— Геннадий Денисович просит вас зайти, — приблизилась она к Валентине.
У медсестры был приятный мягкий голос и грациозные движения.
«Тебе бы в Бежаровской труппе танцевать, а не уколы делать!» — подумала Валандра и, поблагодарив девушку, вышла из палаты.
— Как наши дела? — Катерина наклонилась к Алискеру, но в ее продолговатых ореховых глазах застыла настороженность.
— Неплохо, — ответил Мамедов.
— Это ваша…
— … начальница, а что?
— Начальница? — Катерина недоверчиво посмотрела на Алискера.
— Пришла проведать меня, травма-то у меня производственная. Мы как раз обсуждали с ней, на какую материальную компенсацию могу я рассчитывать… — улыбнулся он, сгорая от нетерпения перейти на «ты».
— Все-то вы шутите, — кокетливо улыбнулась кареглазая медсестра, поправляя подушку Алискера.
— А вот ко мне почему-то такого внимания нет… — с наигранной обидой в голосе произнес седоволосой грузный мужчина, — и Майя тоже все норовит лишний раз Алискеру подушку поправить…
В палате раздался дружный смех. Нежные щечки Катерины заметно порозовели.
— Павел Сергеевич, — укоризненно обратилась она к нему, — имейте совесть, когда вы только к нам поступили, мы ежечасно интересовались вашим самочувствием.
— Значит, я вам надоел? — не унимался Павел Сергеевич, — «кто на новенького»?
— Кстати, Павел Сергеевич, завтра готовьтесь к рентгену, — строго сказала медсестра.
— А чего мне готовиться? Я человек бывалый!
— Ну ладно, отдыхайте, — она посмотрела на Алискера.
— А может, мы на «ты» перейдем? — предложил Мамедов, которому не давали покоя красивые глаза Катерины.
— Не знаю, — она пожала плечами и, одновременно смущенно и многообещающе улыбнувшись, направилась к выходу.
В дверях она столкнулась с Валандрой.
— Что говорит Геннадий Денисович? — обратился Алискер к подсевшей к нему Валандре.
— Говорит, что, возможно, у тебя будут пункцию брать…
— Это не больно? — наигранно жалобным голосом спросил Мамедов.
— Перестань дурака валять, — Валандра строго посмотрела на него, — сотрясение у тебя нешуточное!
— Сколько я здесь пробуду? — озабоченно спросил сразу посерьезневший Мамедов.
— Сколько положено, шестьдесят дней минимум. Рука твоя опасений не внушает, а вот… — Вершнина лукаво улыбнулась, — твое впечатлительное сердечко…
— Валентина Андреевна, опять вы за свое!
— Ладно, ладно, я же вижу, не слепая. Симпатичная сестричка… Я бы на твоем месте радовалась возможности провети здесь пару месяцев!
— С Катей я мог бы встретиться и в другой обстановке…
— Окей, — миролюбиво завершила Валандра свою ироническую экзекуцию. — Возвращаюсь к теме. С Беспаловой все более-менее ясно, а вот с Рыбаковой…
— Что с ней? — нетерпеливо спросил Мамедов.
— Помнишь, я тебе рассказывала, что в рынке к нам с Виктором девица одна подбегала?
— Помощи у него просила?
— Так вот, эта девица — Рыбакова. Валентиныч с Колей добыли несколько фотографий, я и узнала Рыбакову.
— Ну и совпадение! Если б мы тогда знали!
— Если б кто-нибудь из нас будущее умел предсказывать! — усмехнулась Вершинина. — Вот посмотри.
Валандра достала из портфеля прозрачную папку, расстегнула кнопки и протянула Мамедову фото.
— А это кто? — указал он глазами на стоящую в обнимку с Рыбаковой высокую эффектную брюнетку.
— Вкус у тебя есть… — опять поддела Алискера Валандра, — переверни.
На обороте фото Визирь вслух прочитал:«Оля плюс Маша…»
— Беспалова?
— Она самая. Яркая девушка, а?
— Ничего… А где вы взяли эти фото? — положив цветные глянцевые картонки на простынь рядом с собой, Алискер перебирал их, поднося то одну, то другую к глазам.
— Ты действительно ничего не помнишь?
— Помню, что куда-то собирался… Вы сказали, что в меня самосвал въехал?
— Это не было случайностью. Кто-то не хочет, чтобы мы вели расследование.
— Думаете, это может повториться?
— Запросто. Вот только кто станет новой жертвой?… — мрачно произнесла она.
