— Я прошу вас проявить благоразумие, алеранцы. Я предлагаю вам мир. Я предлагаю вам безопасность. Пусть раздор между нами закончится. Ваши лидеры не защитят вас. Ваши Легионы полегли напрасно. Миллионы жизней были потеряны напрасно. Пусть это закончится.
— Я делаю вам это предложение. Любой алеранец, который желает уйти под мою защиту должен сделать следующее: невооруженным прийти в любую часть мира, находящуюся под моей защитой. Перевяжите лентой из зеленого сукна свою руку. Это будет сигналом моим детям, что вы подчинились естественному ходу жизни. Вы будете накормлены, получите помощь и будете доставлены в места безопасности, свободы и мира.
Ничто не нарушало тишину.
Кровавые вороны, подумал Тави. Это гениально.
— Не отбросите свое неразумное желание продолжить конфликт, и вы не оставите мне иного выбора.
Она подняла руки, накидывая капюшон, вновь скрывший ее чуждую красоту. Ее голос упал до тихого, спокойного, невыразительного шепота.
— Я приду за вами.
Тави попытался унять охватившую его дрожь. Макс даже не пытался.
— Передайте соседям. Передайте вашим друзьям. Передайте всем, кто не был здесь и не видел, как ворд предлагает вам мир и защиту.
Воцарилась тишина. Никто не двигался.
Макс спросил, очень тихо:
— Мир и защиту. Думаешь, она всерьез?
— Без детей, — прошептал в ответ Тави. — Удушение убивает медленнее, чем чистый укол — но делает это так же верно.
— Ты даже не почувствуешь, как тебя не станет, — ответил Макс.
— По крайней мере, я знаю почему, — сказал Тави.
— Что «почему»?
— Королева ворда содержит стедгольд с пленными алеранцами, недалеко от Алера Империи. Как животных в зверинце. Это эксперимент, посмотреть как все будет работать.
Макс уставился на него.
— Откуда ты это знаешь?
— Государственная тайна.
Макс скорчил гримасу:
— Если все слышали это, во всей Алере… Тави, ты понимаешь, что люди будут слишком напуганы, чтобы что-то делать?
— Понимаю.
— Дезертирство или сдача в плен даже части наших людей может погубить нас. Мы на грани.
— Вот почему она и делает это. Я говорил — это нападение, Макс.
Варг всматривался в Тави сощуренными глазами, его уши насторожились. Каним был достаточно близко, чтобы услышать даже их приглушенные голоса.
— Что мы собираемся со всем этим делать? — вздохнул Макс. — Вороны, посмотри на них.
Все, канимы и алеранцы смотрели на изображение королевы ворда. Их страх и неуверенность наполнили воздух, как густой дым.
— Тавар, — внезапно прорычал Варг, — твой шлем.
Тави взглянуд на канима, затем стянул свой шлем и передал его Варгу.
Канимский Мастер Войны запрыгнул на невысокое каменное ограждение бассейна со шлемом в руках. Он прошел по неглубокой воде, пока не остановился перед образом королевы ворда.
Махнув шлемом по горизонтальной дуге, он зачерпнул воду, образовывавшую покрытую капюшоном голову королевы ворда, обезглавив водяной образ.
Потом запрокинул голову и единым глотком осушил шлем.
Варг вытянулся во все свои девять футов роста перед тем, как взреветь, его низкий голос бросал вызов самому водному волшебству.
— Я ЕЩЕ НЕ НАПИЛСЯ!
Его меч взвизгнул, покидая ножны, когда Варг вскинул его над головой и повернулся к воинам-канимам.
— КТО ВЫПЬЕТ СО МНОЙ?
Тысячи глаз сосредоточились на Мастере Войны. Тишина стала чем-то хрупким и прозрачным, чем-то, что было на грани разрушения.
Страх, гнев, отчаяние наполнили воздух, как пугающий, порывистый ветер, предвещающий шторм или водоворот, кружащий пловца.
Тави очнулся и рванулся вперед, чтобы встать рядом с Варгом. Его подбитые гвоздями сапоги поцокали по камню ограждения и подняли брызги при движении сквозь воду.
Он забрал шлем из лап Варга, зачерпнул водяное сердце образа королевы Ворда и сделал глубокий глоток.
