Они нашли искомое в четвертой по счету лавке.
Снаружи были выставлены хромированные столики и стулья, внутри обретались хозяева-китайцы. На тротуаре красовались вульгарные табуреты с пухлыми сиденьями, в самой же лавке громоздились старые столы и стулья, последние в штабелях по шесть штук. На задней стене висели два стула, точные копии того, что нес Ричер.
— В самое яблочко, — заметила Полинг.
Ричер прошел со стулом к старому китайцу, сидевшему за конторкой.
— Этот стул, — Ричер поднял стул и кивнул на стену, — вы продали с неделю тому назад.
— Пять долларов, — сказал старик.
— Вы не поняли. Я не собираюсь его покупать, — объяснил Ричер. — Мне нужно знать, кто его купил.
Старик ухмыльнулся:
— Нет, я прекрасно вас понял. Вам нужна информация о покупателе. А я говорю вам, что всякая информация имеет свою цену. В данном случае — пять долларов.
— Кто купил стул неделю назад?
— Пять долларов.
— Два с половиной и стул в придачу.
— Стул вы так и так здесь оставите, вам надоело с ним таскаться.
— Оставлю в соседней лавке.
Старик в первый раз отвел взгляд от Ричера и посмотрел на стену. Ричер прочел его мысли: три стула уйдут скорее, чем пара.
— Четыре доллара и стул.
— Три и стул.
— Три с половиной и стул.
— Слушайте, хватит, — не выдержала Полинг, открыла сумочку, вынула толстый черный бумажник и извлекла десятку из пачки толщиной в полтора сантиметра: — Десять долларов и чертов стул. Поэтому как можно подробнее.
— Он не мог говорить, — сказал старик. — Рта не открывал и только сглатывал как рыба.
— Внешний вид, — потребовал Ричер.
Старик сообщил то же, что и комендант дома на Шестой авеню. Затем спросил у Полинг:
— Я вам помог?
— Возможно. Но ничего нового мы не узнали.
— Жаль, — вздохнул старик. — Оставьте стул себе.
— Мне надоело с ним таскаться, — сказал Ричер.
Старик кивнул:
— Так я и думал. Но не стесняйтесь, пожалуйста, если захотите его оставить.
Полинг увела Ричера из лавки. С тротуара он оглянулся и в последний раз увидел проклятый стул — молодой китаец поддел его на шест и повесил рядом с двумя другими.
— Трудный путь, — заметила Полинг.
— Полная бессмыслица, — произнес Ричер. — Почему по всем делам посылают безъязыкого?
— Должно быть, второй с еще большим уродством.
— Не хочу даже думать с каким.
— Лейн бросил обоих на произвол судьбы. Зачем вы ему помогаете?
— Теперь я не ему помогаю, а Кейт и малышке.
— Их нет в живых.
— Стало быть, Полинг, за них следует отомстить. Потому что они пострадали за чужую вину. Если бы Найт или Хобарт напрямую вышли на Лейна, я, может, не стал бы встревать и «болел» против Лейна. Но они этого не сделали и взялись за Кейт и Джейд. А зла злом не поправишь.
— Двойным злом и подавно.
— В данном случае поправить можно, — возразил Ричер.
— Вы даже не видели Кейт или Джейд.
— Достаточно того, что я видел их фотографии.
— Не хотела бы я вызвать ваш гнев, — сказала Полинг.
— Еще бы хотели! — парировал Ричер.
Должно быть, сотовый телефон Полинг запищал у нее в кармане, потому что она его вынула, хотя Ричер не слышал сигнала.
Она остановилась, громко — чтобы перекрыть уличный шум — назвалась и с минуту слушала. Затем поблагодарила и захлопнула крышку.
— Сведения из надежных источников. Место — Буркина- Фасо, раньше Верхняя Вольта, бывшая французская колония. Тринадцать миллионов человек населения, ВВП составляет около четверти состояния Билла Гейтса.
— Но им хватило наличности нанять отряд Лейна.
