- На Ваське. Кожевенная линия, если тебе это о чем-то говорит. Вообще-то это территория завода, который давно закрыт и разрушается потихоньку. Но административное здание там такой красоты, что закачаешься. На втором этаже сохранились первозданные интерьеры, в которых даже кино снимали. И «Шагал-Малевич» Митты, и «Матильду» скандальную, и «Анну Каренину» Соловьева. Там дом Вронского был. Вот скажи мне, Брусницына, ты разве можешь отказаться увидеть дом Вронского?

- Не могу, - засмеялась Катя. - Нет, все-таки какое ты чудо, Милка! И как ты только этих Брусницыных нашла?

- Ну, положим, нашла не я, а один очень близкий мне человек, - загадочно сказала Милена. - Вообще-то это памятник федерального значения, только до него никому дела нет, поэтому он разрушается прямо на глазах. Между прочим, туда сейчас фотосессии не пускают и экскурсии тоже, но Влад договорился. Так что, Брусницына, это уникальный шанс, зацени.

- А кто это - Влад? - спросила Катя, когда они уже забрали с подземного паркинга машину - маленький, юркий, ярко-красный «Фольксваген-Жук».

По фотографиям в Инстаграме Катя знала, что раньше у Милены был «БМВ», большой, тяжелый, основательный, но надо было признать, что стильная маленькая машинка подруге очень шла.

- Это мой молодой человек, - Милена озорно улыбнулась и тряхнула своими тщательно уложенными волосами. - Он из очень богатой семьи. Они владеют ювелирным домом, для которого мы завтра и проводим фотосессию. Мы с ним познакомились на одном из показов, и он загорелся, чтобы моделью для их новой коллекции была именно я.

- У вас с ним серьезно?

Милена засмеялась, ловко встраиваясь в поток идущих по Лиговке машин.

- Катька, с тебя можно с ума сойти, честное слово. У нас с ним роман. Очень красивый. С букетами, шампанским и ужином на питерских крышах. Причем все это - и шампанское, и цветы, и ужины - очень дорогое. Еще у нас секс, от которого он дуреет, а я нет. И именно это обстоятельство заставляет меня думать, что замуж я за него вряд ли пойду.

- А он зовет? - Кате вдруг стало обидно за неизвестного ей Влада.

Милена снова вздохнула.

- Кать, ты просто бронтозавр какой-то. Если я захочу, то позовет, куда денется. Но я не хочу.

- А машину эту тебе он подарил?

- А, эту… Нет. То есть да, это машина его сестры. Она сейчас в Англии учится, так что ей пока без надобности, а я свою машину продала, осталась временно без колес, вот он и дал попользоваться.

- А почему продала?

- Ка-а-а-ать, - теперь уже в голосе Милены звучала легкая укоризна. - Зачем люди продают машины? Поменять решила. И вообще это неинтересно. Давай, рассказывай, как ты живешь.

Рассказывать было решительно нечего. Ну, живет она в бабушкиной квартире, в которой никак не соберется сделать ремонт. Ну, ходит каждый день на работу. Ну, дежурит ночами, чтобы заработать побольше.

В свободное время читает книги, смотрит фильмы, научилась вышивать крестиком. Пожалуй, и все.

- Катька, как можно так жить? - В голосе Милены звучал неприкрытый ужас. - Это же тоска серая. Если бы я так одну неделю провела, то с крыши бы спрыгнула. А ты годами в этой мгле обитаешь. Неужели тебе не хочется, чтобы за окнами Нью-Йорк с высоты пятидесятого этажа…

- Хочется, - кивнула Катя. - Конечно, хочется. Но я совершенно спокойно воспринимаю тот факт, что никогда в моей жизни этого не будет.

- А в моей будет, - в голосе Милены вдруг послышались близкие слезы, Катя внимательно посмотрела на подругу, но та уже полностью овладела собой. - Обязательно будет. Все, вылезай, приехали.

В двухкомнатной квартире, старой, запущенной, с кое-как сделанным косметическим ремонтом, было темно, пыльно и сильно захламлено. Вдоль узкого коридора стояли какие-то узлы и коробки, об одну из которых Катя сильно стукнулась, зашипела, заскакала на одной ноге, потирая ушибленную вторую.

- Милка, ну как ты в таком бардаке живешь?

- Да некогда мне убирать. При моем ритме жизни, то съемки, то поездки, вернешься домой в три часа ночи - и спать, в полдень вскочишь, а уже бежать пора.

- Ну, давай, пока я здесь, я тебе генеральную уборку сделаю, - со вздохом предложила Катя. - На какое-то время хватит.

- Ага, а потом снова приедешь. - Милена уже скинула свой красный пуховик, сунула его, не глядя, в какой-то угол и теперь махала Кате рукой с порога кухни. - Да брось ты, Катька, все равно я отсюда съезжаю.

- Куда? - удивилась Катя. - Другую квартиру снимаешь? А зачем, тебе же так этот район нравился.

Подруга замялась, но на самую малость, на долю секунды, не больше.

- Да нет, я квартиру себе купила.

- Ух ты, так это же здорово, ты теперь настоящая петербурженка будешь. Покажешь?

- Что?

- Квартиру новую, балда.

- Не, Кать, она на самом краю Питера, в одном из новых районов. Далеко тащиться. Да и ремонт там идет. К Новому году обещали закончить, вот я потихоньку вещи и собираю. Чтобы потом не сразу. Все, я варю кофе, раздевайся уже, заботушка.

Теперь в голосе подруги сквозило раздражение, и Катя привычно почувствовала себя нескладной обузой. Она скинула свой немаркий пуховичок, пристроила его на вешалку, положила рядом рюкзачок, который носила вместо сумки, закатила в угол чемодан, старый, потрепанный, но удобный.