Сталь заскрежетала о сталь, когда десять тысяч мечей покинули ножны. Внезапный, яростный рев канимов сотряс воздух с такой силой, что вода в бассейне затанцевала и запрыгала, как под сильнейшим штормовым ливнем.
Созданные водным волшебством фигуры не могли сохранить свою целостность под действием такой разрушительной силы и со всплеском опали в бассейны, разбитые яростным совместным ревом Канимов и алеранцев.
Тави присоединился к ним, крича в бессловесном гневе и вытянув свой меч, поднимая его вверх.
Шторм приветственных криков Канимов усилился вдвое, заставляя пластины лорики Тави дрожжать и дребезжать друг о друга, складываясь в громоподобное скандирование: «ВАРГ! ТАВАР! ВАРГ! ТАВАР!»
Тави и Варг отсалютовали друг другу по-канимски, затем он развернулся и направился обратно к лошади. Он оседлал нервно пританцовывающее животное, подозвал Макса и второго стражника.
Пока они выезжали из лагеря канимов, толпа продолжала скандировать его канимское имя, расступаясь перед ними, словно море брони из мечей, клыков и ярости.
Тави послал своего коня в галоп и направился обратно в лагерь Первого Алеранского.
— Что мы собираемся делать? — спросил Макс, пока они ехали.
— То же, что и всегда, когда враг атакует нас, — сказал Тави. Он показал зубы в волчьем оскале. — Мы дадим сдачи.
Инвидия вошла в огромное, куполообразное сооружение, где королева ворда обедала, и, как всегда, содрогнулась.
Стены состояли из слабосветящегося зеленого кроуча. Всюду были воронки и холмики кроуча, распадающиеся на абстрактные фигуры, прекрасные и отталкивающие одновременно.
Потолок простирался в пятидесяти футах над головой, и Инвидия могла бы использовать обширное пространство под ним для обучения полету.
Паукообразные создания, хранители, копошились на кроуче, их многоногие прозрачные тела терялись в окружающем свечении стен, пола и потолка.
Если хранитель не двигался, можно было споткнуться об него, так хорошо они сливались с массивной конструкцией.
Тысячи созданий роились здесь, беспрепятственно карабкаясь по стенам и через перекрытия в постоянном и раздражающем движении.
В центре купола располагался старинный стол из банкетного зала Верховного Лорда Цереса, вокруг которого были расставлены стулья.
Это была массивная конструкция из родезийского дуба, покрытая витиеватой резьбой, подарок прадеду нынешнего Верховного Лорда.
Полкогорты легионеров могло расположиться вдоль него, и никто не услышал бы стука их закованных в броню плеч друг о друга.
Королева ворда сидела на одном конце стола, ее руки были аккуратно сложены на скатерти. Грязная, ни разу не стиранная скатерть была покрыта пятнами лишь великим фуриям ведомых жидкостей.
Королева сделала бледной рукой жест, приглашающий сесть слева от нее.
Обычное место Инвидии было по правую руку королевы.
Если Инвидия по каким-то причинам была заменена, она понимала, что будет мало шансов покинуть купол живой.
Она подавила желание облизнуть губы и сосредоточилась на своем теле, не позволяя своему сердцу биться быстрее, коже — покрыться холодным потом и зрачкам — суживаться.
Спокойствие. Она должна оставаться спокойной, уверенной, осведомленной и, главное — полезной.
Ворд не знает такой вещи, как отставка. Если не считать отставкой быть заживо погребенной и переваренной кроучем.
Инвидия пересекла зал, отталкивая ногой со своего пути медленно двигающихся хранителей, и села рядом с королевой.
Она должна пережить эту трапезу. Как всегда, выжить.
— Добрый вечер.
Какое-то время Королева молчала, уставившись на стол, ее чужеродные глаза ничего не выражали. Затем она сказала:
— Объясни жесты, которые используют алеранцы, чтобы выказать уважение своим начальникам.
— В каком смысле? — спросила Инвидия.
— Солдаты делают так, — сказала Королева, поднеся кулак к своему сердцу и затем снова его опустив. — Граждане гнут поясницы. Супруги прижимаются друг к другу губами.
— Последнее является не совсем жестом уважения, — сказала Инвидия, — а вот остальные — да. Они являются признанием статуса другого человека. Такое признание считается необходимым и подобающим в устое общества.
Королева медленно кивнула.
— Это жесты подчинения.
На этот раз Инвидия вскинула бровь.
