Ее лицо стало немного хмурым.
— Я не понимаю. Она не причиняла мне никакого физического вреда. Но…
— Она причинила тебе вред.
Королева очень медленно кивнула.
— Мне пришлось лишить их возможности производить других королев, чтобы они не смогли сместить меня сообща. Это вредит всем нам. Ослабляет нас. По всем правилам, этот мир должен был быть захвачен вордом еще пять лет назад, — она прищурилась и направила взгляд своих фасетчатых глаз на Инвидию. — Ты действовала в мою защиту.
— Вряд ли ты в этом нуждалась, — сказала Инвидия.
— Ты этого не знала.
— Верно.
Королева ворда наклонила голову, внимательно изучая Инвидию. Она приготовилась к неприятному вторжению королевы в сознание, но этого не произошло.
— Тогда зачем? — спросила королева.
— Младшая королева явно не оставила бы меня в живых.
— Ты могла бы избавиться от нас обеих.
Инвидия нахмурилась. Совершенно верно. Обе королевы были так друг на друге сосредоточены, вряд ли они смогли бы среагировать на внезапную атаку Инвидии. Она могла вызвать огонь и уничтожить их обеих.
Но она этого не сделала.
— Ты могла бы сбежать, — сказала королева.
Инвидия едва заметно улыбнулась. Она указала на существо, присосавшееся к ее груди.
— Далеко бы не убежала.
— Да, — сказал ворд. — Тебе больше некуда пойти.
— Верно, — согласилась Инвидия.
— Когда есть что-то общее, — спросила королева, — это подразумевает связь?
Какой-то момент Инвидия обдумывала свой ответ, и вовсе не ради королевы.
— Обычно с этого она начинается.
Ворд взглянул на свои пальцы. Темные когти были испачканы кровью младшей королевы.
— У тебя есть собственные дети?
— Нет.
Королева кивнула.
— Видеть их страдания… неприятно. Любого из них. Я рада, что ты сейчас не расстроена чем-то подобным.
Она подняла голову, расправила плечи, выпрямила спину, зеркально копируя Инвидию, и задала ей вопрос:
— Что полагается делать по алеранскому этикету, если ужин был прерван убийством?
Инвидия невольно улыбнулась.
— Возможно, мы должны починить и расставить по местам мебель.
Королева Ворда снова опустила голову.
— Я в этом не разбираюсь.
— Когда умерла моя мать, отец отдал меня на обучение сразу всем лучшим ремесленникам города по очереди. Я думаю, главным образом для того, чтобы избавиться от меня. — Она встала и стала рассматривать сломанный стол, разбросанные обломки. — Иди сюда. Научиться этому сложнее, чем летать или вызывать огонь. Я покажу тебе.
Они только успели снова сесть за отремонтированный стол, как свистящие, переливчатые крики тревоги восковых пауков наполнили воздух.
Королева тут же вскочила, широко распахнув глаза. С минуту она стояла совершенно неподвижно, затем прошипела:
— Незваные гости. Множество. Приближаются.
Инвидия следом за Королевой вышла на улицу, в лунную ночь, на слабо светящейся кроуч, покрывающий всё вокруг огромного улья.
Королева начала спускаться по склону, шагая быстро и спокойно, а тревожные трели продолжали раздаваться повсюду.
Потом Инвидия услышала ни на что не похожий сердитый, высокий, жужжащий звук.
Она почувствовала, как существо на её груди забеспокоилось, зашевелив многочисленными конечностями и причиняя такую жгучую боль, огнём охватившую тело, что перехватило дыхание.
Ей с трудом удавалось идти в тени королевы не спотыкаясь, в итоге пришлось положить руку на нож и с помощью фурии металла приглушить боль, чтобы продолжить путь.
Они подошли к широкому водоему, расположенному в центре пологой долины. Он был не более фута в глубину и около двадцати — в ширину.
Мелководье кишело личинками берущих.
В центре водоема стоял человек.
Он был высок — по крайней мере на полголовы выше шести футов. На нем были безукоризненно сияющие доспехи.
У него были темные волосы, по-солдатски коротко подстриженные, как и его борода, а глаза у него были ярко зелеными.
На его лице были явно видны шрамы, и на нем они больше смотрелись как боевые награды, в дополнение к красному плащу, закрепленному к доспехам с помощью сине-красного орла — герба Дома Гаев.
Инвидия почувствовала, как резко втягивает в себя воздух.
— Кто? — спросила королева.
— Он… он выглядит как… — Септимус. За исключением глаз, мужчина в центре водоема был практически точной копией ее бывшего жениха. Но это не мог быть он. — Октавиан, — в итоге сказала она, практически прорычав это слово. — Должно быть, это Гай Октавиан.
Королева ворда выпустила когти, с тихим, тошнотворно-тягучим звуком.
Водный образ был полноцветным, что говорило о прекрасном владении водной фурией. Значит, щенок все-таки стал волком.