— Так вы говорите, что я тогда к Ганке ехал?
— Да. Вы должны были сделать обыск в квартире Рыбаковой. Именно при обыске Ганке и Антонов обнаружили эти фотографии и бланк «Тарасовмонтаж». Там и работает Рыбакова.
— А это кто? — Алискер указал на кудрявую брюнетку в ярко-синем батнике и черных кожаных «дудочках», переходящих у щиколоток в небольшой клеш.
— Тоже недурна. «…все как на подбор, с ними дядька-Черномор»!
— Манекенщица?
— Нет. Жуков Женя сказал, что видел ее всего один раз. На эту вечеринку ее якобы Беспалова пригласила. Анжелой зовут. У Рыбаковой нашей приятель есть, работает с ней в одной конторе.
— «Тарасовмонтаж»?
— Да. Я сегодня туда Толкушкина отправила. Он мне, кстати, звонил, когда я к тебе ехала. Сообщил, что разговаривал с двумя секретаршами. Тридцатого апреля и четвертого мая Рыбакова работала как обычно. Беспалова довольно регулярно навещала Рыбакову в конторе. Отношения у них были далеко не идиллические, на какой-то вечеринке они публично разругались, но потом вроде бы помирились.
— Из-за чего же они поссорились?
— Зависть, если верить Ларошфуко, еще непримиримее, чем ненависть. А Рыбакова завидовала удачливости Беспаловой. Подумай сам, обе приехали из Красногвардейска, так сказать, покорять областной центр. Одна — на ведущих ролях в модельном агентстве, мужики вокруг вьются, деньги повалили, квартиру сменила… Другая живет все в той же комнате, работает в конторе, каких тыщи…
— Рыбакова ведь тоже хотела попробовать себя в модельном бизнесе. Тем более… Одной повезло, а другой, мягко говоря, не очень.
— А приятель Рыбаковой?
— Бодров. Его на месте не оказалось, Толкушкин взял его адрес.
— А вам не кажется, что если бы Беспалова кому-то захотела довериться, то этим человеком, судя по всему, должна была бы быть Рыбакова?
— Хочешь сказать, что…
Лежащий на столе в окружении бананов, апельсинов и цветных упаковок сотовый отчаянно запиликал.
— Вершинина слушает, — Валандра поднесла трубку к уху.
— Это Мещеряков, — в голосе Михаил Анатольевича сквозило беспокойство, — срочно приезжай.
— Что случилось? — Вершинина почувствовала, как у нее холодеют пальцы рук.
— Дело — дрянь, но это не телефонный разговор. Я тебя жду, — глухо прорычал шеф.
— Миша, ты можешь хоть в двух словах объяснить?
— Звонил Трофимов. Слышала про такого? Хочет встретиться с тобой, в общем — запахло жареным…
— Ясно. Через пятнадцать минут буду.
Вершнинина нажала на кнопку «отбой» и обратила к Алискеру взволнованное лицо.
— Что случилось? — встревожился Мамедов.
— Троша хочет меня видеть.
— И что вы думаете об этом? — в черных глазах Алискера появился лихорадочный блеск.
— Думаю, что все это неспроста… Сдается мне, что ты здесь оказался как раз благодаря ему.
— Вы считаете, что это он охотится за пленкой?
— Похоже на то…
— Мне кажется, что вам не стоит встречаться с ним наедине! — забыв о боли, Мамедов привстал.
— Работа у меня такая, — улыбнулась Валандра, поднимаясь со стула.
— Я серьезно…
— Отставить! Твое дело сейчас — выздоравливать. Завтра ребята тебя навестят. Ну, до скорого!
Вершинина взяла портфель и направилась к выходу. На душе скребли кошки. Не то, что она боялась встречи с Трошей, просто все это было как-то неожиданно.
Мещеряков ждал ее в своем кабинете, меряя нервными шагами одну и ту же диагональ от правого окна до высокого офисного шкафа.
— Садись, — тоном не терпящим возражением произнес он, как только Вершинина появилась на пороге.
— Теперь-то ты можешь рассказать поподробнее… — Валандру начинало раздражать это маятниковое хождение туда-сюда, служившее симптомом охватившего шефа беспокойства.
— Да что тут рассказывать! — в сердцах махнул он рукой, — так я и знал…
Мещеряков наконец остановился и теперь стоял у сейфа, лихорадочно скобля рукой свой тройной подбородок. Его дряблые щеки при этом желеобразно подрагивали.