— Я никогда не считала их таковыми. Однако, это является правильным описанием, хотя и неполным.
Королева обратила свои встревоженные глаза на Инвидию.
— В каком смысле неполное?
Прежде чем сказать, Инвидия обдумала свой ответ.
— Жесты почтения и уважения являются чем-то большим, нежели простое признание главенства другого. Согласно данному жесту, лицо, принимающее его, так же принимает на себя обязательства.
— Какие?
— Защищать и содействовать лицу, оказывающему данный жест.
Королева прищурила глаза.
— Тот, кто обладает наибольшей силой, не имеет обязательств ни перед кем.
Инвидия покачала головой.
— Не важно, насколько может быть могущественна отдельная личность, она только часть большего целого. Жесты уважения — это взаимное признание этого факта — что и дающий, и принимающий — часть чего-то большего, чем они, и у каждого своя роль в этом целом.
Королева ворда нахмурилась.
— Это признание нужно для структуры. Для порядка. То, что хорошо для всех, то что должно быть — будет. Это значит, что часть признает такой порядок.
Инвидия пожала плечами.
— В основном да. Многие алеранцы не задумываются так глубоко о смысле этих жестов. Это просто часть того, как работает общество.
— И если этот жест не сделан — то что тогда?
— Конфликт, — ответила Инвидия. В зависимости от персоны, которая была оскорблена, может быть самый широкий спектр последствий — от ответного оскорбления до тюремного заключения или вызова на дуэль.
— Правосудие через поединок? — спросила королева.
— Да, — ответила Инвидия.
— Право силы выше закона. Это выглядит как противоречие идеалам алеранского общественного строя.
— Лишь на первый взгляд. Дело в том, что некоторые алеранцы являются гораздо более могущественными, в прямом и переносном смысле, чем почти все остальные. Попытка добиться от таких личностей определённого поведения любым открытым предписанием может привести к столь же открытому конфликту, в результате которого многие люди могут пострадать.
Королева на минуту задумалась.
— Таким образом, неписаные правила используются, чтобы избегать таких ситуаций. Те, кто слабее, предпочитают пойти на мелкие уступки, чтобы не провоцировать прямую конфронтацию с тем, кто превосходит силой. В свою очередь обладатели великой мощи должны учитывать возможность прямого конфликта с кем-то, кто является равным им по силе, до принятия решения.
— Совершенно верно, — ответила Инвидия. — И самый безопасный способ улаживать конфликты заключается в принципе равенства всех перед законом. Те, кто слишком часто игнорируют закон, предпочитая поединок чести, становятся изгоями в обществе и рискуют, что другой гражданин возьмёт дело в свои руки.
Королева сложила руки на столе и кивнула, соглашаясь:
— Хотя среди Ворда редко используются косвенные средства разрешения конфликта.
Инвидия нахмурилась.
— Я не представляю, как у вашего рода может возникнуть любой внутренний конфликт.
На лице королевы промелькнуло что-то похожее на выражение огорчения и досады.
— Это случается редко.
Затем она выпрямилась, откашлялась — фальшивый звук, насколько Инвидия могла сказать, она никогда раньше так не делала — и спросила:
— Как прошел день?
Это был сигнал к началу ритуала обеда. Хотя она учавствовала в нем неоднократно, от этого Инвидия не стала чувствовать себя более комфортно.
Она вежливо ответила и некоторое время поддерживала пустой, приятный разговор с королевой, пока восковые пауки, хранители, подносили к столу тарелки, чашки и приборы.
Стройные ряды похожего на насекомых ворда взбирались по ножкам стола, накрывая для королевы и Инвидии…
… и для кого-то, кто очевидно займет место по правую руку от королевы. Незанятый стул и накрытый столовый прибор раздражали.
Инвидия скрыла свою реакцию, повернувшись рассмотреть последних восковых пауков, несущих несолько накрытых блюд и бутылку цересского вина.
Инвидия откупорила бутылку и налила вино в бокал королевы, затем себе. Потом она обратила взор на бокал перед пустующим местом.
— Наливай, — сказала королева. — Я пригласила гостя.
Инвидия так и сделала. Затем она начала открывать блюда.
На каждой тарелке ровным квадратом лежал кроуч. Каждый едва заметно отличался от предыдущего.
