- А чем все закончилось? - спросил Фицборн.
- Об этом источники говорят разное, - ответил Амлапура. - По одним сведениям, она развоплотилась прямо на трупе вождя разбойников, по другим - заняла его место и стала грабить других купцов, а еще говорят, что она передушила все разбойничье племя до последнего ребенка и ушла в дальние степи. А достоверно никто не знает.
- А вы владеете магией? - спросил Фицборн.
- Позвольте дать вам последний совет, шевалье, - ответил Амлапура. - Ваш вопрос бестактен. Всего доброго, шевалье Фицборн, меня ждут неотложные дела. Желаю удачи.
С этими словами виконт Амлапура положил на край стола золотую монету, накинул плащ и покинул таверну. Фицборн проводил его взглядом и ничего не сказал.
- Ваша светлость жрать будет? - спросила официантка.
Услышав вопрос, Фицборн вздрогнул от неожиданности, но быстро овладел собой.
- Да, моя светлость жрать будет, - ответил он. - Свиное колено и полгаллона темного пива.
- Есть только отбивные, картошка и вино, - сказала официантка.
- Тащи что есть, - сказал Фицборн. - И побыстрее, а то моя светлость конкретно проголодалась!
* * *
День выдался жарким и душным. Ближе к вечеру наверняка польет дождь, но до той поры всякий путник чувствует себя как гусь в печке. Шевалье Фицборн не стал исключением. Плащ его, свернутый в скатку, был приторочен к седлу, рядом расположился сложенный камзол. Кружевной воротник Фицборн расстегнул до середины груди, а широкополую шляпу сориентировал по солнцу так, чтобы та давала максимально возможную тень. Ноги в высоких сапогах жутко потели, надо было еще позавчера портянки перемотать. Не зря мудрецы говорят, что на гигиене экономить нельзя.
Обычно шевалье Фицборн предпочитал гнать коня рысью, конь его по кличке Тиндалос, хоть и неказистый, как мифический Конек Горбунок, по по ходовым качествам был превосходен. Но в такую духоту, как сегодня, только последний живодер заставит лошадь бежать рысью. Вот Фицборн и не торопился.
Когда лошадь идет шагом, скорость у нее получается такая же, как у идущего шагом человека. Но пригожая рыжая девка с граблями на плече, которую Фицборн наблюдал уже несколько минут, шла по обочине медленнее. Время от времени она оглядывалась, улыбалась и строила всаднику глазки. Фицборн не сомневался в ее намерениях, но в какой степени сам их разделяет, до конца не определился. Если предложит за просто так - тут двух мнений быть не может, надо соглашаться, а если потребует плату - надо думать. Пять грошей - точно да, талер - точно нет, а если запросит, скажем, дирхем...
Фицборн приблизился, девка перестала крутить головой, стала старательно глядеть в другую сторону. Фицборн дождался, когда голова Тиндалоса поравняется с девицей, и легонько пришпорил коня.
- И-го-го! - завопил Тиндалос во всю свою лошадиную глотку.
- Ах! - вскрикнула девица и упала без чувств.
Это было необычно, во времена Фицборновой юности смазливые крестьянки не падали в обморок, у них были другие приемы заводить знакомства. Многое изменилось на Родине за прошедшие годы.
Фицборн спешился, наклонился к бесчувственной девице, вынул у нее грабли из рук, отбросил прочь. Интересные дела - платье у девки не повседневное, для полевых работ, а выходное, с отороченным корсажем.
Расшнуровал корсаж, вывалил сиськи наружу, стал мять. Девка открыла один глаз.
- Что вы делаете, ваша светлость? - спросила она.
- Привожу тебя в чувство, - ответил Фицборн.
- Разве так положено приводить в чувство? - удивилась девица.
- А как положено? - спросил Фицборн.
- Надо поцеловать в уста, - строго сказала девица.
- Да ради бога! - сказал Фицборн и поцеловал ее в уста.
Она ответила на поцелуй старательно и умело, оторваться было непросто. Но если не прервать поцелуй, как найти подходящие кусты? А чем это, кстати, запахло?