— Ну и вляпались! А день так хорошо начинался! Выпили с тобой по рюмашке, погутарили…
Похоже, невозмутимое молчание Валандры действовало Анатоличу на нервы не меньше, чем ей — его суетливые движения и дурацкие восклицания, потому что, бросив на нее свирепый взгляд, он заорал:
— Да что ты как в рот воды набрала?!
— А что мне делать, если ты заладил одно и то же:«дело пахнет керосином, вляпались?!» Я что-то, Миша, не замечала за тобой такой импульсивности…
Вершинина не удержалась от усмешки.
— Смеешься?! — окончательно взбесился Мещеряков.
— Миша, ты не в органах, говори потише, на меня твой ор не действует.
— Я как чувствовал, что не сулит нам это дело ничего хорошего — одни неприятности! — Михаил Анатольевич опять начал ходить туда-сюда. — Черт бы побрал этого Дыкина!
— Ты невзлюбил мэра только за то, чо он прямо ко мне обратился?
— Да пошел он на…
Мещеряков с размаха плюхнулся в кресло, достал из лежащей на столе пачки «Мальбро» сигарету, из кармана мятого пиджака — зажигалку и закурил. Вершинина безмолвно наблюдала за ним.
— Ты сказал, что Троша хочет со мной встретиться. Где и когда?
— Он еще звонить будет. Ни о чем конкретно я с ним не договаривался. Ты что же это, на самом деле собираешься с ним базарить? — как бы спохватился Мещеряков.
— Ну он же со мной хочет пообщаться… — скромно заметила Валандра.
— Что-то все лично с тобой теперь хотят иметь дело! — с обидой в голосе воскликнул он, — и чиновники, и мафиози…
— Так ты только из-за этого так волнуешься? — саркастически усмехнулась Валентина. — Это что же, в тебе, Миша, твое уязвленное самолюбие говорит? А я решила, что ты за меня беспокоишься…
— За тебя-я-я! — ухмыльнулся он. — В первую очередь я об общих наших интересах пекусь, о фирме, поняла?
— Поняла, — удрученно сказала Валандра и тоже закурила.
— Ты не представляешь, с какими тузами Троша дружит!
— Он не сказал тебе, что ему от нас нужно? Ох, прости, от меня? — ехидно добавила Валандра.
— От меня-я-я! — передразнил ее Михаил Анатольевич, — Если что — нам всем не сдобровать!
— Троша угрожал?
— Пока нет, но я-то знаю, что из всего этого может получиться…
— Неужели он такой всесильный?
— Наивная! Да ты знаешь, какие связи у него в обладминистрации?! Прикроют нашу лавочку — никто и глазом моргнуть не успеет, — Мещеряков выпустил дым в потолок и с какой-то враждебностью уставился на Вершинину. — Ах да, я и забыл, у тебя же тоже в обладминистрации все схвачено!
— Сколько злой иронии! Живи ты, Миша, в древнем Риме, Ювеналу бы нечего было делать, он бы захлебнулся в твоей ядовитой слюне! — Вершинина демонстративно поднялась с кресла и направилась к двери.
— Стой, черт возьми! Я тебя не отпускал! — взревел Мещеряков.
— Слушай, Миша, я, конечно, понимаю, как ты своим «Кайзером» дорожишь, но и я не лыком шита, и у меня тоже гордость имеется…
— Ну, это уж я знаю! — перебил Валандру Михаил Анатольевич.
— С Трошей я сама разберусь. Как только завершу это дело, подам заявление, — спокойным голосом сказала Вершинина, хотя ее бледное лицо и слегка подрагивающие руки выдавали внутреннее напряжение.
— Разберешься?! С Трошей?! — водянистые глаза Мещерякова полезли из орбит. — Попробуй. Только постарайся меня в свои разборки не впутывать! И если хочешь знать, — Михаил Анатольевич с трудом перевел дыхание, — расследование твое накроется медным тазом, помяни мое слово!
Вершинина скептически пожала плечами.
— Мания величия, Валентина, — такая же болезнь, как и все прочие, ее лечить надо, — съязвил он, — а увольнением меня не пугай — пуганый уже!
— Это все? — Валандра недовольно поджала губы.
— Кстати, где ты собираешься с Трофимовым встречаться?
— В своем кабинете.
— Ты что, с ума сошла?! Не хватало мне… — опешил Мещеряков.
— А что же мне к нему на хату прикажешь ехать? — вызывающе спросила нахмурившаяся Вершинина. — Встречи-то он жаждет, пусть сам ко мне и приезжает!