— Мой источник про это не говорил, — возразила Полинг. — Там захватили Хобарта с Найтом, однако нет данных о том, что тамошнее правительство наняло Лейна.
— Нам нужна фамилия. Попробуем действовать самостоятельно. Тот человек назвался Лероем Кларксоном. Может, потому что живет в тех местах.
— Недалеко от Кларксон- или Лерой-стрит?
— Парень зашибал хорошие деньги, до того как угодил на пять лет в африканскую каталажку. Он мог еще до Африки купить недвижимость в этом районе.
Полинг согласно кивнула:
— Заглянем в мой офис. Начнем с телефонной книги.
В справочнике по Манхэттену значилось несколько Хобартов, а Найты занимали целую страницу, но никто из них не проживал в той части западного Гринич-Виллидж, которая могла бы подсказать столь очевидный псевдоним — Лерой Кларксон.
Полинг посмотрела в других базах данных, но и там не обнаружила непонятных Хобартов или Найтов.
— Он отсутствовал целых пять лет, — предположила Полинг. — Значит, фактически просто исчез, так? Телефон отключен, коммуналка не оплачена и прочее в том же роде.
— Вероятно, но не обязательно, — возразил Ричер. — Эти ребята привыкли к внезапным отлучкам. Как правило, деньги на платежи автоматом перечисляют с их с банковского счета.
— На его счете деньги должны были закончиться.
Ричер кивнул в знак согласия, но заметил:
— Он, вероятно, снимал жилье, а владелец, что тоже вероятно, уже давно выбросил его вещи на улицу.
— Как же нам теперь быть?
— Думаю, ждать. Ждать звонка от вашего высокопоставленного приятеля.
Минуту спустя сотовый Полинг зазвонил. Она выслушала, медленно закрыла крышку и произнесла:
— Живым вернулся Хобарт.
— Имя? — спросил Ричер.
— Клэй. Клэй Джеймс Хобарт.
— Адрес?
— Ждем ответа от УДВ.
— Так вернемся к телефонным справочникам.
— Я их обновляю и не держу архива, — сказала Полинг. — Данных пятилетней давности у меня наверняка нет.
— У него могут быть родные. К кому еще возвращаться?
— В справочнике семь Хобартов.
— Позвоните всем, — сказал Ричер. — Представьтесь сотрудницей УДВ и объясните, что случилась накладка с документами.
Сотовый Полинг снова запищал — у пентагоновца появилась новая информация. Полинг записала ее в желтый блокнот.
— Адрес Хобарта? — спросил Ричер.
— Еще нет. УДВ упрямится.
— Тогда что он вам сообщил?
— Что Лейн числится у Пентагона в черном списке.
— Почему?
— Знаете об операции «Правое дело»?
— Панама, — ответил Ричер. — Против Мануэля Норьеги. Пятнадцать с лишним лет назад. Я там был, хотя и недолго.
— Лейн тоже там побывал. Тогда он еще служил в армии и показал себя с лучшей стороны. Его даже произвели в полковники. Потом его в первый раз отправили за море, в Залив, а затем он уволился. В чем-то он там проштрафился, но не так чтобы очень — Пентагон нанял его по контракту как частное лицо. Его послали в Колумбию. Он взял с собой тех, кто составил потом костяк его первой команды. Им предстояло воевать с одним из кокаиновых картелей, за что он получил от нашего правительства деньги. Но, прибыв на место, он и с этого картеля взял деньги — за ликвидацию конкурента. Пентагон не очень переживал, для них что тот картель, что этот, но Лейн потерял их доверие, и больше они его не нанимали.
— Его парни говорили, что побывали в Ираке и Афганистане.
— Верно, но только по субконтракту, — уточнила Полинг. — Пентагон нанял человека, которому доверяет, а тот перепоручил Лейну часть задания. После Колумбии Лейну перепадают крохи с чужого стола. Поначалу крохи были немалые, но теперь все меньше и меньше. Нынче у него полно конкурентов. Очевидно, в тот раз в Африке он сорвал большой куш, но весь его нынешний капитал — остатки этих денег.
