— О дает! — крикнул ему через костер Хуан.
— Принцесса! — крикнул ему в ответ молодой человек.
— Принцесса! — согласился тот. А Саша продолжала танцевать, подчиняя тело ритму биения сердца, плеску волн, шуму ночного ветра и треску догорающего костра. Ей было необыкновенно просторно и простор этот исходил откуда то из солнечного сплетения и охватывал костер, всех сидящих у него, спящий город вдали и море до горизонта.
На рассвете компания возвращалась домой, последним шел Солнце и нес на руках спящую Сашу.
Дома он уложил ее на кровать, а сам взял свой пакет и шагнул к двери.
— Солнце, — неожиданно позвала его очнувшаяся девушка: — Ты уже уходишь?
— Пора, — ответил он.
— Я тебя увижу в поезде? — спросила Саша, с трудом выговаривая слова.
— Да, — после секундной паузы, пообещал молодой человек.
— Тогда иди, — успокоилась она и закрыла глаза.
— Прощай принцесса, — сказал Солнце, нагнулся над ней, поцеловал и вышел из комнаты.
Солнце поставил у ног канистру, прикурил сигарету и кинул горящую спичку через порог. Внутри дома вспыхнуло и загудело пламя. Молодой человек постоял еще какое то время глядя на огонь, потом перекинул через плечо рюкзак и пошел прочь.
Саша тяжело вздохнула и поднялась в вагон. Прошла в свое купе, села у окна. Вскоре напротив нее плюхнулся взопревший Малой.
— Поехали, — радостно заявил он. Вагон качнулся, лязгнул металл, и мимо окна поплыли южные пейзажи. Скоро в купе Саши с Малым забрела Герда и уселась рядом, выставив на стол бутылку портвейна. Следом подтянулся Скелет, Хуан и Кореец. С общего молчаливого согласия Хуан открыл бутылку и протянул Саше: — Пригуби Принцесса.
Но она не слышала его, она во все глаза смотрела в окно на приближающуюся будку обходчика.
На пороге будки сидел кто-то очень напоминающий силуэтом Солнце. Когда вагон сравнялся с будкой, Саша к своему изумлению поняла, что это он и есть. На мгновение их взгляды встретились, и Саша кивнула ему, а Солнце улыбнулся ей.
Ребята знали эту песню так давно, что каждому было понятно, о чем идет речь. Просто были свободные люди, просто они искали счастья, просто однажды они поняли, что свобода и есть их счастье. Грустно только, что они уже поняли это. Больше не чего было искать.