Один выглядел так, словно его запекли в печи — весьма неудачно. Края были черными и жесткими. Поверхность другого была обсыпана сахаром.
Третий был украшен желатиновой глазурью и выложен спелой вишней. Четвертый был покрыт тем, что когда-то было плавленным сыром — но он был сожжен до темно коричневого.
Инвидия нарезала каждый кусок на четыре части, затем начала выкладывать на тарелку Королевы по порции с каждой тарелки. После этого, то же самое она положила себе.
— И нашему гостю, — пробормотала Королева.
Инвидия покорно наполнила третью тарелку.
— Для кого мы устраиваем прием?
— Мы не устраиваем прием, — ответила Королева. — Мы потребляем пищу в группе.
Инвидия склонила голову.
— Тогда кто будет нашим компаньоном?
Королева сузила свои фасетчатые глаза, остались видны лишь черные щелки. Она уставилась на огромный, длинный стол и произнесла:
— А вот и она.
Инвидия повернула голову, чтобы взглянуть на гостя, вошедшего под светящийся зеленым купол.
Это была вторая королева.
У нее была такая же внешность, что и у Королевы. Действительно, она могла бы быть ее сестрой-близнецом — молодая женщина, немного старше подростка, с длинными белыми волосами и такими же мерцающими глазами.
На этом сходство заканчивалось. Более молодая Королева прошла с чужеродной грацией, даже не пытаясь сымитировать движения человека.
Она была совершенно нага, ее бледная кожа была покрыта какой-то переливающейся зеленой слизью.
Младшая Королева прошествовала к столу и остановилась в нескольких футах, уставившись на свою мать.
Королева указала на пустой стул.
— Садись.
Младшая Королева села. Через стол она посмотрела на Инвидию немигающими глазами.
— Это мое дитя. Она новорожденная, — сказала Королева. Она повернулась к молодой Королеве. — Ешь.
Какой-то момент молодая Короева рассматривала еду. Затем она схватила голой рукой кусок и сунула его в рот.
Королева хмурясь наблюдала за этим поведением. Затем она взяла вилку и с ее помощью начала отламывать небольшие кусочки, медленно поедая их.
Инвидия последовала примеру старшей Королевы и ела так же.
Еда была… «омерзительной» — слово было настолько далеко от истины, что казалось несоответствующим.
Инвидии пришлось научиться есть кроуч. Существо, поддерживавшее ее жизнь, нуждалось в том, чтобы она употребляла кроуч.
Она была поражена, что на вкус он может быть еще хуже. Ворд не имел никакого понятия о готовке. Сама идея была для них чуждой.
В результате, не стоило ожидать, что они будут делать это хорошо — но в этот вечер они совершили не что иное, как злодеяние.
Она как можно аккуратнее проглотила еду. Старшая Королева спокойно ела.
Молодая Королева закончила есть в течение двух минут и сидела, уставившись на них, ее эмоции было невозможно определить.
Затем, молодая Королева повернулась к своей матери.
— Зачем?
— Мы потребляем вместе пищу.
— Зачем?
— Потому что, это может сделать нас сильнее.
Какой-то момент молодая Королева обдумывала это. Затем спросила:
— Как?
— Создав между нами связь.
— Связь, — молодая Королева медленно моргнула. — Что, есть нужда в ограничении движений?
— Не физическая связь, — сказала ее мать. — Символическая, ментальная привязанность. Чувство родства.
Молодая королева обдумывала это несколько секунд.
— Такие вещи силу не повысят.
— Существует нечто большее, чем физическая сила.
Молодая Королева склонила голову. Она уставилась на свою мать, а затем, обескураженно, на Инвидию.
Алеранская женщина почувствовала внезапное тяжелое, агрессивное давление сознания молодой Королевы, посягающего на ее мысли.
— Что это за существо?
— Средство для достижения цели.
— Она чужая.
— Нужная.
Голос молодой Королевы повысился.
— Она чужая.
— Нужная, — повторила старшая Королева.
Молодая Королева снова замолчала. Затем, сохраняя все те же эмоции, она произнесла:
— Ты — дефективная.
Казалось, будто гигантский стол взорвался. Осколки, некоторые из которых были шести дюймов в длину и ужасно острые, разлетелись, словно стрелы.
Инвидия инстинктивно отшатнулась и едва успела подставить свое защищенное хитином плечо, закрыв себя от летящего шипа, который мог вонзиться ей в глаз.
