По моим округлившимся глазам Колин мог бы понять, что ничего такого я не знал, но он на меня и не глянул. Я прикусил губу, чтобы не брякнуть вдруг ничего лишнего. Столько лет меня не посвящали во все эти заковёрные игры…
— Как только Реблек понял, куда клонит синий эрцог, он начал давить на Локьё, выжимая и себе от сделки с совестью лакомый кусок. И вдруг — кинулся на попятную. Локьё так обалдел, что решил посоветоваться со мной. Мы и посоветовались. По всему выходило, что кто-то из дома Аметиста сказал милейшему Бгоро нечто такое про Локьё, что Реблек тут же поджал хвост. Но что? Эрцог не знал, но подыграл, конечно. И я не знал. Но я понимал, Бгоро решил, что у Локьё есть некое оружие против дома Аметиста. Но какое? После смерти Эрзо Локьё здорово подзабросил дела Паска. Неужели всплыло что-то из старых грехов? Я поднял линию наследников Дома и опять наткнулся на этого Агжелина Энека, так похожего на тебя…
Я хотел возразить, что это я на него похож, но Колин не согласился.
— Нет, — сказал он. — Прототип как раз ты. Энек — твоя ухудшенная и слегка поломанная копия. Можешь на досуге сравнить ваши генетические карты. В общем, смотрел я на этого недоделанного наследника, смотрел, и тут меня осенило проверить, а не являлся ли всеми воспеваемый и невинно убиенный Рик Эйбол, внук которого был бы самым верным претендентом на наследство, носителем обоих участков здорового генома?
Дьюп задумался и замолчал.
— И? — рискнул я вернуть его к теме.
— Нет, — он качнул обритой головой. — Носителем он, конечно, не был, но тогда я заметил некоторые другие совпадения в ваших картах. И понял, что если в каком-то банке генов хранится что-то от Рика… Но тут я вспомнил, что НЕ хранится. А вот от его дедушки или прадедушки — запросто. Я покопался и действительно нашёл какого-то двоюродного деда. Потом я добавил в его геном кое-что от тебя, и всё встало на свои места! У Аметиста есть заготовка под наследника. Фальшивый наследник линии Рика Эйбола. Возможно, это даже не клон, а вполне нормально зачатый пацан. Ты им — как кость в горле. Имея твою карту, самоделку спалить легче лёгкого.
— А Локьё знает?
— К сожалению, генкарту дедушки я добывал через него. Он или знает уже, или догадается в самое ближайшее время.
Я покачал головой. Локьё был кем угодно, но не свиньёй, вроде фон Айвина, способной ради политики…
Колин кивнул в такт моим мыслям.
— Сейчас — нет, но тогда, когда он впервые заинтересовался тобой, соблазн был очень велик. Сейчас же, я думаю, что Локьё вообще планирует провести революцию в системе правления Содружеством. Вот только его сыну, Энреку, это совсем не нравится.
— Локьё хочет передать власть сыну? — удивился я. Уж насколько я мало знал историю Содружества, но такого у них раньше точно не было. — Ведь говорили, что это блеф?
— Думаю — нет, — качнул головой Дьюп. — Среди племянников он достойных наследников не видит, зато видит, что трёхвековая система наследования от дяди к племяннику превратила Великие Дома в одну большую кровавую яму. Не думаю, что он блефовал, объявив Энрека наследником. Он хочет этого. И когда военные действия возобновятся… а они возобновятся обязательно, формально передаст ему командование эскадрой (что допустимо по протоколу), а на деле — власть.
Колин, видя, что я совершенно окосел уже от политики, похлопал меня по спине и сказал:
— Ладно, забудь. Вряд ли нам стоит теперь бояться дома Аметиста. Там уверены, что Локьё знает всё, а значит, при его жизни провернуть ничего не удастся. Его жизнь — гарантия твоего покоя. А вот Гендепартамент не утрётся. Твой след потерян, но только на бумаге. Хоть ты у нас и погиб ещё раз…
— А я погиб?
— Ну да, хотелось бы, — усмехнулся Дьюп. — Вот тебе на погоны, — он пришлёпнул мне на здоровое плечо личную карточку. — Это временно. Личность тебе пока подыскивают, но не сидеть же на Кьясне совершенно безродным.
Я распечатал карточку и сунул, чтобы посмотреть что там, в инфопрорезь спецбраслета: «Анджей. Импл-капитан спецона» — вот что значилось на личной номерной идентификационной карте!
Никакой фамилии! Ни-че-го!
Я расхохотался. Так поиздеваться над официальным документом!