Фицборн оторвался от девушки, повернул голову на запах и уперся взглядом в конный армейский разъезд. Кочевники, трое, ена вид совсем дикие. Из Кловиса, судя по харям, или вообще с Яны, глаза как щелочки, бороденки как волосня на жопе...
- Подорожную! - потребовал старший разъезда.
- Зенки разуй, - посоветовал ему Фицборн. - Перед тобой дворянин, какая, к чертям, подорожная?
- Если ты дворянин, то я Кхосатрал Темный, - сказал кочевник.
- А похож, - сказал Фицборн.
Это он зря сказал.
Командир воинов прокашлял что-то злое по-своему, по-тарабарски, младшие бойцы выхватили кривые сабли. Девка завизжала.
- Ах вы черти косорылые! - вскричал Фицборн и обнажил меч.
И подумал, что сражаться одному с тремя обученными воинами - не самая толковая идея. Особенно с учетом давешних слов виконта, что шпага, дескать, проткнет тебя быстрее, чем парируешь первый удар. Сабля, конечно, не такое быстрое оружие, как шпага, но все же...
- Бросай оружие! - выкрикнул старший разъезда.
Девка перестала визжать. Фицборн понял, что пора воспользоваться моментом.
- Эй, дева! - крикнул Фицборн. - А ну хватайся за ногу, и не тупи, у меня амулет перемещения!
Произнеся эти слова, он взялся двумя пальцами за кулон в виде креста с петелькой, переместил амулет в предписанную ритуалом позицию и приготовился произносить заклинание.
- Ух ты! - взвизгнула дева. - Дворянин-волшебник, я балдею!
Вскочила на ноги, в мгновение ока обхватила Фицборново бедро обеими руками, прижалась мягкой грудью.
- Эхинацея кабомбовидная! - произнес Фицборн заклинание.
И подумал, что зря Дерек навесил на свое волшебство такую труднопроизносимую словесную формулу. Произнесешь чуть не так, они и сработает чуть не так... Нет, слава богу, вроде сработало как надо.
Мир изменился. Солнце больше не жарило с неба, а спряталось за облаками, стало прохладнее. Из воздуха исчезла дорожная пыль, ее сменил терпкий аромат лугового разнотравья. Жужжали пчелы, порхали бабочки. И нигде никаких косорылых чертей на мохнатых лошадках.
- Что это такое? - спросила крестьянка.
- Не знаю, - пожал плечами Фицборн. - Вон те горы - я так понимаю, Рифейские, а мы, стало быть, в предгорьях, потому что воздух не разреженный...
- Да я не о том! - перебила его крестьянка. - Эхинацея - это что за чертовщина такая?
- Прудовое растение, - объяснил Фицборн. - Что-то вроде кувшинки, но другое. Это просто словесная формула, в ней смысл не нужен, она просто определяет магическую сущность.
- А, понятно, - кивнула крестьянка. - А ты сам эту формулу наколдовал?
- Нет, мне такое не по силам, - помотал головой Фицборн. - Это Дерек. А что, нынче в империи принято обращаться к дворянам на ты?
- Если дворянин тебя трахал - тогда можно, - сказала девка.
- А я разве уже? - улыбнулся Фицборн.
- Пока еще нет, - ответила девка. - Медлительный, как жаба.
Фицборн слез с коня, они с девкой принялись утаптывать лежку в высокой траве. А когда утоптали достаточно, она сняла платье и легла в траву, и он ее трахнул.
- Грабли жалко, - сказала девка, когда все кончилось, и они отдыхали, лежа рядом. - Хорошие были грабли, Фредди Дурачок делал. Пропадут.
- А больше тебе ничего не жалко? - спросил Фицборн.
- Вроде нет, - ответила девка. - Ты меня не неволил, я сама с тобой в приключение пошла. Меня, кстати, Соней зовут.
- А я шевалье Фицборн, - представился Фицборн.
- Ой, беда какая! - воскликнула Соня. - Простой шевалье, да еще бастард! Я думала, хотя бы баронет...
