Если Святослав Всеволодович унаследовал воинственный нрав своего знаменитого деда Олега Святославича, внука Ярослава Мудрого, то брат его Ярослав весь пошел в отца.
Знала о слабостях своего племянника и Манефа.
Она сразу догадалась, какие желания одолевают Ярослава, когда он будто ненароком коснулся рукой ее бедра еще во время пира. Княгиня милостиво улыбалась Ярославу, как бы поощряя его действовать смелее. Тот, видя ее внимание к нему, даже поцеловал свою тетку, приобняв за плечи. Впрочем, среди подвыпивших гостей обнимались и лобзались многие. Кто-то по-родственному, а иные так выражали свою симпатию какой-нибудь приглянувшейся соседке, во хмелю перейдя меру дозволенного. Благо, по русскому обычаю, мужчины сидели за столами вперемежку с женщинами.
После пира Манефа сама предложила Ярославу закончить разговор, начатый во время застолья. Ярослав без колебаний согласился. Они пришли в укромную светелку, принеся с собой зажженные свечи, и Манефа демонстративно закрыла дверь на засов.
— Чтобы нам не мешали, — с обворожительной улыбкой пояснила она.
Разговор не клеился с самого начала, поскольку Ярослав утерял его суть, одолеваемый похотью. Он ерзал на стуле и шумно вздыхал, пожирая тетку нетерпеливым взглядом. Чего она медлит?
Наконец Ярослав решил действовать сам и, став на колени перед сидящей на стуле Манефой, заголил ей ноги. Вид полных, красивых ног, белизна которых казалась еще более соблазнительной при свете свечей, распалил Ярослава настолько, что он тут же принялся сбрасывать с себя одежды, возбужденно дыша.
— Так ты не ответил на мой вопрос, Ярослав. Пытался ли твой брат Святослав отнять невесту у моего Игоря для своего сына?
— Пытался, да только без толку, — махнул рукой Ярослав и принялся стаскивать с Манефы платье.
Манефа не сопротивлялась: в конце концов, она знала, на что шла.
— Что же ответил Ярослав Осмомысл твоему брату? — допытывалась Манефа в то время, как Ярослав, завалив ее на стол, пытался раздвинуть ей ноги.
— Что ответил?.. То и ответил, что он крест целовал твоему покойному супругу при видоках, а посему… — Ярослав не договорил, соединившись наконец своим мужским естеством с распростертой на столе теткой.
Манефа едва не вскрикнула от боли.
— Полегче, медведь неуклюжий!
— Почаще занимайся этим, белокожая моя, тогда и больно не будет, — усмехнулся Ярослав.
— А ты наезжай время от времени ко мне, так и я привыкну к ласкам твоим, — отозвалась Манефа.
— Ловлю тебя на слове, сладкая моя, — промолвил Ярослав, делая ритмичные движения большим сильным телом.
Манефа давно хотела заловить сластолюбивого Ярослава в свои сети, поскольку знала, что, по родовому обычаю, он преемник своего брата на столе черниговском. Иметь возможность влиять на податливого Ярослава при распределении уделов для своих сыновей — вот к чему втайне стремилась хитрая Манефа. Изображая перед захмелевшим Ярославом сильную страсть, княгиня глядела в будущее своих сыновей, рано оставшихся без отца, не наделившего их волостями. На пасынка Олега Манефа не надеялась, как, впрочем, и на Бога, рассчитывая лишь на свой ум и женские чары.
Вскоре галичане уехали.
Ефросинья, хоть и всплакнула при прощании на плече у брата, не выглядела огорченной, оставаясь в Новгороде-Северском, вдали от родителей. Заботливая свекровь с первого же дня стала для нее второй матерью.
Игорь очень скоро обвыкся с тем, что женат, благо в жизни у него не случилось в связи с этим никаких перемен. Он также жил в своей светелке на мужской половине терема, а его юная жена разместилась в покоях Манефы, которая запретила сыну даже помышлять о наготе Ефросиньи, не говоря уже о том, чтобы тащить ее в постель.
— Не доросла еще Ефросинья до этого, — выговаривала княгиня сыну и грозила пальцем, — да и ты тоже. Супружество супружеством, но и о теле Ефросиньи подумать надо. Коль станет она детей рожать в столь младые годы, то может зачахнуть раньше срока. И дети у юных матерей рождаются слабые.
Игорь не прекословил матери, лишь усмехался в душе. Знала бы про его забавы с Агафьей, небось не усердствовала бы в поучениях.
При первом же тайном свидании вскоре после свадьбы Игорь пылкими признаниями и крепкими объятиями легко доказал Агафье, как ему безразлична Ефросинья и насколько не безразлична ему она. Любовники продолжали свои встречи в укромных уголках терема под покровом ночи либо в предрассветные часы, когда сон одолевает даже чутких собак.
Олег ни о чем не догадывался, поскольку с женой жил недружно и привык к ее постоянной холодности. Служанки Манефы не имели доступа в покои Агафьи. Своих же служанок Агафья меняла столь часто, что, по существу, при ней постоянно находились девушки, не успевшие толком обжиться в княжеских хоромах.
Агафья с такой же легкостью Обманывала свою прислугу, как и нелюбимого мужа.
Но однажды в начале зимы случилось непредвиденное…
Олег был в отлучке, объезжая свои владения по санному пути, творя суд и расправу на местах. Ефросинья лежала с простудой, и Манефа не отходила от нее. Ключница Пелагея отпросилась на несколько дней к родне в Трубчевск.
Игорь и Агафья, решив, что случай им благоприятствует, утратили обычную осторожность.
Изнывающие от страсти любовники проникли в комнатушку Пелагеи, хотя знали, что спальня княгини находится за стенкой. Все происходило при свете дня. Игорь и Агафья поначалу хотели лишь поласкать друг друга без опаски и разойтись до ночи. Однако единение рук и губ пробудило в них столь неудержимое желание вкусить более сильное наслаждение, что они и не заметили, как оказались без одежд на чужой постели.
