— Выйди из класса, Ляпин! — повысил голос Николай Витальевич.
— Я хочу еще про Катю-проститутку послушать… — осклабился Ляпин.
И тут самообладание покинуло Уланова, — наверное, для преподавателя это большой недостаток, — он подошел к ухмыляющемуся парню, схватил его за руку, как гвоздь из трухлявого дерева, выдернул из-за парты и почти на весу выволок в гулкий коридор, а там… не удержавшись, дал низкорослому пакостнику такого пинка, что тот, пролетев метра три, врезался прыщавой мордой в массивную доску объявлений… Как позже выяснилось, он рассек до крови скулу и набил несколько шишек на голове. Надя Силина у директора отрицала, что Ляпин залезал на уроке к ней под юбку, мол, преподаватель почему-то невзлюбил Мишу и вот сорвал на нем свое зло… Написали в гороно возмущенное письмо родители Ляпина. Были из гороно две комиссии, допрашивали Уланова, учащихся. Директор смотрел на него волком… В общем, Николай Витальевич вынужден был уйти из школы. Вот почему три месяца он без работы. Директор, Миша Ляпин, Надя Силина плюс педагогический совет начисто отбили у него охоту заниматься преподаванием. Кстати, в школе произошел незадолго до этого такой случай: учительница математики получила на уроке записку от семиклассницы: «Розалия Семеновна, что делать? Мне тринадцать лет, а я жду ребенка!». Учительница зачитала эту записку перед всем классом. Девочка, выйдя после уроков на улицу, бросилась под машину и только чудом осталась жива, но в школу больше не вернулась.
Нет, Уланова в школу не тянуло. Выходит, напрасно он заканчивал педагогический институт? После десятилетки хотел поступить в университет на отделение журналистики, но не прошел по конкурсу. Чтобы «заработать» стаж, два года служил в газете курьером. Последние полгода писал информашки и статейки на спортивные темы. Вроде, получалось. Но документы подал в педагогический. И был принят. После института всего и поработал-то в средней школе год. И после армии семь месяцев. А теперь вот безработный. В газетах утверждают, что в России нет безработицы… Может, он, Уланов, единственный безработный в своем отечестве?..
Николай полистал Соловьева и отложил в сторону: философ не ответит ему на простой вопрос, куда пойти работать, чем заняться. Вот скоро вернется бабушка из магазина, ничего не скажет, но во взгляде ее можно прочесть осуждение: дескать, сколько же ты, здоровенный мужчина, будешь слоняться без дела?..
Пожалуй, лучше уйти из дома. Натягивая брюки, свитер, Николай размышлял, куда пойти. К Ларисе? — Не стоит. Она, видно, всерьез решилась на замужество. Не надо ей мешать устраивать личную жизнь. На Ларисе Пивоваровой он не хотел бы жениться, да она и не пойдет за него. Лариса — девушка с запросами, зачем ей безработный, когда полно женихов с тугой мошной? Кооператоры… Наверное, есть среди них и честные люди, но больше жуликов. Бабушка дала ему семь рублей и попросила купить в кооперативном ларьке у Некрасовского рынка копченого палтуса. Так молодой разбитной продавец положил плоскую золотистую рыбину на весы, а сам за хвост придерживает, чтобы больше потянула… Уланов чуть было ему морду не набил. 17 рублей дерет за килограмм и еще жульничает!.. А другие? На Старо-Невском неподалеку от Московского вокзала — ярмарка. Когда Николай еще был при деньгах, купил Ларисе две коробки конфет — «грильяжу» и «птичьего молока». Все конфеты оказались с браком: «грильяж» — пережженным, а «птичье молоко» рассыпалось в руках.