— В Буркина-Фасо он тоже попал по субконтракту? — спросил Ричер.
— Должно быть.
— Наше правительство имело к этому отношение?
— Не исключено. Мой чиновный знакомый, кажется, немного нервничает.
Ричер кивнул:
— Потому и помогает, верно? Не как военпол — военполу. Просто крупный чиновник хочет держать ситуацию под контролем. Снабжает нас информацией в частном порядке, чтобы мы не наломали дров и не спровоцировали публичный скандал.
Полинг промолчала. На ее сотовый опять поступил вызов. Она слушала с полминуты, записала в блокноте символ доллара, две цифры и шесть нулей и закончила разговор.
— Двадцать один миллион долларов, — объявила она. — Наличными. Вот сколько Лейн отхватил в Африке.
— Вы были правы. Немалые крохи.
Полинг кивнула:
— Весь контракт стоил сто пять миллионов, тамошнее правительство взяло деньги из главного резервного фонда.
— Понятно. Сколько будет, если двадцать одно поделить на два?
— Десять с половиной, — ответила Полинг.
— Вот именно. Выкуп за Кейт — ровно половина того, что заплатила Буркина-Фасо. Теперь в этом виден какой-то смысл. Вероятно, Лейн забрал пятьдесят процентов как свою долю. Хобарт вернулся и решил, что за свои страдания имеет право на долю Лейна.
— Разумно, — согласилась Полинг.
— Я бы все деньги потребовал, — сказал Ричер.
Сотовый Полинг зазвонил в очередной раз.
— Имеем адрес, — сказала она. — Он проживает с сестрой в доме на Хадсон-стрит. Держу пари, между Лерой и Кларксон.
— С замужней сестрой, — добавил Ричер. — А то бы ее фамилия была в телефонной книге.
— Овдовевшей. Думаю, она оставила себе фамилию мужа.
Вдовая сестра звалась Ди Мари Грациано, и ее адрес на Хадсон-стрит, разумеется, фигурировал в телефонной книге. Полинг вошла в базу данных городского налогового управления.
— Квартира со стабильной рентой. Живет в этом доме уже десять лет, — сообщила она, скопировала номер карточки социального страхования Ди Мари и скормила в другую базу данных. — Тридцати восьми лет. Доход невелик. Работает от случая к случаю. Покойный муж тоже служил в морской пехоте. Умер три года назад.
Полинг вошла в поисковую систему, напечатала в окне «Ди Мари Грациано» и щелкнула клавишей ввода. Посмотрела на результаты и увидела нечто такое, что заставило ее выйти из поисковой системы и войти в «Лексис-Нексис».
— Полюбуйтесь, — сказала Полинг. — Она судилась с правительством, со штатом и с министерством обороны.
Полинг включила принтер и передала Ричеру распечатки. В течение пяти лет Ди Мари Грациано вела настоящую войну, пытаясь выяснить судьбу брата, Клэя Джеймса Хобарта.
— Все силы на это бросила, — заметила Полинг.
— Как Патти Джозеф, — сказал Ричер. — Повесть о двух сестрах.
— В Пентагоне уже через год знали, что Хобарт жив. Знали, где он находится. Но помалкивали четыре года. Обрекли эту несчастную на муки неизвестности.
— Но что бы она смогла? Бросить все и лететь в Африку вызволять его в одиночку? Вернуть на родину, чтобы здесь его судили за убийство Энн Лейн?
— Против него не было ни единой улики.
— Что в итоге? — спросил Ричер.
— Итак, Хобарт обзавелся новым партнером, как только вернулся. Таким, кому доверяет? Человеком верным? Может, это его сестра? Мог ли голос, что вы слышали в машине, принадлежать женщине? Вы говорили про легкий голос.
— Говорил.
— Значит, похожий на женский.
— Возможно. Грегори мне сказал, что в Хэмптонсе появлялась какая-то женщина. Толстуха. Они с Кейт поговорили.
