцев была вроде трофея. Так что их оставили жить. Однако обошлись с ними чудовищно жестоко.
— Дальнейшая их судьба известна?
— В общих чертах. Один умер в плену, второй, по данным Красного Креста, выбрался. Красный Крест уговорил режим сделать гуманный жест по случаю пятилетия переворота, и тот выпустил большую группу. Это было сравнительно недавно. Все. Но вскоре в иммиграционную службу обратился человек, прибывший из Африки по документам от Красного Креста. Наконец, в УДВ — Управлении по делам ветеранов — имеются данные о том, что только что прибывшее из Африки лицо получает медицинское обслуживание на дому. Характер обслуживания соответствует тропическим болезням и увечьям, о которых сообщили «Врачи без границ».
— Кто выжил? — спросил Ричер.
— Не знаю.
— Мне нужна фамилия, — сказал Ричер.
— Трудная задача, — заметил мужчина. — Мне пришлось бы сильно превысить свои полномочия, а для этого требуются очень веские основания.
Ричер многозначительно посмотрел на его лацкан и произнес:
— Десять-шестьдесят-два.
Ноль реакции.
— Ну же, не выпендривайтесь. Выручайте. Оʼкей?
По-прежнему ноль реакции.
— Я позвоню на сотовый мисс Полинг, — наконец сказал пентагоновец. — Когда — не знаю. Но выясню все, что можно.
Он выскользнул из-за столика и направился прямо к двери. Открыл, вышел, повернул направо и исчез.
— Что значит «десять-шестьдесят-два»? — спросила Полинг.
— У него на лацкане значок военной полиции. Он у них в штате. Десять-шестьдесят-два — радиокод вызова. Так угодивший в беду военпол просит товарищей о срочной помощи. Он нам поможет.
— Тогда вам, быть может, не понадобится идти трудным путем.
— Быть может. Он вроде какой-то робкий. Я бы, например, запросто влез в чужую картотеку.
— Возможно, поэтому его продвигают по службе, а вот вас не продвинули.
— Таких робких не продвигают.
— Он уже бригадный генерал, — возразила Полинг.
— Вот как? Для генерала он вроде бы молод.
— Нет, это вы вроде бы стары. Все относительно.
— Утром ребята из ПУНа выудили из реки тело неизвестного мужчины. Белого, лет сорока. Лейну сообщили по телефону, — сказал Ричер.
— Тейлор?
— Почти наверняка.
— Что теперь?
— Работаем с тем, что имеем, — ответил Ричер. — Исходим из допущения, что Найт или Хобарт — тот, кто вернулся, — имеет на Лейна большой зуб.
— С чего начнем?
— С тяжелой работы. Если мне чего понадобится от Пентагона, я не буду с ними миндальничать.
— Давайте пройдемся по всем деталям? Я в свое время была следователем. Что не вписывается в картину?
— Момент похищения. Никак не вписывается.
— Что еще?
— Все не вписывается.
— Слишком обще, — возразила Полинг. — Начните с частностей.
— Оʼкей. Я выбрался из черного БМВ, после того как Бёрк переложил сумку в «ягуар». Меня поразило, что тот тип мгновенно очутился за рулем.
— Что из этого следует?
— То, что он поджидал прямо на улице.
— Не стал бы он так рисковать. И Найта, и Хобарта Бёрк бы мигом узнал.
— Может, он прятался в парадном.
— Три раза кряду? Во всех трех случаях все было привязано к одному и тому же гидранту. Ему было бы сложно каждый раз находить новое надежное укрытие. Мне часто доводилось такое проделывать.
— Передохните, — предложил Ричер.
А сам подумал: «Надежное укрытие». И вспомнил, что подумал тогда: «На том же месте, у того же гидранта?»
Он медленно и аккуратно поставил кофейную кружку на столик, правой рукой взял Полинг за левую, поднес к губам и нежно поцеловал. Пальцы у нее были прохладные, тонкие и пахли чем-то душистым.
— Спасибо, — произнес он. — Большое спасибо.
— За что?
— Он использовал гидрант три раза кряду. Почему? Потому что почти при всяком гидранте есть на краю дороги свободное место. Но он три раза использовал один и тот же гидрант. Почему? Потому что тот ему приглянулся. Но с чего бы человеку мог приглянуться один какой-то гидрант, а не любой другой?
— С чего бы?
— Ни с чего. Просто у этого типа была выигрышная точка обзора, и она его устраивала. Ему требовалось надежное и неприметное укрытие, которое служило бы ему поздно вечером, рано утром и в час пик. Нужно съездить на Шестую авеню и вычислить, где оно находилось. Этого типа могли там видеть.
Ричер и Полинг поймали такси, доехали до Хаустон-стрит, затем свернули на запад, к Шестой авеню. Там они вышли на юго-восточном углу, оглянулись и посмотрели на прореху в небе, где не так давно возвышались башни-близнецы. Потом повернули на север.