У Ларисы хорошая фигура, пышные каштановые волосы, приятная улыбка. Она — приемщица заказов в ателье по ремонту верхней одежды на улице Жуковского. Там Николай тоже разок сдавал свои порванные джинсы в ремонт. Одно время, еще до армии, ему казалось что он влюблен, а когда вернулся и встретились, будто кошка пробежала между ними. Какой-то другой — деловой, озабоченной, меркантильной стала Лариса Пивоварова. Да и вообще за эти последние два года что-то в мире перевернулось: вдруг все вокруг заговорили о деньгах, вещах, видеотехнике, автомобилях, гарнитурах… И раньше это было, но не до такой степени. Многие знакомые Николая кинулись в предпринимательство. Историк, с которым на одном курсе в институте учились, продает с деревянного лотка сладкие кукурузные брикеты, другого — школьного приятеля — встретил в Апраксином дворе, где он бойко торговал пластмассовыми деталями к различным маркам автомобилей…
Из окна Уланов видел, как трое краснолицых мужчин, распаренных после бани, прямо на улице пьют из темных бутылок пиво. У гастронома выстроилась длинная очередь, наверное, сосиски выбросили. Накинув на плечи куртку, Уланов вышел на площадку. Замкнул дверь на два замка, рысью спустился с третьего этажа вниз. Небо низкое, пасмурное, под ногами слякоть, того и гляди опять дождь со снегом посыплется сверху. Вдоль тротуаров поблескивают лужи, прохожие держатся ближе к зданиям: машины, проносящиеся мимо, могут обдать грязными брызгами. Длинноухая серая собачонка сгорбилась у каменной тумбы и тоскливо смотрела на прохожих. Судя по всему, бездомная, даже ошейника нет. Увидев Николая, подняла голову, заелозила грязным хвостом по асфальту. «Свой свояка видит издалека…» — мрачно усмехнулся про себя Уланов. И впрямь, собачонка затрусила вслед за ним. Правда, на почтительном расстоянии. Опытный песик, знает, что можно и пинка схлопотать. Впрочем, Николай ко всем живым тварям относился доброжелательно. У животных, в отличие от человека, коварства и подлости нет.
Зайдя в будку телефона-автомата, опустил двухкопеечную монету в прорезь и набрал номер. Длинные гудки, наконец, чуть глуховатый недовольный голос Ларисы:
— Я слушаю. Але, але!
Он промолчал.
— Коля, это ты?
Сейчас бросит трубку. А что ей сказать? «Лариса, я тебя хочу»…
— Ну, хорошо, черт с тобой, я сейчас выйду. Где ты?
— Рядом, — улыбаясь, ответил он и насадил на рычаг черную трубку.
Собачонка подошла и, задрав лохматую голову со смышлеными глазами, посмотрела на него.
— Голодный, песик? — подобрел Уланов. — Сейчас что-нибудь придумаем!
Перешел дорогу и нырнул в гастроном, что размещался в полуподвальном помещении. Вскоре вернулся с куском вареной колбасы, про которую в газетах писали, что она колбасой и не пахнет. Однако бездомный песик с аппетитом сожрал стограммовый кусок, облизался и уверенно ткнулся влажным холодным носом в ладонь Николая. Вроде бы и глаза у него стали повеселее. Одно ухо в самом низу обкусано. Не иначе как на собачьей свадьбе…
Пивоварова жила на Разъезжей, неподалеку от комиссионного магазина «Мебель». Уланов минут пятнадцать пялился на обшарпанную дверь парадной, прежде чем оттуда вышла Лариса. Она была в короткой кожаной куртке и клетчатых брюках, широких в бедрах и сужающихся книзу. На ногах белые сапожки с блестящими пряжками. Вроде бы и прическа другая. Раньше длинные каштановые волосы свободно спускались на плечи, а теперь завязаны на затылке в пышный узел. Странная эта современная мода! У куртки широченные плечи с подкрылками, брюки мужские. Издали и не поймешь, девушка это или парень.
— Привет, — сказала Лариса и, зорко оглянувшись по сторонам, подставила щеку для поцелуя. Николай, нагнувшись, поцеловал, ощутив тонкий аромат духов и хорошего крема — А ты, Коля, настырный!
— Ты меня заинтриговала, — ответил он — За кого ты выходишь замуж? За жулика или нового советского бизнесмена?
В серых чуть выпуклых глазах девушки что-то мелькнуло, напомаженные губы тронула улыбка.
— Это ревность или простое любопытство?
— Мне интересно, кто теперь стал героем нашего времени, — сказал Николай. — За кого самые красивые девушки норовят поскорее выскочить замуж?
— Красивые девушки не любят неудачников, — ответила Лариса — Им не светит жить в коммунальной квартире, рассчитывая лишь на одну зарплату мужа-инженера, стоять в длинных очередях за разной ерундой и стирать в ржавой ванне пеленки.