— Может, это и была Ди Мари. Может, она просила денег. Может, Кейт ее отшила, и это стало последней каплей.
— Здесь дело далеко не в деньгах.
— Из этого вовсе не вытекает, что деньги совсем ни при чем, — возразила Полинг. — На долю Ди Мари пришлось пять миллионов с хвостиком. Она могла принять их как своего рода компенсацию. За все пять лет глухого молчания.
— Возможно, — повторил Ричер.
Полинг сняла с полки адресную книгу Нью-Йорка и уточнила, где именно на Хадсон-стрит находится дом.
— Южнее Хаустон-стрит, — сказала она. — Между Вандем-стрит и Чарлтон-стрит, а не между Кларксон и Лерой. Но до них от дома четверть часа пешком.
— У них руки в крови и деньги в кармане. Полинг, они уже на Кайманах.
— Что нам остается?
— Отправиться на Хадсон-стрит и молить Бога, чтобы след не совсем остыл.
Расклад сил был не в пользу Ричера и Полинг — они были безоружны, а Полинг дважды беседовала с Хобартом после исчезновения Энн Лейн, когда обстоятельно допрашивала всех людей Лейна. Впрочем, уверенность Ричера в том, что квартира на Хадсон-стрит окажется пустой, уравновешивала невыгоды их положения.
Привратника тут не держали. Пятиэтажная жилая «коробка» была облицована тускло-красным кирпичом. У черной двери поблескивала алюминиевая панель вделанного в стену домофона. Десять черных кнопок. На табличке у номера 4л — аккуратная надпись «Грациано».
— Лифта нет, — заметила Полинг. — Центральная лестница. Длинные узкие квартиры во всю длину дома, по две на этаже. 4л — четвертый этаж, левая сторона.
Ричер нажал на кнопки всех квартир, кроме 4л, и громко, но неразборчиво произнес:
— Ключи куда-то запропастились.
Панель дважды зажужжала, и Полинг открыла дверь.
Лестница начиналась в правой части центрального вестибюля.
— Подождем, — сказал Ричер. — По меньшей мере двое жильцов обязательно высунутся узнать, кто посеял ключи.
Где-то наверху в полумраке открылась дверь. Потом закрылась. Затем открыли вторую, подождали с полминуты и с треском захлопнули.
— Оʼкей, — сказал Ричер, — можем подниматься.
Он опустил ногу на нижнюю ступеньку, и та громко скрипнула под его весом. Полинг двинулась следом.
На третьем этаже они повернули и посмотрели наверх, в полумрак четвертого этажа. Ричер стал подниматься через ступеньку, чтобы скрипа было в два раза меньше. Полинг жалась к стене — с краю ступеньки всегда скрипят тише.
Они поднялись в коридор четвертого этажа.
Дверь квартиры 4л была выкрашена в тускло-зеленый цвет. В ней, примерно на уровне груди Ричера, имелся «глазок».
Ричер прижался ухом к щели у косяка, послушал, выпрямился и прошептал:
— Там кто-то есть. — Снова нагнулся. — Прямо по курсу. Голос женский. — Он разогнулся и отступил. — Какая там планировка?
— Короткий узкий коридор, — шепотом ответила Полинг, — по крайней мере до ванной. Он, вероятно, выводит в гостиную. В задней стене слева должно быть окно в световую шахту. Направо — дверь в кухню, кухня в самом конце.
Ричер кивнул. Хуже всего, если женщина на кухне, откуда видно входную дверь. Еще хуже, если на кухонном столе у нее под рукой — заряженный револьвер.
— Ждите здесь, — сказал Ричер. — Услышите выстрелы — вызывайте «скорую». Не услышите — вбегайте следом и держитесь позади в паре метров.
Он отступил на шаг. В нем было 195 сантиметров роста и 113 килограммов веса. Он носил ботинки 46-го размера на тяжелой литой подошве, с наборным каблуком в пять слоев и высотой под три сантиметра. Каждый его ботинок весил около 800 граммов.