Странные жужжащие звуки продолжали доноситься, и Инвидия видела, как что-то тревожит водное изображение — разлетались мелкие брызги воды, словно мальчишка бросал в нее камни.
Инвидия призвала фурию ветра, чтобы замедлить изображение предметов и более четко сфокусироваться на них. При близком рассмотрении, они были похожи на шершней.
Ну, конечно, это были не шершни, но выглядели такими же до безобразия быстрыми и бесспорно угрожающими.
Их тела были длиннее и украшены двумя комплектами крыльев, они летали по идеально прямым линиям быстрее, чем любой шершень.
Она увидела, как один из псевдошершней атаковал водный образ, выгнув вперед брюшко и обнажая блестящее зазубренное жало из хитина ворда длиной с указательный палец Инвидии.
Он с выплеском силы ударил в водный образ и, кувыркаясь, вылетел с другой стороны, чтобы оглушенным свалиться в воду.
Инвидия вздрогнула. Дюжины, если не сотни тварей роем вылетали из неприметных наростов кроуча.
— Достаточно, — сказала королева, поднимая руку, и налеты резко прекратились. Жужжащий гул смолк, как и верещание восковых пауков, и наступила тишина. По поверхности бассейна пошла рябь, когда тысячи личинок берущих набросились на тела оцепеневших шершней.
Королева в тишине уставилась на изображение, шли минуты.
— Он копирует нас, — прошипела королева.
— Он понимает, почему мы выбрали именно такой способ появления, — ответила Инвидия.
Она взглянула на лежащую ниже долину, с помощью заклинательства приблизив вид следующего бассейна с личинками. Образ Октавиана также присутствовал и там.
— Он намеревается, также как и мы, послать сообщение всей Алере.
— Он настолько силен? — требовательно спросила королева.
— Похоже на то.
— Ты говорила мне, что его таланты довольно скромны.
— Похоже, я ошибалась, — проговорила Инвидия.
Королева недовольно поморщилась и уставилась на изображение.
Мгновение спустя, он, наконец-то, заговорил. Голос Октавиана был звучным, густым баритоном, выражение лица спокойным, поза уверенной и твердой.
— Привествую вас, алеранцы, свободные и граждане. Я Октавиан, сын Септимуса, бывшего сыном Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры. Я вернулся из своего путешествия в Канию и собираюсь защитить свой дом и свой народ.
Королева ворда издала вибрирующее шипение, абсолютно нечеловеческий звук.
— Появление ворда нанесло нам тяжкую травму, — продолжал Октавиан. — Мы скорбим о погибших, о захваченых городах, об уничтоженых домах и нарушеном жизненном укладе. Вы уже знаете, что противник завладел Алерой Империей. Вы знаете, что все большие города по-прежнему находятся под угрозой неизбежного нападения, если не осаждены уже. Вы знаете, что ворд отрезал десяткам тысяч алеранцев пути к спасению. Вы знаете, что кроуч растет, чтобы поглотить все, что мы знаем, и все, чем мы являемся.
Внезапно в глазах Октавиана полыхнуло пламя.
— Но есть и то, о чём вы не знаете. Вы не знаете, что Легионы городов Защитной стены объединились с собравшимися из других городов в самое большое, самое опытное, закалённое в боях войско, подобного которому ещё не было в истории нашего народа. Вы не знаете, что каждый Рыцарь и Гражданин Империи встали плечом к плечу, чтобы бороться с этой угрозой, под руководством моего брата, Гая Аквитейна Аттиса. Вы не знаете, что эта война не только не закончена — она ещё не началась.
На протяжении двух тысяч лет наши люди работали, воевали, проливали кровь и умирали, чтобы обеспечить безопасность наших домов и семей. На протяжении двух тысяч лет мы трудились, выживали и побеждали. На протяжении двух тысяч лет Легионы защищали нас, как щит и меч против тех, кто хочет уничтожить нас.
Октавиан вздёрнул голову, его взгляд стал твёрже камня, а выражение лица — спокойным и строгим, как гранитные горы.
— Легионы — по-прежнему наш меч! Они — по-прежнему наш щит! И они будут защищать нас от этой угрозы, поскольку они способны сражаться. Через тысячу лет, когда нынешние события станут историей, этот период люди будут называть самым ужасным в нашей эпохе. И через тысячу лет они всё равно будут помнить о нашей доблести, о нашей силе. Они будут знать, что дом Гаев отдавал свои жизни и проливал кровь, воевал с мечом и фуриями против этого врага, и что вся Алера пошла в бой вместе с нами! Они будут знать, что мы алеранцы! И что эта земля — наша!
Всплеск эмоций захлестнул Инвидию. Он был настолько сильным, что она упала на одно колено. Величие и надежда, ужас и ярость — все сплелось в один клубок и было неотделимо друг от друга.
Она старалась усилить магию металла, чтобы притупить воздействие эмоций, как вдруг в каком-то тусклом, затуманеном уголке ее сознания возникла мысль, что волна, захлеснувшая ее, пришла со стороны маленького покоренного стедгольда.