Звук настолько давил на барабанные перепонки Инвидии, что одна из них лопнула от высокочастотных, громогласных воплей и криков.
Она вскрикнула от боли и соскочила со стула, подальше от стола, по ходу движения черпая скорость фурий ветра; охваченная странным изменением чувства времени, растянувшим мгновения в секунды, секунды в моменты. Только так она могла увидеть происходящее.
Королевы ворда бились на смерть.
Даже с помощью фурий воздуха, Инвидия едва могла проследить за их движениями.
Мелькали черные когти. Летели удары.
Выпады превратились в двадцатифутовые прыжки, закончившиеся на ближайшей стене, прильнув к ней, две королевы продолжили свое сражение, подпрыгивая и взбегая вверх по куполу, словно пара сцепившихся пауков.
Взгляд Инвидии метнулся к разбитому столу. От него остались щепки.
Рваная борозда прошла через один из углов, где молодая королева бросилась вперед, прорываясь сквозь стол из прочной древисины, словно тот был не большей преградой, чем сугроб мягкого снега.
Инвидия с трудом могла вообразить требовавшиеся для этого гигантские силы и сосредоточенность — у создания, появившегося на свет, казалось, менее часа назад.
Но какой бы быстрой и ужасающей молодая королева ни была, со второй ей не сравниться.
Если когти доставали старшую королеву, от ее, казалось бы, мягкой плоти сыпались искры, отражая атаку. Но когда ранили младшую королеву, ее плоть разрывалась, и зеленовато-коричневая кровь струилась тонкими дугами.
Королевы ворда вели свою крутящуюся, карабкающуюся и скачущую дуэль с такой стремительностью, что их трудно было различить, не то что вмешаться, и Инвидия отметила, что отслеживает движения просто, чтобы знать, когда ей нужно будет отпрыгнуть в сторону.
А потом старшая королева допустила промах. Она поскользнулась на крови молодой королевы и на долю секуды потеряла равновесие.
У молодой королевы не было времени, чтобы приблизиться на расстояние смертельного удара, но его хватило метнуться за спину старшей королевы и ухватить ткань темной мантии.
Вращательным движением она обернула мантию вокруг горла старшей королевы и откинулась назад, рванув обеими, хрупкими на вид, руками ткань, затягивая ее как удавку на шее матери.
Королева-мать выгнулась дугой, сопротивляясь душащей ткани, выражение ее лица оставалось спокойным, тогда как взгляд темных глаз ощутимой тяжестью пал на Инвидию.
Алеранка смотрела ей в глаза пару бесконечных секунд, прежде чем, кивнув, выпрямилась, подняла руку и усилием воли и магии заставила воздух в носу, во рту и легких молодой королевы сгуститься в почти жидкую массу.
Реакция была молниеносной. Молодая королева билась и корчилась во внезапной агонии, все еще отчаянно вцепившись в скрученную мантию.
Старшая королева разорвала ее ударом когтей, вырываясь на свободу, повернулась и полудюжиной плавных беспощадных движений вспорола торс молодой королевы от горла до живота, попутно выдрав внутренности.
Это было сделано спокойно, и было больше похоже на работу опытного человека со скотобойни, нежели на неоднозначный исход сражения.
Безжизненное тело молодой королевы рухнуло на пол. Старшая королева не оставила ни единого шанса. Она расчленила ее четкими, отточенными движениями.
Затем она повернулась, словно ничего не произошло, и направилась обратно к столу. Ее стул остался на месте, хотя стол был разгромлен.
Королева села и уставилась в пустоту перед собой.
Инвидия медленно подошла к своему месту, подняла стул и села. Какое-то время они обе молчали.
— Ты не ранена? — наконец спросила Инвидия.
Королева открыла рот, а затем сделала то, чего Инвидия прежде не наблюдала. Она начала колебаться.
— Моя дочь, — сказала королева, она говорила почти шепотом. — Двадцать седьмая, с момента возвращения на берег Алеры.
Инвидия нахмурилась.
— Двадцать седьмая…?
— Часть нашей природы… — Ворд вздрогнул. — Каждой королеве необходимо оставаться обособленной. Нетронутой. Не запятнав себя контактами с другими существами. Любую королеву, выказавшую признаки порочности нужно сместить. Пару лет назад мои младшие королевы начали постоянно пытаться убрать меня.