— Покажите мне этот знаменитый гидрант, — попросила Полинг.
Они пошли на север и поравнялись с гидрантом. Он торчал в середине квартала — массивный, низкий, приземистый. Полинг около него остановилась.
— Какую бы позицию выбрал солдат? — спросила она.
— Солдату положено знать, — отбарабанил Ричер, — что удовлетворяющий требованиям наблюдательный пункт должен обеспечивать полный фронтальный обзор и быть достаточно защищенным на флангах и с тыла. Солдату положено знать, что пункт должен обеспечивать наблюдателям укрытие от посторонних глаз и защиту от непогоды. Солдату положено знать, что пункт должен обеспечивать наблюдателям нормальную вероятность беспрепятственного наблюдения в течение всего времени операции.
— Сколько времени занимала данная операция?
— Во всех трех случаях, скажем, максимум час.
— Как он действовал в первых двух?
— Наблюдал, как Грегори оставляет машину, затем следовал за ним до Спринг-стрит.
— Значит, не ждал в заброшенном доме?
— Нет, если действовал в одиночку.
— Но черным ходом он все же воспользовался?
— По крайней мере во втором случае.
— Мы твердо решили, что он действовал в одиночку?
— Выжил и вернулся только один.
— Так где же находился его наблюдательный пункт?
— Западнее этого места, — ответил Ричер. — Ему был нужен широкий обзор под не очень острым углом. С расстояния, вероятно, не более тридцати метров.
— До противоположного тротуара?
Ричер кивнул:
— Середина квартала либо чуть севернее или южнее.
— В каких пределах?
— По дуге максимум в сорок пять градусов. То есть отсюда двадцать с небольшим к северу и столько же к югу. Максимальная длина радиуса — порядка тридцати метров.
Полинг повернулась лицом к улице, развела руки под углом в сорок пять градусов и застыла, как изготовившийся к рубленому удару каратист. Определила сферу охвата. В нее попадали пять заслуживающих внимания объектов. Из них три — наиболее вероятные. Крайне северный и крайне южный объекты — они и были крайними. Левая рука Полинг указывала на цветочный магазин. За ним шло недавно облюбованное Ричером кафе, а за кафе — лавка багетчика. Затем двойная витрина магазина спиртных напитков. Правая рука упиралась в лавку народных снадобий.
— Так, цветы отбросим, — сказала Полинг, — без двадцати двенадцать ночи там закрыто.
Ричер промолчал.
— Винный магазин в это время, вероятно, еще работает, но в семь утра уж точно закрыт.
— Не мог он по целому часу торчать ни там, ни там, — заметил Ричер, — в кафе и то было бы рискованно. Три раза, да еще столько времени — его бы наверняка заприметили.
— А если он просто караулил на улице?
— Ни от посторонних глаз, ни от непогоды на улице не укрыться. Тем более три раза подряд. В этом районе его бы приняли за наркомана, если не за террориста.
— Так где же он находился?
— Чуть выше. Морскому разведчику подавай обзор без помех, а на улице всякое может случиться. Скажем, в самую неподходящую минуту перед ним припаркуется трейлер.
Лорен Полинг опять повернулась лицом к улице и развела руки, на сей раз их подняв. В сферу охвата попали те же пять зданий.
— С какой стороны он появился в первый раз? — спросила она.
— Справа от меня, то есть с южной, — ответил Ричер. — Я сидел за последним столиком, лицом на северо-восток.
— Но в последний раз, когда Бёрк переложил сумку, он должен был выйти со своего наблюдательного поста. Так?
— Когда я его заметил, он фактически был уже у машины.
— Откуда он шел?
— Почти оттуда же, что и в первый раз.
Полинг вытянула руку на юг и резанула ладонью немного левее самого северного столика. В отрезанной части дуги остались половина дома с цветочным магазином на первом этаже и большая часть здания с кафе. Над цветочным магазином было еще три этажа. Их окна — с принтерами и стопками бумаги на подоконниках — закрывали вертикальные жалюзи.
— Офисы, — определила Полинг.
Над кафе тоже было три этажа. Во всех окнах, за исключением двух, виднелись либо шторы из выцветшей индийской парчи, либо вязаные кашпо.
— Квартиры, — определила Полинг.
Между цветочным магазином и кафе в глубине портала виднелась синяя дверь. Слева от нее была утопленная в стене серебристо-серая панель с кнопками и фамилиями жильцов.
— Тому, кто вышел из этой двери, направляясь к гидранту, — заметил Ричер, — нужно было перейти улицу сперва на север, потом на восток, верно?
— Нашли, — сказала Полинг.
На серебристой панели слева от синей двери располагались колонкой шесть кнопок. На табличке перед верхней выцветшими чернилами было аккуратно выведено «Кублински». Нижняя кнопка явно имела отношение к смотрителю дома, на табличке черным маркером было небрежно написано «Комендант». Четыре таблички между верхней и нижней были пустые.