Исхудавший до черноты, с красными как у медицинской крысы глазами, Энрек Лоо всё-таки овладел уже зверем в себе.
Он был небрит, мрачен и озлоблен. Полученный в горах Тайэ опыт был пока больше его самого, и иннеркрайта плющило и корёжило.
— Садись куда-нибудь, — буркнул он. — С губернатором надо поговорить.
— А я при чём? — спросил, игнорируя кресло и обнимая Энрека, несмотря на его шипение и ворчание.
Иннеркрайт и на ощупь был словно комок нервов, так он зажал себя.
— Ты же видишь, — буркнул он, отстраняясь. — Я же не могу с людьми. Он начнёт изворачиваться и врать. Я порву эту перекормленную свинью. А потом рвать будет меня!
Энрек отстранился, глаза его лихорадочно блестели.
— Ну, а я-то что сделаю?
— Ты будешь держать меня, если что. Ты же удержишь?
Я с сомнением потряс больной рукой:
— Разве что вырубить сумею.
— Ну хоть так. Не могу я. Рвёт потом от человечины.
— Ладно, бить буду сильно, но аккуратно. Ты лучше скажи, за каким Хэдом ты меня сержанту здешнему сдал? Парень ходит теперь за мной, как привязанный. До туалета дойти не даёт.
Энрек отмахнулся:
— Надо же было кому-то торчать на связи, пока я не прилетел. Кому я мог доверять? Не губернатору же? Ты не бойся, я тебя сдал как нашего особиста, не вашего.
— Да понял я, понял… После того, как Дегир мне начал докладывать. Он так морду кривил, так глаза закатывал…
— Если тебя тяготит должность начальника штаба на время этой поганой эпидемии, я могу на себя взять… Да и положено мне… Раз я уже здесь… — Энрек уселся за приготовленный для него стол и обхватил голову руками.
— Сиди, взиматель, — усмехнулся я. — Ничего меня не тяготит. Я же и есть особист, тем и занимаюсь, что дерьмо разгребаю. Какая разница — ваше или наше? Тем более, я тут так и эдак торчу. Да я и накопал это дерьмо… Хотя… Видят беспамятные, оно само меня накопало.
Энрек тяжело вздохнул, поднимая горбом острые лопатки. Ну он и похудел!
— Что там, на Тайэ? — спросил я.
— На Тайэ — хорошо… — иннеркрайт улыбнулся мечтательно. — Но я-то тут. Отец сказал, что кроме тебя на Кьясне ни одной непорченой головы. А губернатор у нас не только на борусах провинился. Пойдём, шкуру будем снимать.
— Пойдём, — я хлопнул его по фанерной спине. — Да не шарахайся ты от меня. А если проблемы какие, так Колин прилетел два часа назад, если что…
Энрек кивнул. И я уловил на самой границе чувств, как внутри у него завибрировало.
Были у парня проблемы, ой, были…
Губернатор, завидев Энрека, попытался превратиться из хрюшки в табуретку. Видимо, иннеркрайт уже покушался на него. А потом чиновник опознал меня и совсем скис. Он понял, что как-то неправильно повёл себя во всей этой истории.
Колонии в Содружестве пользуются правом независимого протектората. Умеренно независимого.
Долгое время семнадцать провинций Кьясны (тут не самая большая колония, мир считается окраинным, и молодёжь тянется на столичную Джангу), подчинялись территориально удалённому Западному Альянсу. Это зона свободной торговли.
Потом «зелёный» эрцог Симелин потребовал от губернатора колонии, нашего милейшего арестанта, перевести планету под протекторат торгового комитета Джанги. Хэд уж знает, зачем ему это было нужно.
По документам, отосланным по традиции на Домус, Кьясна сменила протекторат. А на деле — всё осталось по-прежнему. Что до недавнего времени было всем глубоко фиолетово.
И вдруг Локьё понадобился литий. На Кьясне очень удобные для разработки месторождения лития.
Командующий обратился к куратору провинций на Джанге, и тут-то дельце и всплыло. Выяснилось, что Кьясна торговому комитету Джанги подчиняется только на бумаге, а чтобы обтяпать это, губернатор пошёл на прямой подкуп уполномоченного по колониям. И Энрека теперь, кроме лития, интересовали всякие неприятные вопросы. Например, кому это всё было выгодно и зачем.
Энрек, общаясь с губернатором, срывался пару раз, но он поддавался тем же трюкам, что и наш дворовый пёс. Первый раз я аккуратно приподнял его, действуя сзади и исподтишка, так, что иннеркрайт не враз врубился, что за сила дёрнула его вверх. А потом просто заговаривал с ним по-лхасски. Тут не слова были важны, а интонация.
