Капитан Беринг
Открыл наш дикий берег —
Что за чудо-капитан!
И в этот берег дикий
Стучит волною Тихий,
Ужасно тихий океан.
Подо мной глубина —
Пять километров до дна.
Пять километров и двадцать пять акул…
А волна до небес
Раскачала МРС,
Но никто из нас, никто не потонул.
Подношу к свету
Последнюю галету
И делю на семь персон.
А «Беломора» нету,
И спичек тоже нету,
Зато селедки двадцать тонн.
Если ты смелый,
Ходи да дело делай,
А акулу позабудь!
А если ты не смелый.
Молись, чтоб был ты целый.
Тогда спокойно кончишь путь.
Тук-тук-тук, мотор стучит,
А по воде бычок бежит.
Старается.
Едет-едет, ковыляет.
Носом воду ковыряет.
Упирается.
Едет-едет, волны пашет,
А помощник чуть не пляшет
В рубке у руля:
— Только бессердечной рыбе
Хорошо на мертвой зыби!
Капитан, скоро ли земля?
На далеком на просторе
Сто домов стоит на море.
Кажется,
Вот пройдем еще немножко,
И под ними наша «кошка»
Вдруг окажется.
Наш бычок домой вернется,
И помощник улыбнется
В рубке у руля:
— Только бессердечной рыбе
Хорошо на мертвой зыби!
Капитан, скоро ли земля?
Вон бараки, вон палатка,
Там Анапка, там Анапка,
Там она.
Тарахтит мотор в горячке,
Но теперь уж в этой качке
На собственный мотив
Не страшна волна.
Палуба качается.
Над нею разливается
Лишь песенка моя:
— Только бессердечной рыбе
Хорошо на мертвой зыби!
Капитан, скоро ли земля?
Капитан, вот она — земля!
Пятнадцать двадцать девять, —
Отчаянный жучок[1],
И что б мы стали делать,
Кабы ты нам, милый, не помог?
Олег машину врубит, —
Машина тук да тук, —
Марсель на вахту вступит,
И жук, наш друг, уж тут как тут,
И только разбегается волна…
Начхать тебе на повод,
Куда тащить кого, —
Плашкоут так плашкоут.
Да хотя б Долгова самого.
С похмелья Саня встанет, —
Машина тук да тук, —
Петрович в карту глянет,
И жук, наш друг, уж тут как тут,
И только разбегается волна,
И только брызги по ветру летят…
Гляжу и удивляюсь.
Понять не могу, ей-ей,
Как, шторма не пугаясь.
Так и скачет этот воробей.
Одна волна подкинет,
Аж сердце — тук да тук,
Другая в жопу двинет,
И жук, наш друг, уж тут как тут.
На собственный мотив
И только разбегается волна,
И только брызги по ветру летят,
И только плачет девушка одна…
Пятнадцать-двадцать девять —
Счастливого пути!
Пусть камень не заденет
Твоё днище, Господи прости!
Пройдёт сентябрь-октябрь, —
Машина тук да тук, —
Потом ноябрь-декабрь, —
И жук, наш друг, уж тут как тут,
И только разбегается волна,
И только брызги по ветру летят,
И только плачет девушка одна,
И даже не одна, а все подряд!
И только разбегается волна!..
Камчаточка моя, Анапочка моя!
Кривые берега твои мне снятся и мерещатся.
Далекие края.
Студеные моря —
Как вспомнятся, так сердце затрепещется.
Трепещется, трепещется…
Приехал я в Москву,
Шикарно здесь живу:
Автобусы, троллейбусы.
Кафе, кино, такси, метро,
И теплые моря, и близкие края.
А все-таки, по-моему, совсем не то.
Совсем не то. совсем не то…
А там сейчас, поди,
И слякоть, и дожди,
И люди там от ветра ходят прячутся и ежатся.
Далёко-далеко,
Ужасно нелегко,
Так что же мне. чего же мне тревожиться?..
Камчаточка моя,
Анапочка моя!..
Я сел однажды в медный таз
Без весел и руля,
И переплыть Па-де-Кале
На нем решился я.
Ведь на подобном корабле
Через пролив Па-де-Кале
Никто не плавал до меня.
Я вмиг озяб, я вмиг промок.
Пропал весь мой порыв…
Прости мне. Господи, мой заскок.
Но пусть я останусь жив!
То таз на мне, то я на нем.
Уж я не помню, кто на ком.
Но переплыли мы пролив.
И вот — сенсация! На стенку лезет пресса:
— Впервые в мире! Герой прогресса!
Без весел и руля!
Представьте себе — он плыл в тазу,
При этом — ни в одном глазу!
Сенсация! И в центре — я!
Я тут же продал медный таз
За тысячу монет
И перепродал свой рассказ
В тысячу газет.
Есть дом в кредит и в банке счет.
Кругом почет — чего еще?
На всех консервах мой портрет!
Мой медный таз попал и в ТАСС,
На самый последний лист.
Под рубрикою «Их мораль»
И подпись: «Журналист».
Но, несмотря на злобный треп,
В Москве я пожил, как набоб,
Под рубрикою «Интурист»!
Мужчины просят только одно — виски «Медный таз».
Все дамы носят только одно — клипсы «Медный таз».
Весь мир танцует только одно — танго «Медный таз»
Под самый модный медный джаз!
Но время шло, и шум иссяк,
И в банке счет — увы!
Семья бранится так и сяк,
И нет уж той любви.
Друзья пьют виски с содовой
И требуют: «Ещё давай!
