В Иерусалиме я наконец попробовал себя и в прозе (одним из жанров которой как раз и является автобиографический очерк).
На далеком Севере
Бродит рыба-кит,
А за ней на сейнере
Ходят рыбаки.
Но нет кита, ну нет кита,
Ну нет кита, не видно.
Вот беда, вот беда.
Ну до чего ж обидно!
Как-то ночкой черною
Вышел капитан
И в трубу подзорную
Ищет он кита:
«Нет кита, ну нет кита.
Ну нет кита, не видно.
Вот беда, вот беда.
Ну до чего ж обидно!»
Как-то юнга Дудочкин
Бросил в море лот,
И на эту удочку
Клюнул кашалот.
Вот и кит, но что за вид:
Только ребра видно.
Фу, какой — худой такой!
Ну до чего ж обидно!..
На далеком Севере
Бродит рыба-кит,
А за ней на сейнере
Ходят рыбаки.
Губы окаянные.
Думы потаенные,
Бестолковая любовь.
Головка забубённая!..
Всё вы, губы, помните,
Всё вы, думы, знаете.
До чего ж вы мое сердце
Этим огорчаете!
Позову я голубя.
Позову я сизого,
Пошлю дролечке письмо —
И мы начнем все сызнова!..
Красотки, вот и мы, кавалергарды!
Наши палаши
Чудо хороши!
Ужасны мы в бою, как леопарды!
Грудь вперед.
Баки расчеши!
Кавалергарды мы и кавалеры:
Зря не будем врать —
Вам не устоять.
Графини, герцогини, королевы —
Всё одно.
Нам не привыкать!
В бою, в любви — нигде мы не бежали.
Боже сохрани!
Боже сохрани?
Уж если мы падем в пылу батальи, —
То, слава богу. Ляжем не одни…
Выступаем справа по три
Весело, весело!
Палаши вынимаем
Наголо, наголо!
Враг бежал, без боя взяли мы село:
Parbleu!
Но где же здесь вино?
Генерал-аншеф Раевский сам сидит на взгорье.
Держит в правой ручке первой степени Егорья.
Говорит он: «Слушайте, что я вам скажу:
Кто храбрее в русском войске, того награжу!»
Генерал-аншеф Раевский зовет командиров:
«Что-то я не вижу моих славных бомбардиров!»
Командиры отвечают, сами все дрожат:
«Бомбардиры у трактиру пьяные лежат!»
Генерал-аншеф Раевский сам сидит серчает,
До своей особы никого не допущает.
Говорит он адъютанту: «Мать твою ядрить!
Бомбардирам у трактиру сена постелить!»
Драгун побьет улана.
Гусар побьет драгуна.
Гусара гренадер штыком достанет.
А мы заправим трубочки,
А мы направим пушечки:
А ну, ребята, пли!
Господь нас не оставит…
Хорошо идти фрегату
По проливу Каттегату —
Ветер никогда
Не заполощет паруса.
А в проливе Скагерраке
Волны, скалы, буераки
И чудовищные раки.
Просто дыбом волоса!
А в проливе Лаперуза
Есть огромная медуза.
Капитаны помнят.
Сколько было с ней возни.
А на дальней Амазонке,
На прелестной Амазонке
Есть такие амазонки, —
Просто черт меня возьми!
Если хочется кому-то
Маринованного спрута,
Значит, ждет его Калькутта
Или порт Бордо.
А бутылку Эль-Мадейро,
Что ценой в один крузейро.
Кроме Рио-де-Жанейро,
Не найдет нигде никто!
Я прошел довольно рано
Все четыре океана,
От пролива Магеллана
До Па-де-Кале.
От Канберры до Сантьяго
Скажет вам любой бродяга.
Что такого капитана
Больше нету на земле!
Чудное море!
Черное море!
О, этот блеск плюс плеск
Близкой волны!
Мы окунулись раз
В Черное море
И оказались.
Точно негры, черны.
О, это счастье
Разнузданной лени!
Возьмите всё, всё, всё.
Всё у меня.
Только оставьте мне
Капельку тени.
Холодного пива
И горячего дня.
О, это пиво!
О, эти вина!
О, эта ча-ча, чача —
Шум в голове…
Мы недовыпили
И половину —
Значит, остаток
Дотянем в Москве.
О, это море!
О, эти пляжи!
О, этот зной, зной, зной,
Зной да вода!..
На самолете
Иль в экипаже —
Но ведь нельзя же
Не вернуться сюда!
Негаданно-нечаянно
Пришла пора дороги дальней.
Давай, дружок, отчаливай.
Канат отвязывай причальный!
Гудит норд-ост,
Не видно звезд.
Угрюмы небеса, —
И все ж, друзья, не поминайте лихом.
Поднимаю паруса!
Фантастика-романтика,
Наверно, в этом виновата.
Антарктика, Атлантика
Зовут, зовут ребят куда-то.
Гудит норд-ост.
Не видно звезд.
Угрюмы небеса, —
И всё ж, друзья, не поминайте лихом.
Поднимаю паруса!
Подумай, друг, а может быть.
Не надо в море торопиться:
На берегу спокойней жить.
Чего на месте не сидится?
Смотри, какой
Гудит прибой.
Угрюмы небеса…
И всё ж, друзья, не поминайте лихом:
Поднимаю паруса!
Пусть без обеда оставит нас мама.
Пусть на экраны выйдет новое кино.
Пускай «Торпедо», пускай «Динамо»,
Какое «Динамо» — нам все равно!
Улетай, улетай в путь-дорогу!
Ничего, что овраг на твоем пути:
У автомобиля есть мотор и крылья —
Лети!
Четыре канавы, тридцать три ямы.
Сорок восемь тыщ перепуганных собак.
Надо направо, а мы летим прямо,
А мы летим прямо, а там — буерак!
Если ты весел и если не весел.
Если с грустью глядишь ты в окно,
Если тебе не сидится на месте.
Тебе тогда надо только одно:
Улетай, улетай в путь-дорогу!
Ничего, что овраг на твоем пути.
У автомобиля есть мотор и крылья —
Лети!
Ой как хорошо, хоть песню пой —
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Ах, до чего ж я весел, до чего мил,
До чего ж я мил и до чего весел!
А причины нету никакой…
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!
Говорят, что мир без песен пресен.
Не грусти, друг мой милый.
Спой со мной, лучше спой!
Не грусти, что ты, что ты.
Позабудь про заботы.
Спой — и все пройдет.
Ты только спой!
Мне весь день одно трубит жена —
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля —
«Ах, почему ты весел? Почему мил?
Почему ты мил и почему весел?»
Мне весь день мешает петь она:
«Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля.
Неужели мир без песен пресен?»
Все поют — ишак поет, петух:
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
Говорят, без песен пресен мир.
Говорят, что мир без песен пресен.
Ну а я за них пою за двух:
Тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля!
До чего ж я весел! До чего мил!
Не грусти, друг мой милый.
Спой со мной, лучше спой!
Не грусти, что ты, что ты.
Позабудь про заботы.
Спой — и все пройдет.
Ты только спой!
Спой — и даже если нету
Ни таланту, ни фальцету,
И, пока не разберутся,
Все соседи разбегутся,
И лишь мартовские кошки
Будут слушать на окошке, —
Все равно, как можешь, так и пой!