- Теперь бросишь? - спросил Фицборн.
- Да какое там... - проворчала Соня. - Да ладно, в целом ты ничего, ласковый... А что тут за места? Где твое поместье?
- У меня нет поместья, - сказал Фицборн. - Я безземельный.
Соня пробормотала нечто неразборчивое. Фицборн решил, что пора одеваться. Убрал руку с Сониного бедра, встал, натянул подштанники, затем штаны.
- Мерзнешь? - спросила его Соня.
- Нет, это мода такая, - ответил Фицборн. - В Карте все мужи носят подштанники. И вовсе оно не жарко, это же хлопок, притом магически модифицированный, чтобы не под ним не прело. В Карте из такого хлопка даже портянки делают.
- Прикольно, - сказала Соня.
Встала, повернулась к Фицборну спиной, нагнулась, стала надевать платье. Фицборн не удержался, погладил ее по голой жопе.
- А что там за деревня за холмом? - спросила она.
- Понятия не имею, - ответил Фицборн.
- А зачем заклинание привязал сюда, если мест не знаешь? - удивилась Соня.
- Заклинание привязано не к месту, а к человеку, - объяснил Фицборн. - Дерек Мудрый, слышала про такого?
- Не трынди, - покачала головой Соня. - Это легендарный волшебник, самый великий в империи. Он давным-давно удалился от мира и отшельничает.
- Не так уж и давно он отшельничает, - возразил Фицборн. - Я когда ребенком был, он меня грамоте учил.
- Повезло тебе, - сказала Соня. - А волшебству он тебя не учил?
- Пробовал, - кивнул Фицборн. - Сказал, что я бесталанный.
Соня выругалась, затем сказала:
- Безродный, безземельный, бесталанный, на кой черт я за тобой увязалась?
- У меня есть свои достоинства, - сказал Фицборн и продемонстрировал.
Соня глупо захихикала и отвернулась.
- Ласковый, и то хорошо, - сказала она в сторону.
- Мимо тещиного дома я без шуток не хожу, - донеслось из-за спины.
Фицборн обернулся и радостно воскликнул:
- Дерек!
И точно, это был Дерек, незаметно подобравшийся, как сказочный песец. Несмотря на преклонные годы, стариком он отнюдь не выглядел. Борода и виски сплошь седые, но спина прямая, а морщин на лице раз-два и обчелся, лет сорок можно дать, сорок пять самое большее. Совсем не изменился с тех пор, когда Фицборн пешком под стол ходил. Неужели тайну бессмертия открыл?
Они обнялись и трижды расцеловались по крестьянскому обычаю. Затем Дерек отстранился, оглядел бывшего воспитанника с головы до ног и констатировал:
- Как был раздолбаем, так и остался. Ростом вырос, ума не вынес. Какими судьбами? Решил старика проведать или случилось что?
- Случилось. - подала голос девица Соня. - На конную стражу навыпендривался.
Дерек окинул ее таким же оценивающим взглядом.
- Кто такая? - спросил он Фицборна.
- Приблудилась, - ответил тот и пожал плечами.
- Всегда до девок был охоч, - констатировал Дерек. - В мать пошел. Она, правда, не на девок вешалась, а на мужей...
- Господин волшебник, подскажите, пожалуйста, - обратилась к Дереку Соня, - а если у бастарда родится бастард, он ведь тоже считается бастардом?
- Серьезная девка! - сказал Дерек и рассмеялся. - Не бросай ее, Фицборн, она тебе пригодится. Давно из заграницы вернулся?
- Вчера, - сказал Фицборн. - Не успел до столицы доехать, сразу в переделку угодил. В стране многое поменялось, как я гляжу.
- Не бери в голову, - отмахнулся Дерек. - В столице, может, что и поменялось, а в нашей глухомани до самого страшного суда ничего не изменится. У нас тут хорошо, покойно! Мне селяне такую хату отгрохали, как увидишь - обалдеешь. Три этажа, триста с гаком квадратных аршин, не у каждого дворянина такие хоромы!