Ещё на чём-нибудь плыви!»
Уж я не знаю, как мне быть.
У всех одно в башке:
— В тазу теперь не модно плыть —
Вот если б в дуршлаге!
Хотя игра не стоит свеч:
Дуршлаг ведь может и потечь.
Попробуй на ночном горшке!
И вот сенсация, на стенку лезет пресса:
— Впервые в мире! Герой прогресса!
Давайте сюда кино!
И я плыву как идиот,
И подо мной горшок плывет,
И мы вот-вот пойдем на дно…
— Послушайте вы ходите за мною по пятам!
— Ну да. А что?
— Вы глаз с меня не сводите, я что — картинка вам?
— Ну да. А что?
— Вы вечно караулите меня на нашей улице…
— Ну да. А что?
— «Ну да, а что, ну да, а что» — заладил, словно дятел!
— Ну да. А что?
— Это вы тогда собаку притащили для меня?
— А что? Ну, я.
— Это вы ко мне в окошко запустили воробья?
— А что? Ну, я.
— А то, что целый день потом гонялся пес за воробьем!
— Да? И что?
— Они удрали, но сперва пустили мебель на дрова!
— Фью-ю… Да ну?!
Что ж поделать, это глупо, очевидно,
Но зато ведь видно — отчего.
— Да, но как-то несолидно,
И вам должно быть стыдно!
— Ну да, еще чего!
Ведь я все это делаю по крайней мере год!
— Ну, да. И что?
— И вам все это нравится, а не наоборот…
— Ну, да. И что?
— А то, что это, значит, для меня не ерунда.
— Ну, да. И что?
— «Ну, да и что, ну, да и что» — чего вы придираетесь?
Скажите — да или нет?
— Ну, да!!!
— Ля-ля-ля!.. А что?
По дороге скачет Вилли-Билли Джон.
Скачет рысью, едет шагом, пижон.
И на той дороге Вилли-Билли Джон
Подобрал подкову — это
Значит, он нашёл удачу.
Вилли-Билли Джон, не лови ворон,
Ты прибей свою подкову над порогом:
Будешь богатым, Вилли,
Будешь женатым. Билли,
Перестанешь шляться по дорогам.
Перестанешь шляться по дорогам, Джон!
Вот и стал богатым Вилли-Билли Джон:
«Кадиллак» стоит в конюшне его.
Вот и стал женатым Вилли-Билли Джон,
И его старушка Дженни
Экономит каждый пенни.
Вилли-Билли Джон крутит граммофон,
А душа его в печали и тревоге…
Что же такое, Вилли?
Что же с тобою, Билли?
Ты опять мечтаешь о дороге?
Ты опять мечтаешь о дороге, Джон!
И однажды ночью Вилли-Билли Джон
Оседлал коня и выехал вон.
И пошел-поехал Вилли-Билли Джон,
Ехал, ехал, плелся, плелся, —
Вдруг споткнулся и уперся…
Вилли-Билли Джон, конь твой захромал.
Он скакать не может по степным дорогам.
Где же подкова, Вилли?
Где же подкова. Билли?
А она прибита над порогом!
А она прибита над порогом, Джон!
А она прибита над порогом, Вилли!
А она прибита над порогом, Билли!
А она прибита над порогом, Джон!
Я спокоен, я спокоен, как спокоен я!
Это просто чудо, как спокоен!
Убивай меня из пушки, изводи под корень —
Из себя не выведешь меня!
Меня ласкает Аргентина ленивой волною,
Мне назначает «Мулен Руж» по ночам рандеву, —
И я прошу вас — не стучите, я вам не открою,
И умоляю — не звоните, я шнур оборву!
Я доволен, я доволен, всем доволен я.
Это просто чудо: всем доволен!
Пусть я буду безобразен, беден, бледен, болен —
Все равно доволен буду я!
Надену белую панаму, панаму, панаму.
Поеду на Копакабану — гавану куплю,
И я прошу вас — не надейтесь, я ждать вас не стану,
И умоляю — успокойтесь, я вас не люблю!
Какая чудная погода, не так ли, милорды?
Ну, как у вас идут дела? Как ваш стул? Как семья?
И я надеюсь, вы спокойны. Спокойны и тверды.
Хотя на свете никого нет спокойней, чем я.
Я спокоен!!!
«Соловей мой, соловей…»
Вот так иногда пела дома я.
На кухне посудой звеня.
И вот мои родители
И старая знакомая
Собрались
И смотрят на меня:
— Ишь, — говорят, —
Молчишь?! — говорят. —
А ну-ка, спой-ка.
Уж больно ты скромна!
— Ой, не буду, не буду, не буду.
Вон вас сколько,
А я одна!
«Соловей мой, соловей…»
Сурово кивнула знакомая,
И вот через день поутру
Зовет меня огромная
Комиссия приемная
И смотрит,
И я на них смотрю.
— Ну, что ж, — говорят, —
Споёшь? — говорят. —
А ну-ка, спой-ка.
Вниманье, тишина!
— Ой, не буду, не буду, не буду.
Вон вас сколько,
А я одна!
«Соловей мой, соловей…»
Сурово кивнула комиссия,
И вот я на сцене стою,
А зрителей-то, зрителей —
Да это же немыслимо!
И смотрят,
И ждут, когда спою.
— Вот, — говорят. —
Щас споёт! — говорят,
И как только
Настала тишина:
— Ой, не буду, не буду, не буду,
Вон вас сколько,
А я одна!
«Соловей мой, соловей…»