— Ты совсем рехнулась!
— В твоих устах, Миша, это звучит как комплимент! Или ты думал, — поставила она руки в боки, — я перед этим дерьмом на колени встану, расследование прекращу?! Ты что же, предлагаешь мне своим людям сказать: ребята, дело оставляем, дядя Троша запретил?! Троша охотится за негативами, я уверена, что это именно он заказал их фотографу, которого провел на вечеринку. Пленка нужна ему, чтобы оказывать давление на Дыкина. Ты, значит, Миша, согласен жить по указке какого-то отребья, так что ли? И хочешь, чтобы и я так жила, посапывала в тряпочку?!
— Все! — вскочивший с кресла Мещеряков вытянул вперед скрещенные руки в испуганно-отмахивающемся жесте. — Делай что хочешь, но меня не вмешивай, ясно?!
— Ясно, — Вершинина хлопнула дверью.
Спустившись в свой кабинет, она рухнула в кресло и несколько минут сидела, пытаясь собраться с мыслями.
«Конечно, Мещеряков напуган, поэтому и завелся так, но мне-то от этого не легче. По-другому он вел себя, когда впереди двадцать кусков замаячили. Что-то дядя Миша наш в конец издергался. Никакого самообладания! И это он, с которого я всегда пример брала, когда дело заходило о необходимости держать себя в руках!
Троша, Троша… Уж не зарвалась ли ты, Валентина? Не сражаешься ли ты с ветряными мельницами? Пафос — пафосом, благородство, конечно, вещь прекрасная, но и голову на плечах надо иметь. Противника недооценивать нельзя. Ну надо же, — опять подумала она о Мещерякове, — сам завелся и меня взбаламутил, черт бы его побрал! Нет, чтобы спокойно и сообща все обсудить, стратегию и тактику выработать, мозгами раскинуть, так он орет, как циклоп раненый!
И в школу не успела заскочить! Софья Марковна недовольна будет…»
В эту минуту зазвонил телефон. «Троша!» — подумала Вершинина, внутренне собираясь. Но каково же было ее изумление, когда в трубке она услышала похожий на звон бубенца голос Оксаны Цой.
— Валентина Андреевна?
— Слушаю тебя, Оксана.
— Когда мы разговаривали с вами в агентстве, я не сказала вам одну важную вещь…
— Какую же? — Валентина вся обратилась в слух.
— Помните, вы спрашивали, видели ли мы Рыбакову после смерти Беспаловой?
— Помню и что же?
— А потом я еще сказала, что мы виделись с ней в прокуратуре, когда с нас показания снимали?
— Да, да. Ближе к делу, Оксана. Что ты мне хотела сказать? — нетерпеливо проговорила Валандра.
— Ну так вот, шестого мая я Жукову решила позвонить… Его дома не была, а трубку взяла Рыбакова. Я спросила ее, что она у Жукова в его отсутствие делает. Она мне ответила, что просто так, по старой дружбе к нему наведалась, а Женька, мол, вышел ненадолго и скоро придет.
— Значит, шестого числа Ольга была в гостях у Жукова? — задумчиво произнесла Вершинина. — А во сколько ты звонила?
— Часов в девять утра, а что?
— «Кто ходит в гости по утрам…» — усмехнулась Валандра. — А что же ты сразу об этом не сказала?
— Да не знаю, там же Женька был… Я думала, может, ему неприятно будет… — неуверенным голосом произнесла Оксана.
— Больше ничего не забыла?
— Нет. Это, правда, важно, то, что я вам сообщила?
— Ты даже не представляешь, как! Спасибо тебе огромное! Если что — звони.
— Хорошо.
— Постой-ка, ты мне адрес Жукова не дашь?
— Улица Девятого мая, дом тринадцать, квартира семь.
— Мерси. С кем он живет?
— Раньше — с матерью, теперь один.
— А где же его мать? — поинтересовалась Валентина Андреевна.
— С каким-то мужиком сошлась, живет у него.
— Понятно. Вот что, ты Жукову не говори, что адрес мне дала, хорошо?
— Ладно.
Вершинина повесила трубку, достала из пачки последнюю сигарету и прикурила от «дракоши».
«Интересная ситуация! Почему Жуков и словом не обмолвился о визите Рыбаковой? Забыл? Непохоже… Может, его Ольга просила никому не говорить об этом? Но почему такая скрытность? Охота за ней тогда уже началась… Знал ли Жуков о том, что Рыбакову преследуют какие-то молодчики?
